Велико же было их удивление, когда наутро следующего дня в их институт на занятия пришло лишь несколько студентов. Заглянувший в аудиторию профессор Преображенский, увидев это безобразие, скривился, словно у него внезапно зуб заболел, и объявил:
— Распоряжением ректора, в связи с вчерашними событиями в городе, сегодняшние занятия в институте отменяются.
— Мишка, а что вчера в городе то случилось? — Вполголоса поинтересовался Столетов у их соседа, круглого отличника из параллельной группы, с которым он был шапочно знаком. Максим тоже весь во слух обратился. Явно ведь, что-то очень нерядовое там произошло, если на следующий день занятия в институте отменяют.
— Ты чего? Не знаешь, что казаки вчера людей, вышедших на демонстрацию, порубали? — Вылупился на Алексея опрошенный им студент, поблескивая, словно в возмущении, линзами своих очков. — Говорят, среди наших студентов тоже есть жертвы, а еще с кафедры машин и механизмов преподавателя убили… не помню, как звали, молодой, в очках, чернявенький такой.
Обратно к себе они со Столетовым решили возвращаться своим ходом. Точнее, это Максим решил в городе осмотреться, но он же этаким магическим извозчиком у них подрабатывал, поэтому, оставшись без «транспортного средства» Алексей просто рядом шел. Вроде, ничего на улицах и не напоминало о произошедших вчера кровавых событиях, разве что прохожих почти не видать. Впрочем, они же не главными улицами шли, где-нибудь на Невском, возможно, совсем другая картина. Ну, если за ночь только дворники не расстарались и не отмыли улицы от пролитой крови.
— Ладно, Алексей, ты давай, домой поднимайся, а я на Гороховую сбегаю. — Объявил Артемьев, когда они дошли до своего парадного. Сердце у парня не на месте было, и чем дальше он шагал, тем больше о судьбе своей подруги волновался. В самом деле, Елена, подзуживаемая ее бесшабашной сестренкой, запросто могла вчера пойти на демонстрацию и влипнуть там во что-нибудь серьезное.
Здание Бестужевских курсов выглядело заброшено и пустынно. Ни одной курсистки, которые в обычные дни так и мелькали тут по своим учебным надобностям. Реально пустынно, словно повымерли все разом.
— Куда прешь, оглашенный! — Вызверилась на парня старуха вахтерша, едва он забежал в вестибюль здания. — Распоряжение ректора, не велено никого никуда пущать.
— Да мне бы, бабушка, только узнать, как там моя невеста после вчерашнего, все ли с ней в порядке?
— Как фамилия твоей невесты? — Вахтерша немного убавила свой пронзительный глас, глядя на молодого человека чуть сочувственно.
— Орлова. Елена Орлова.
— Среди убитых и ранетых ее точно нет. Жива значит, твоя зазноба. — Похоже, старушка в голове весь список жертв среди Бестужевок держала. М-да. С другой стороны вообще, вопрос о фамилии девушки свидетельствовал, что без жертв и среди них тоже не обошлось.
С Орловой повстречаться так и не получилось, Максим решил все же своими глазами глянуть, что возле Зимнего дворца сейчас делается. Были у него серьезные сомнения, что вот так все и закончится, одним единственным разгоном демонстрации, пусть хотя бы и кровавым. Предчувствие было, словно перед самым началом бури они все оказались, тогда ветер тоже ненадолго стихает.
Артемьев продвигался по совершенно безлюдной Итальянской улице, когда сначала цокот копыт по булыжной мостовой услышал, а потом и вовсе из-за перекрестка ему навстречу семеро верховых казаков вывернули.
— А ну, стой, студентик! — Услышал окрик, и через несколько секунд вокруг него уже возвышались конные фигуры станичников.
Хоть оружия казаки и не обнажали, Максим на всякий случай уже приготовился свою магию применить.
— В чем дело? — Задал он вопрос остановившим его. — Я иду по своим делам, никого не трогаю.
— Ага, вчера точно такие, как ты, тоже шли по своим делам,… — со злой горечью бросил один из них, — пока внезапно по нам стрелять из толпы не начали. Таких славных казаков загубили, паскуды!
