ги себе не переломали. Как-то не подумали его парни, что поход в лесу при свете дня и точно такой же поход но в ночную темь, лишь при еле брезжущем свете Луны, — два очень разных по испытываемым приключениям и скорости передвижения удовольствия. Исцарапанные, в выпачканной одежде, они все же вышли совсем поблизости от бивуака австрийских артиллеристов. Часовые, дремавшие на своих постах, даже и не заметили ночных гостей. Слабовата по факту оказалась дисциплина в австрийской армии.
А дальше все свелось к усыплению и изъятию. Интересно, как будут оправдываться командиры этого дивизиона по поводу пропажи разом всех пушек, снарядов, и лошадей, которых требовались многие десятки, чтобы все это добро перевозить? Да что там лошади, у большинства австрийцев даже форма исчезла, и палатки над головой. Проснутся утром — голые, босые, в чистом поле. Хе-хе, не то что застрелиться от позора, даже повеситься, и то не на чем.
Перед Максимом же встала новая задача, связанная с изъятой у неприятеля артиллерией. Точнее, сразу цепочка задач, одна сложнее другой: вся его дружина численностью раза в полтора уступала личному составу, занятому у австрийцев на обслуживании орудий, а еще пушка — это не обычное ружье, которое зарядил и стреляй, тут специальные знания уже нужны. Слава богу, один из спасенных из плена русских офицеров оказался именно артиллеристом. Плохо, что обучение им ребят, чтобы те смогли полноценно пользоваться сложными механизмами, не одну неделю займет. И это еще под заклинаниями ментального усиления от их Лорда, иначе вообще мрак.
Еще и дополнительно угловые башни в Замке пришлось модернизировать, чтобы те немалый вес орудий с боеприпасами выдерживали. А это расход накопленной энергии, и не маленький! Когда-то в начале своего существования в этом мире Артемьеву несколько лет потребовалось, чтобы вырастить намного меньшую массу камня, используемого еще и в качестве накопителя энергии. Но зато теперь в любую сторону с башен их Замка могут сразу два орудия стрелять. Смогут, когда Иннокентий Петрович, так того капитана-артиллериста зовут, хоть мало-мальски выучит из местных бойцов и охотников команды артиллеристов. Только бы их иммунитет новичков раньше, чем это произойдет, не спал.
Офицеры, освобожденные из плена, вообще, словно новую струю в размеренное существование Замка и поселка на острове внесли. Артиллерист, Инокентий Петрович Дубовицкий, вон, обучает всех из нового оружия стрелять, даже охоту на время учебы сократили, чтобы ученики были менее уставшими и, соответственно, лучше новым знаниям вникали. А еще фактически на официальный прием к Максиму напросился майор Толоконников, заместитель командира батальона двадцать седьмого пехотного полка, и на пальцах объяснил, что то, что у них в замке с устройством дружины творится, по сути есть анархия, которая ни к чему хорошему в принципе привести не может. По правильному, любой хоть сколько-то крупный отряд должен быть отранжирован и поделен на более мелкие, во главе которых поставлены свои командиры, имеющие право распоряжаться подчиненными. Но и сами эти командиры должны нести ответственность перед вышестоящими за правильное выполнение порученных им задач.
— Согласен с вами, господин майор, что увеличившуюся дружину для большей ее эффективности необходимо на более мелкие подразделения разбить, — признал здравое зерно в доводах офицера командир дружины, — только вот зачем же нам тут излишние строгости с унтер-офицерами, строевым шагом и прочими армейскими кунштюками, не прибавляющими никакой практической пользы?
— Во всех армиях мира, кроме самых дремучих дикарей, такой порядок установлен. — Привел неотразимый на его взгляд довод кадровый военный.
— И все же, мы пойдем немного своим путем, хотя на десятки я свое войско обязательно поделю.
Собственно, наутро и провел реорганизацию, у них же не громадная армия с сотнями тысяч и миллионами солдат и офицеров, все очень быстро провернуть возможно. Только вместо предлагаемых майором унтер-офицеров, Максим к каждому из своих «старожилов» прикрепил одного или двух новичков в обучение местным порядкам. А эти мелкие двойки и тройки слил в задуманные десятки, определив в тех в качестве командиров проверенных ребят из числа самых уважаемых. И, надо сказать, недавним солдатам порядки эти очень-очень понравились. И дело было не только в том, что тут не было войны, опасностей для жизни на охоте иногда лишь немногим меньше, но они здесь снова себя людьми, а не безвольными винтиками ощутили. Один майор Толоконников остался недоволен изменениями. Его ведь, как и прочих новичков, фактически рядовым объявили, а он всерьез рассчитывал, предлагая преобразования, минимум на должность заместителя командира.
А еще получившиеся десятки Максим отсортировал по имеющимся у них навыкам. Того же Ор Димо ставить в обычный строй иначе, как расточительством и бесхозяйственностью, не назовешь. Великолепный разведчик и диверсант, пусть и медленно, но способен передать свои навыки ученикам. Сам в этом Артемьева клятвенно заверял, не все же навыки в его бывшем отряде исключительно от Лорда приходили.
