— Ну, вот, поздоровался ты с ними. — Философски заметил Петька, когда от одного такого молчуна вышли. — Чувствуешь, какой дружбой от них пыхнуло. — А наш Кшиштоф еще много хуже. И ничего с ним поделать не можем. Никто его на замену у нас забирать не хочет, даже чисто польские бригады, а правил, так чтоб грубо, он не нарушает, увольнять, вроде как, и не за что.
— Ладно, убедил. Не хочу я с этим вашим кочегаром знакомиться, если он себя еще хуже этих дундуков ведет. — Максим махнул рукой в сторону купе проводника-националиста.
— Вот это правильно! Ни к чему самому себе сознательно настроение портить.
После их прогулки по поезду Василий Никанорович в знак своего полного доверия поставил Максима за рычаги управления.
— Особо в ближайшие часы ничего опасного с нашим поездом случиться не может. Разве что корова какая на пути выйдет. — Проинструктировал машинист студента, оставляя его наедине с машиной. — Если корова, тормози аккуратно и гуди безостановочно. Лучше корову переехать, чем, если пассажиры в результате экстренного торможения свои головы разобьют.
За машиниста их поезда пробыл Максим не долго. Василий Никанорович только на недолгий перекус удалялся. Все же студент — кадр непроверенный, один на один его с паровозом оставлять боязно немного. А потом первая остановка возле небольшой станции по расписанию случилась. Василий Никанорович все действия за рычагами сам выполнял, но Максима предупредил, чтобы тот во все глаза смотрел и запоминал. Мол, дальше по ходу водокачка будет, тогда и доверит Максиму полностью самостоятельное управление по части остановки их состава.
А станция, возле которой они остановились, как станция была. Маленькая, аккуратная, здесь небольшая часть народа из их поезда вышла, а зашло как бы не в несколько раз больше.
— Большинство до конечной, за товаром едут, — прокомментировал такой неравномерный пассажиропоток Петр. — Возле границы контрабандисты свои товары на рынке куда дешевле, чем в центральных губерниях сдают, вот жители со всех близлежащих губерний и съезжаются на такие конечные станции, а Стржемешицы вообще уникальная в этом плане, она на стыке австрийской и германской границ находится, разнообразие товаров куда выше оказывается.
— А куда полиция смотрит, в таком случае? — Не совсем поверил в описываемое новым товарищем Артемьев.
— Полиция за порядком смотрит. А контрабандисты, они по совсем другому ведомству. Только и пограничная стража ничего сделать не может. На шелковом платке же, к примеру, не написано, что за него пошлина не уплачена. Наоборот, любой поляк в том городке с удовольствием подтвердит, что он лично к своим австрийским родственникам в прошлые выходные ездил и привез именно этот платок оттуда после чего сдал его на реализацию именно этому продавцу. У нас же договор с австрийцами на то, что жители приграничных областей могут свободно в гости друг к другу ездить. Там у них весь их городок только и живет контрабандой. И очень даже неплохо живет, я тебе доложу. Дома как конфетки, такие и иным дворянам иметь не зазорно было бы.
До конца Максим собеседнику не поверил, но на заметку взял. Ему же с его способностями к мгновенным перемещениям на огромные расстояния — эта контрабанда тоже золотым дном может оказаться. Да и просто для собственных нужд зависимого от него населения можно многое будет прикупить. Еще бы узнать, что тут ценится выше, чем в центральной России, чтобы поток товаров в обе стороны направить.
Маневр возле водокачки студенту, действительно, доверили самому проводить. Но буквально в две головы над душой стояли. И оказалось, когда каждый твой вздох, не говоря уже о действии контролируют, не так интересно выходит. Зря они так за него переживают, управление поездом при его остановке совсем ведь не сложное.
Долго ли, коротко, но вот уже и зелененький огонек семафора показался возле конечного пункта их назначения. Василий Никанорович знак студенту подал: гуди мол в свисток, извещай о скором прибытии. Еще минут пять и все, стоп машина, конечная, станция Стржемешицы. Народ из поезда валом чуть не наперегонки повалил.
— Не переживай! — Прокомментировал заинтересованный взгляд Максима на эту толпу. — Мы через пару часиков окончательно освободимся, тогда и до базара сходим. Там как раз основной народ рассосется, а торговцы еще и цены чуток снизят. Не в первый раз же приезжаем сюда, точно тебе говорю. Еще и со скидкой товар, который понравится, купить сможем.
Хоть, вроде, и морально готов был Максим к тому, что цены на этом базаре неподалеку от австрийской границы будут отличаться от привычных ему, но действительность превзошла все даже самые безумные его ожидания. Хотелось тут же выхватить из кармана деньги и покупать, покупать, покупать. И скидки никакие не нужны, и так дешево! Ну, сами посудите, швейная машинка «Зингер», свидетельство достатка домохозяйки в его родном городе, тут вполовину от Российской стоит, а очень качественная бумазея с ворсом, да еще на прочной шелковой основе, так и до половины цены не дотягивала. А уж расцветки! У тканей, продававшихся в их лавках, таких ярких отродясь не бывало.
