— И кто же будет выявлять? — Высказал свои сомнения один из старых дружинников. — Русский язык в Варшаве сейчас не в чести, а польский никто из нас не знает.
— Почему же, никто. Наверняка, среди беженцев, которых мы спасли из этого города, найдется хотя бы пара человек, знающих этот язык. Думаю, если мы пообещаем им определенную долю будущих трофеев, они сами очень охотно согласятся погулять по улицам Варшавы, собирая нужную для нас информацию. И вот еще одно соображение меня сейчас посетило: эффект от наших акций будет намного больше, если после себя мы будем оставлять письменные послания для горожан.
— Ага! Что-нибудь в таком роде, как «это месть пану Имярек за соблазненную им пани Ядвигу». Ядвиг наверняка в Варшаве много, найдется пану, кого в поджоге подозревать. — Принялись развивать тему за командирским столом. В конце концов, к фантазиям на тему, как нагадить панам, и чтобы при этом те паны непременно подумали не на посторонних, а друг на друга, подключилось большинство собравшихся.
— Еще один важный вопрос, — вступила в разговор Аграфена, супруга отсутствовавшего на собрании по причине его нахождения на учебе в ином мире Саввы, — если мы хотим добывать в Варшаве богатства в большом объеме, необходимо будет наладить сбыт захваченных у поляков вещей в российских столицах. Иначе получится так, что вскоре наш маленький поселок просто утонет в мебели, мехах, дорогой посуде и всем таком прочем. Я могла бы этим заняться, но мне необходимо гораздо больше работников, чем сейчас. И не просто работников, типа продавцов мясом на рынке, а людей, посвященных в нашу тайну.
— Своих людей не дам! — Мгновенно сориентировался первый из командиров.
— И я не дам, нас мало! — Загалдели остальные, представив свои подразделения в роли постоянных приказчиков в одной из столичных лавок.
— Так я не вас и имела в виду. — Обрезала собравшихся Аграфена, командным голосом в эту минуту очень напоминавшая чрезвычайно важную даму. — Мне достаточно разрешения от командира, набрать дополнительных подчиненных среди женщин нашего поселка. Чай у нас в России нынче не домострой. Женщины вполне могут торговлей заниматься.
Обговорив в чистовую, под запись на бумагу, поднятые вопросы и назначив ответственных по отдельным пунктам, собравшиеся постепенно разошлись. Мучаясь размышлениями, в какой же конкретно момент времени его команда простых охотников превратилась вот в такую, серьезную самостоятельную организацию, Максим тоже отправился обратно к себе на квартиру в Санкт-Петербург.
Глава 10
В отличие от прошлого набега на все ту же многострадальную Варшаву, когда на одну единственную богатую улицу разом вся Максимова дружина из портала высыпала, торопясь затариться самым ценным и необходимым, к новой операции в городе приступили без всякого размаха, первоначально отправив в город всего нескольких разведчиков. Точнее говоря, разведчиц. А это оказались именно те дамы, которых они в прошлый раз спасли их рук варшавян, переправив их к себе. Среди спасенных несколько человек очень даже бойко по-польски балакали.
Короче, первые цели для ночных атак разведчицам даже выискивать не пришлось. Припомнили они панам все свои слезы и мучения. Правда, справедливости ради стоит сказать, что свою личную месть у женщин получилось объединить и с общими указаниями относительно раздувания вражды среди восставших. Просто дамы исподволь вызнали имена командиров, под которыми их недавние обидчики ходили. Ну, и домашние адреса этих самых командиров тоже разведали, как и имена и адреса тех, с кем эти командиры в натянутых отношениях состояли.
И вот, пришла первая ночь и первый десяток дружинников убыл на причинение справедливостей. Первые ценности снова в Замок потекли, а в Варшаве появились первые надписи на стенах, типа «здесь был Януш» и «это тебе гад за Ядвигу» и, разумеется, первые пепелища. И только после возвращения первого десятка, второй десяток совсем в другой район города отправился. Ну, там призрак разведал небольшой вооруженный отряд, марширующий по улицам спящего города, поэтому вместо обычного грабежа с поджогами отметились стрельбой из засады. И да, про надпись на стене от неведомых мстителей тоже не забыли. Потом третий отряд еще в один район выдвинулся. К утру в Замке прибавилось всевозможных вещей, а в Варшаве медленно, но верно, начинали разрастаться паника и беспорядки.
Замечательно все получилось и с экспроприированными ценностями. Это в прошлый раз молодые дружинники, еще не обзаведшиеся своими домами в поселке на речном острове, задумчиво чесали в затылках, заморачиваясь на тему, куда же все это привалившее богачество девать. В этот раз служба реализации под руководством Аграфены сработала как часы. Заранее нанятые предприимчивыми дамочками извозчики загрузили предоставленные им к извозу тяжелые и габаритные предметы и отвезли их в заранее уговоренные ломбарды, скупки и прочие места, хозяева которых желали приобрести достойные вещи за не слишком великие деньги. Несколько особо ценных, раритетных вещей вообще нашли свое место в главных антикварных салонах Санкт-Петербурга.
