Впрочем, вскоре ситуация со следствием резко поменялась. В Стржемешицы приехал Евстигней Маркович, руководитель их практики, и такой тарарам поднял по поводу незаконного задержания его героического студента! Буквально к вечеру этого же дня Артемьева и выпустили из узилища. Максим, конечно, очень рад был, но в голове невольно мыслишка все же проскакивала: а не случись у него такого вьедливого и заботливого руководителя практики, в какую бы сторону его ситуация вывернулась?
— Ну, что же, — сказал Полбин своему студенту, когда они оказались на пороге полицейской части, — выпустить-то тебя выпустили, но чтобы не дразнить лишний раз гусей, от греха подальше, ты с завтрашнего дня переводишься на другой маршрут. Будешь теперь оставшееся время на маршруте Радом — Варшава кататься. Тем более что Игнатов, который там до тебя ездил, сильно проштрафился.
В этот раз Артемьев вместе с его руководителем практики возвращались в Радом обычными пассажирами. После нар в полицейском участке узкая полка вагона, застеленная свежим накрахмаленным постельным бельем, по доставляемому наслаждению мгла вполне успешно посоперничать с роскошной барской периной.
Поезд, имевший целью своего маршрута железнодорожный узел Варшавы, куда был направлен Максим, обслуживался чисто польской бригадой. Правда, по-русски, хоть с огрехами, но они говорили и даже ярыми националистами не выглядели. Но все равно, языковой барьер обеспечил студенту почти полную отчужденность. Поляки же между собой на своем болтали. Не с целью оскорбить своего молодого спутника, просто им так удобнее было.
Очень скучная поездка. Теперь Артемьев даже вполне понимал мотивы своего однокурсника, которого Евстигней Маркович отстранил от практики за пьянство на рабочем месте. Запьешь тут, от этой бесконечной молчанки пополам с безделием. За рычаги управления паровоза его, понятное дело, тоже никто даже близко не допускал. Максим даже, чтобы хоть как-то время скоротать, пошел местному кочегару помогать. Вроде, и не так уж много угля надо в топку подбрасывать, но жаркая душегубка, казалось, все силы выпивала.
По прибытии в Варшаву встали на ремонт. Система трубопроводов начала подтравливать пар. До конечной станции доехали, но давление в системе пришлось снижать, вследствие чего даже из графика движения составов чуть-чуть выбились. А еще Максиму ближе к концу их пути уже начало становиться реально страшно, паровой поток из места дефекта все увеличивался, а паровые котлы, они ведь иногда и взрываются. Но обошлось. Про обследовании обнаружили трещину в том месте, откуда пар вырывался. В самом деле, рисковали. Теперь минимум пару дней внезапного простоя получилось. Пока нужную деталь доставят, пока они ее установить на место сломанной смогут. И не факт, что новая с первого раза подойдет. А вокруг по-прежнему носители чужого языка. Как в отдельном ящике с невидимыми стенками наш герой оказался, когда вокруг люди снуют, какие-то свои дела решают, а к нему не подходят, эти самые невидимые стены мешают.
Чтобы время не тянулось так тягостно, Максим разрешение на вылазку в город попросил:
— Хочу поближе познакомиться с красотами вашего замечательного города. — Этой хвалебной фразы в адрес Марека Яновича, машиниста их паровоза хватило, чтобы поляк расплылся в улыбке и отпустил своего подчиненного на все четыре стороны до самого вечера.
Варшава оказалась очень красивым и величественным городом. Все же столица бывшего богатого, преуспевающего королевства. Если бы не шляхетский гонор и их вечные склоки, как знать, может и до двадцатого века простояла бы великая «Польска от можа до можа» без изменений, не дав Руси и единого шанса для развития.
Чтобы не так скучно было гулять, позвал свою команду, объявив им выходной от охоты. Ну, не каждый же день получится со столь же древним и знаменитым городом познакомиться. Правда, памятуя об агрессивности поляков по отношению к тем, кто разговаривает на русском языке, их командир велел им выходить на прогулку по Варшаве, вооружившись пистолетами. Так и бродили до самого вечера, заходя в кафе и магазины и обсуждая увиденное. Но не Торговая площадь, окруженная старинными постройками аж тринадцатого века, и даже не Королевский замок привлекли их наибольшее внимание, а… мороженое. Оно в Варшаве было великолепным, с множеством вкусов и добавок. Максим даже начал побаиваться, что назавтра вся его дружина в полном составе сляжет с ангиной. А пистолеты и не пригодились совсем. Варшавяне, все как один, оказались вполне себе милыми и улыбчивыми людьми.
Паровоз починили. Только за время ремонта их место на линии занял другой состав, все же Варшава, не какой-нибудь Мусохранск, уважаемые паны не должны страдать от неисправностей подвижного состава. Соответственно, на долю их паровозной бригады теперь выпала поездка в Кельце, очередной городок на самой границе с Австро-Венгрией. Вообще, у Максима временами впечатление создавалось, что вся современная жизнь поляков строится на их расположении между Россией и Европой. И вполне официальные маршруты, по которым через Польшу на Запад всякое там зерно, лен с коноплей, древесина и прочий деготь перевозятся, и целое полуподпольное войско крупных и мелких контрабандистов — все направлено на то, чтобы поляки сливки со своего выгодного расположения слизывали.