Возня с переустройством воинства оборвалась внезапно. Аграфена не пришла на условленное место в Москве, чтобы Артемьев в очередной раз ее перенес к мужу. Нет, дамочка и загулять, конечно, могла, но как-то в это совершенно не верилось. Очень ответственная она была особа, не какая-нибудь вертихвостка. Пришлось срочно собирать бойцов и под предводительством ее супруга, Саввы, отправлять их в Москву, разбираться с пропажей.
— Андрей, — принялся жаловаться наш герой своему призраку, проследив за отправкой товарищей, — тебе не кажется, что мой этот навык Переноса какой-то недоделанный. Я или должен в первых рядах идти, или вот как сейчас сидеть в полнейшей неизвестности, ожидая условленного часа, чтобы их всех обратно пропустить.
— Не знаю, насколько это может помочь, но среди улучшаемых способностей, предоставляемых Интерфейсом управления, был один пункт, называвшийся Меткой. Мы с тобой на него энергии в тот раз тратить не стали, а ведь сейчас эта способность очень к месту бы оказалась.
— И чем мне поможет знание того, где лежка у помеченного мною зверя? — с нескрываемым скепсисом отозвался Максим.
— Временами очень жалею, что бестелесный, — это Андрей принялся отчитывать своего хозяина. — Так бы и дал тебе подзатыльник, чтобы лучше думал. — Вот ответь, что тебе мешает метки на своих бойцов поставить, чтобы потом перемещаться к ним напрямую. Таким образом, ты и команды разведчиков за вражеским добром мог бы организовать, а не бегать потом за ними для открытия портала в разведанном месте. Понятно, далеко на неразведанные территории по таким меткам не переместишься, но беготни точно станет на порядки меньше.
Вот так, с налету, отправленные на поиски Аграфены люди ничего не выяснили. Рынок уже закрылся, и все работники разошлись до утра, а у ночных сторожей никакой информации касательно пропавшей не было. Они вообще с работниками рынка практически не пересекаются, часа на два позднее приходят, после того уже, как все торгующие и покупатели по домам расходятся.
Савва потерянным щенком сидел в кабинете Максима и в полнейшей прострации, невидяще, смотрел вдаль. Вот вроде, бабник бабником был, а как к своей жене припипел после начала совместной жизни! Но делать нечего, оставив на той стороне пару человек на всякий случай, принялись ждать утра.
— Савва, ты бы пошел, вздремнул. — Рискнул потревожить друга наш герой. — Утром тебе, возможно, все силы понадобятся.
— А…, да, конечно. — Отмер обычно болтун и балагур и, тяжело ступая, направился к выходу.
Разыскивать Аграфену все же не пришлось. Уже под утро, когда рыночные торговцы спешили на работу, она сама показалась, с синяками, в изодранной одежде, в прорехи которой просвечивала кожа груди, в сопровождении троих свирепого вида мужиков. Мужиков этих, едва живых после того, как Савва на них все свое горе и злобу выместил, в Замок для допроса отправили, как и саму Аграфену. Что примечательно, люди, спешившие на рынок пробегали мимо, словно не замечая, ни когда эти амбалы избитую женщину конвоировали, ни когда наоборот, амбалов, сообща, в дорожную пыль втаптывали.
Оказалось, во всем виноват все тот же желтый металл. В России же золотые монеты после начала войны резко в цене подорожали, полностью исчезнув из оборота, вот и припомнил кто-то из соседей — торговцев, как Аграфена регулярно бумажные казначейские билеты на золото меняла. А потом этим фактом бандиты Осипа Сиплого, которые с местного рынка кормились, заинтересовались.
Груша готова была сразу бандитов в условленное место привести, чтобы мы с ними разобрались. К несчастью, никто так просто ее отпускать не торопился, до утра забавлялись, пока атаман все же не распорядился отправляться золотую заначку пойманной ими торговки извлекать.
Бандиты сразу в своих деяниях признаваться не торопились, но это от них, в сущности, и не потребовалось. Как бы тяжело себя не чувствовала Аграфена, а сразу оживилась, стоило поинтересоваться у нее, помнит ли она, место где остальные бандиты засели. Привела как по ниточке. А потом огромных трудов ребятам стоило ее отговорить от намерения всех захваченных разбойников там же на месте кастрировать. Зато и Осип Сиплый запираться совсем не стал, указал, места, в которых он казну своей банды запрятал. Немалая, кстати, сумма оказалась. И это еще не считая драгоценностей и прочих очень ценных вещей, которые так слета и не продать было.
Бандитов Максим все в тот же лес отправил, на корм зверью, а Аграфену хотели от торговли отстранить, но она сама с жаром потребовала, чтобы ее на ее работе оставили. По тому, какие испуганно-неприязненные взгляды женщина на своего мужа кидала, Максиму было понятно, что это от него она таким образом сбежать пытается. И Андрей, призрак, который незримо присутствовал тут, тоже заметил эти взгляды.
— Максим, — неслышно для других позвал он, — разреши ей там остаться. Она сейчас вообще всех мужчин, включая собственного мужа, может очень негативно воспринимать. Говорят, время лечит, может и тут оно все же поможет семью сохранить.