Единственное, о чем сожалела предприимчивая Аграфена, так это о том, что госбанк империи вывел из обращения с началом боевых действий всю наличную золотую монету. Серебряная монета, конечно, осталась в ходу, и в свете перекоса соотношения цен на золото и серебро в Бескрайнем мире, она представлялась попаданцам в тот мир даже гораздо более выгодной по сравнению с золотой, но где же покупатели награбленного серебра то на все проданное им наберут? Пришлось брать в качестве расчетного средства обычные казначейские билеты. Бумага, конечно, и со временем явно дешеветь будет, но Груша же не только продавала, но и покупала многое. Те же дружинники, которые вещи для продажи добыли, снабдили ее и списками с желаемыми лично ими предметами. Скажем, взять яловые сапоги нужного размера. Их еще пойди, найди в той же Варшаве, а в Петербурге, да за вырученные деньги — пожалуйста тебе, ровно по мерке и даже подбитые гвоздиками и с вожделенными складками на голенищах. Хотя и без заказов дружинников покупалось многое, что требовалось в растущем человеческом поселении. Женщины, они такие, им только деньги дай, обосновать свои покупки они всегда сумеют.
Пока его дружинники кошмарили население польской столицы, а Аграфена со своим бабским торговым подразделением делала их, своего Лорда и саму себя, любимую, обеспеченными людьми, сам Максим обретался в Санкт-Петербурге. Грыз гранит науки и набирался наглости, чтобы заглянуть в одно известное местечко.
Местечко это было лавкой готовой одежды, специализирующейся в основном на официальной форме для всяческого чиновного люда, военных, студентов, гимназистов и прочих, всех кто еще со времен государя Петра Великого в качестве верхней одежды для повседневной носки обязан был официальные мундиры использовать.
Наглостью же наш герой почитал заявиться пред черные очи той, кто в той лавке верховодила и чьего не то двоюродного брата, не то просто возлюбленного он в иной мир полгода назад отправил. Отправил вполне за дело, грабителем был тот милый брат и друг прекрасной еврейки, но для нее самой этот факт нисколько обстоятельств дела не менял. Виноват и точка! Ну, или Максим считал, что та думает именно так.
Наконец, собравшись с духом, Артемьев после раньше времени в этот день завершившихся занятий потопал в сторону одежной лавки.
«Ага, значит, в лавке помимо самой хозяйки двое, подождем», — прошептал про себя Максим, воспользовавшись Определением Живых, заклинанием, которое он скачал со странного подземного хищника, нападавшего на своих жертв из-под слоя грунта. Подобных заклинаний, чрезвычайно редко им используемых, он уже накачал с охотничьей добычи несколько десятков. Не зря старался, коллекцию составлял, одно вот, пригодилось только что.
Ожидание долго не продлилось, четверти часа не прошло, из лавки вышла старуха со своим великовозрастным сыном. Даже до стоящего на противоположной стороне студента доносились громкие скрипучие вопли чем-то отчаянно недовольной пожилой женщины. Кажется, пора!
— Здравствуй, Голда! — Вежливо поприветствовал он хозяйку, что-то собиравшую с пола.
— Ой! — Резко вскинулась та. И уже рассмотрев личность посетителя, продолжила каким-то бесцветным голосом: — а, это ты, за обещанным заявился? Закрой тогда дверь на засов.
Не сказать, чтобы Максим не понял смысла приготовлений, когда следом за распоряжением в его адрес о закрытии входной двери, девушка развязала пояс на платье и принялась было расстегивать пуговицы на вороте.
— Голда, фу! У тебя все мысли только об одном! — Аж удовольствие ощутил, повторив известную женскую присказку в адрес мужчин. Хотя и сожаление тоже, да. Красивая же девка, в прошлом году мечтал такое с нее получить, когда на свидания приглашал. Только много воды с тех пор утекло, узнал, какая она подлая змеюка на самом деле. А с рептилией любовью заниматься, все время опасаясь ядовитого укуса в спину,… в какой-то мере даже возбуждает, конечно, но не по нему такая безответственность.
— Можно подумать ты не за этим пришел? — По инерции продолжила девица осуждающий тон в его адрес, и лишь спустя несколько мгновений до нее дошло, — не за этим? Точно? А что тогда тебе нужно?
— Ты сказала, что твой двоюродный брат был эвакуирован военными из-под Стржемешиц. Он же не один был оттуда вывезен?
— Не один? Да их там целый эшелон плотно набили. И вещи при погрузке на вокзале почти все отобрали, чтобы места много в вагонах не занимали. А тут, в Петербурге, выгрузили как собак на улицу. Хорошо еще, что тепло тогда было, не замерзли сразу. — В голосе Голды послышалась отнюдь не наигранная горечь. Вон как переживает за соплеменников. — Наши раввины решили, что соплеменникам надо помочь, а только многие из нас и сами еле концы с концами сводят. У нас дома, не считая брата, еще шесть человек из тех, с поезда, разместилось. Работы нет, а Поляковы, банкиры чертовы, как дали один раз деньги, так и все, выживайте дальше как знаете.