Так вот, Кельце. Здесь тоже имелся свой рынок, на который стремились приехать люди из внутренних губерний, даже еще более обширный по площади, чем в тех же Стржемешицах. Только вот в этот день народ на рынке чем-то был очень взволнован. Даже торговлю многие подзабросили. Продавцы вообще кучками собирались и что-то очень экспрессивно между собой обсуждали. Впрочем, и покупатели к тем кучкам регулярно прилипали и тоже застывали надолго.
— Прошу прощения, пан, — обратился студент к одному из продавцов, что еще оставались на своем месте возле товаров. — Что случилось? Почему люди так взволнованы?
— Так ты еще ничего не знаешь? — Как-то даже обрадовался мужчина, к которому обратился Максим. — Страны Антанты к России с Германией и Турцией ультиматум выдвинули. В двадцать четыре часа передать им всех виновных в покушении на Дэвида, принца Уэльского.
— В покушении?
— Откуда ты, парень, вылез? Позавчера вечером авто, в котором ехал принц, какие-то злодеи сначала подорвали, а потом еще и обстреляли из пистолетов. Причем, нападавшие умудрились скрыться.
— А что с принцем? Простите, просто мы в эти три дня сильно заняты были, паровоз чинили, а потом сразу вот, на линию вышли. — Хм. Вот и сказываются последствия его отчужденности от коллектива. Наверняка члены паровозной бригады хотя бы про покушение знали, но разговаривали между собой, а Максим еще слишком плохо понимал по-польски, чтобы уловить суть разговора.
— Ранен принц. Пишут, тяжело. Россия и Германия объявили, что не причастны к покушению, а Антанта в ответ объявила мобилизацию. Если ничего не изменится, завтра война может начаться. Эх, а ведь только жить нормально начали!
Побродил Максим по базару, убедился, что цены на товары в результате этого теракта и последующего ультиматума выросли практически вдвое, да и к себе на паровоз вернулся.
— Я не колидовас в политика! — Категорично заявил Марек Янович, когда практикант поинтересовался, слышал ли машинист об объявленном странами Антанты ультиматуме. Как на взгляд самого Максима, так позиция страуса, спрятавшего свою голову в песок. Ничего не вижу, ничего не слышу, отстаньте от меня. Этак и за мягкий зад какой-нибудь подобравшийся хищник укусить запросто может.
Про начавшуюся войну Максим узнал из газет уже в Варшаве. Специально, бросив на время все порученные ему дела, сбегал до газетного киоска, чтобы получить последние сведения о мировых событиях. Газеты писали, в основном, об ожесточенных боях внезапно начавшихся на германско-французской границе, но и о том, что австрийцы начали обстрелы приграничных территорий Российской и Германской империй тоже сообщали.
Снова в Кельце ехать не пришлось. Там же война уже разгорается, да и из Радома ему с одним из студентов, ездящих до Варшавы, передали, чтобы тоже в Радом выбирался. В связи с началом войны, их практику решено было прервать досрочно.
В Радом доехал вместе с тем же парнем, что распоряжение куратора передал. Евстигней Маркович, видимо, мыслями был далеко отсюда, молча сунул в руки предписание для железнодорожной кассы обеспечить подателя сего билетом в третьем классе до Санкт-Петербурга, заверенное синей гербовой печатью с титлом их института. Знал бы Максим, что только за этим вызывают, может и воспользовался бы сразу своими способностями к перемещению, не тратил время на бесполезную для него поездку. Хотя нет, все равно бы поехал сначала к куратору, наверняка он учет своих студентов ведет, которым эти самые билетные предписания уже выдал.
Но дальше уж точно, Артемьев будет перемещаться транзитом через Замок. И времени несколько дней сэкономит и от сомнительного уюта третьего класса убережется. Кстати, можно еще и Алексея будет в Москву доставить, чтобы тоже не маялся.
— Евстигней Маркович! — Обратился он к о чем-то глубоко задумавшемуся преподавателю. — А другие наши уже уехали? Мы с друзьями договаривались обратно вместе возвращаться, если получится.
— Кого-то конкретно имеете в виду? — Оторвался Евстигней Маркович от своих раздумий.
— Алексей Столетов уже уехал?
— Вот только за несколько часов до вас у меня был. Поторопитесь в кассу вокзала, может, еще нагоните.
Догнать Алешку не удалось, поезд, следующий на Санкт-Петербург, вот только-только отошел. Что ж, встретятся в институте. Артемьев подыскал укромный уголок, вдали от любопытных глаз, и перешел в свой Замок.
— Андрей, позвал он призрака. — Парни мои далеко? У меня очень важное сообщение.
— Парни на правом берегу. Судя по разговорам, ловят какого-то магического зверя. — Доложился призрак.
— Как по твоему, скоро вернутся? — Перенестись к ним, конечно же возможно, но решил все же повременить с сообщением. Несколько часов теперь особой роли не сыграют.