— Бери, парень, твоя подруга тебе горячее спасибо скажет. — Нахваливал ткань на почти чистом русском продавец, каким-то волшебным образом сразу определив национальность потенциального покупателя.
— Того, что у тебя на прилавке лежит, мне явно недостаточно. Подруг у меня много, им всем хороший товар по душе придется. — Закинул удочку Максим, убедившись, что сопровождавший его Петр каким-то другим товаром на прилавке через дорогу увлекся. — Только сам понимаешь, цена за опт немного другая должна быть.
Торговец пристально взглянул на стоящего перед ним парня, очевидно примеряясь, не подсыл ли это от пограничников. Наконец, что-то решив для себя, мотнул головой:
— Тогда, если хочешь сразу много товаров закупить, лучше тебе, парень, сразу на хутор ко мне приехать. Хутор Тур, он в паре верст отсюда по западному тракту.
— Сейчас я пока просто прицениваюсь тут, но через день-два обязательно загляну. И еще, хорошо будет, если мне у тебя получится сразу закупить по невысоким ценам и швейные машинки с иглами для них, и патефоны, и прочее, что в России дорого, а здесь у вас много дешевле продается.
В обратный путь отправились уже к вечеру. Стржемешицы же хоть и станция с запасными путями и все такое, но все же небольшая, а тут, в связи с тем, что она является одной из терминальных при сообщении с Австро-Венгрией и Германией, поток поездов на ней, как в какой-нибудь Казани, если не еще гуще. Для отстоя поезда совершенно нет достаточного места, поэтому несколько часов — и вперед, точнее назад, в Радом. Впрочем, для люда, который и приезжал только чтобы местный дешевый рынок посетить, такое расписание — самое наиудобнейшее. С утра — богатый рынок посетить, а к вечеру обратно в поезд, чтобы, выспавшись, следующим днем уже дома оказаться.
А вот после обратного путешествия, в Радоме, уже встали на сутки с лишним. Паровозной бригаде — положенный им выходной, самому паровозу — техобслуживание, а Максиму — сдача контрольной практической работы с указанием допущенных недостатков. Не зря про Полбина, их руководителя, отзывались, как о преподавателе, который спуску своим подопечным не дает, но зато и научить их может многому.
А потом, вместо свободных часов, как было бы у обычного студента-железнодорожника, Артемьев вынужден был свою дружину из того мира переправлять и сопровождать. Очень уж ему товары контрабандистов на базаре приглянулись.
И нет, никакого силового захвата, все честь по чести: торговля. Казимир Туровский был изрядно напряжен в первые минуты, когда к нему в гости с торговым визитом вместо молодого парня-одиночки вдруг целое боевое подразделение с винтовками и пулеметом заявилось. Впрочем, за товары из тайника по соседству с хутором расплатились с ним честь по чести и еще заказов целую кучу надавали.
— Ответь мне, Максим, — а наш герой представился своим настоящим именем, — почему ты решил вести дела именно со мной, на рынке же было и еще несколько торговцев, у которых ассортимент был даже побогаче? — Задал вопрос поляк, когда уже все расчеты были осуществлены.
— Ты единственный, кто не кривил рот, когда я к тебе обращался на русском языке. А товары… меня и те товары, что предлагал ты вполне устраивали.
— Ха-ха-ха! Слышали бы тебя паны Штепанек с Калиновским. Со своими крупными покупателями они ведь тоже вполне себе по-русски разговаривают, а вот на рынке свою шляхетскую гордость тешат. — Развеселился пан Туровский.
Дальше уже вполне деловые переговоры пошли, стороны обменялись пожеланиями, что и кому нужно из того, что тут стоит дорого, а там дешево и наоборот. Заодно Максим и своего доверенного человека представил, который в следующий раз вместо него на встречу придет. Все же, находясь на практике, нелегко много времени в отлучках находиться, вот проход туда и обратно открыть — еще, куда ни шло.
И снова путь-дорога, паровоз, попыхивая черным угольным дымом, ходко везет на запад пассажиров и вместе с ними одного студента-практиканта.
— Беда, Василий Никанорович! Прибежал в рубку машиниста Петька, который отлучался поболтать с земляком-проводником одного из вагонов. — Там бандиты ножом Евграфа Тимофеевича пырнули и заложников в пятом вагоне взяли. Требуют везти их без остановок до самой австрийской границы.
— От, дурни! — Машинист аж сплюнул от досады. — Как я им без остановки поеду, если впереди семафоры и нужно встречные поезда пропускать.
— Они грозятся начать людей резать.
— А пистолетов ты у них не заметил? — Вмешался в разговор Максим, который до этого тихонько сидел себе в сторонке, о своем размышляя.
— Нет, вроде нет пистолетов. Хотя, я же не всех их видел. Сразу сюда прибежал сообщить.
— Пойду, поговорю с душегубцами. Вы же пока запритесь и никого к себе не впускайте. Еще не хватало крушение устроить. — И Максим пошагал вдоль состава в направлении объявившихся разбойников.