— Остынь, Петро. — Остановил своего старший в этом небольшом отряде со знаками различия урядника. — Говорено же, английские провокаторы то были, которые хотели бунт и кровопролитие в городе вызвать. — И уже в адрес Артемьева: — дальше проход без специальных разрешений градоначальника временно закрыт, сам понимать должен, какие события нынче в городе происходят.
Ну, что ж, общее представление об обстановке в городе Максим получил. Тяжелая она, мрачная, но хоть пока больше не стреляют.
На следующее утро занятия в институте все-таки продолжились, только очередной утренний лектор для всех присутствующих в аудитории объявление сделал. Мол, кто желает с погибшими студентами и преподавателем их института попрощаться, могут во время большого перерыва в Покровскую церковь отправляться, там в это время как раз их отпевание происходить будет.
В церковь они с Алексеем пошли. Точнее, туда вообще все студенты железнодорожники в полном составе отправились, мрачные и молчаливые. Призрак Андрей, невидимой тенью сопровождавший своего Лорда, такое единодушие корпоративной солидарностью обозвал. Постояли, послушали заунывное церковное пение и точно так же, почти без разговоров, на выход подались. А там, на улице внезапно мальчишки, разносчики газет, с экстренными новостями примчались, даром, что в городе чуть ли не гражданская война вот-вот начнется. Никакая холера их не берет!
Впрочем, в этот раз новости, и в самом деле, оказались очень важными. Причем, по одной новости про ситуацию вообще в мире, и в Российской империи в частности.
В мире за минувшие сутки произошло следующее: в проливе Скагеррак столкнулись в бескомпромиссном клинче два флота: германский и франко-английский. Теперь понятно, почему германцы на помощь своим русским союзникам не пришли, когда англичане свою десантную операцию возле Санкт-Петербурга затеяли. Они выход своих основных врагов в этой войне караулили, французов. И дождались! Обороняющаяся русская столица послужила сыром перед мышиной норкой. И только лягушатники высунулись из-под прикрытия своих береговых фортов, мышеловка захлопнулась.
Как поведали читателям своей газеты осведомленные репортеры, французы с их даже наполовину не завершенной судостроительной программой без пришедших на помощь английских союзников вообще ничего бы не смогли немцам противопоставить. Против пяти самых совершенных германских линкоров, спущенных на воду перед самой войной и задействованных в этой операции, у них, общим счетом, лишь полтора равноценных выходило: «Корбэ», головной корабль недостроенной серии, и «Тюренн», хоть и обладавший уже всеми характерными признаками дредноута, но имевший массу конструктивных недостатков. Короче, съели бы немцы французскую мышку, точно съели, да зубки недостаточно острыми оказались. Английские супердредноуты типа «Айрон Дюк», с их 343 миллиметровыми орудиями, слишком крепкими орешками для них вышли.
Но и так бойня знатная получилась. Немцы у союзников три линкора сумели потопить, потеряв лишь один свой. Правда, счет по эсминцам и легким крейсерам как бы ни обратным выходил, но то ж эсминцы, расходный материал при крупной битве флотов. После прочтенной статьи Артемьев вообще сомневаться начал, что у англичан достанет теперь сил свою десантную операцию на берегах Финского залива поддерживать, настолько все в бравурных для русских с германцами тонах в той прочитанной газетке все было подано.
Вторая же новость, та что именно Российской империи касалась, вызвала неожиданно сильную реакцию у Алексея Столетова.
— Не прошло и года, дождались! — С непонятным ожесточением бросил он, дочитав сообщение в газете.
— Тебе что-то не нравится?
— Полгода уже война идет, а наш государь только-только соизволил Верховного Главнокомандующего всеми сухопутными и морскими силами Российской Империи назначить.
— Так он же самолично до этого момента эти обязанности выполнял, в чем проблема то? — Максим, читавший оппозиционную прессу от случая к случаю действительно не мог уловить, в чем тут проблема.
— Проблема? Проблема в том, что ни черта он не выполнял эти свои обязанности. Русское командование в Галиции и Польше само по себе, почти без налаженного снабжения билось, столицу англичане осадили и чуть с налета не взяли — тоже сами по себе местные генералы отбиваются. Снаряды заканчиваются. Флот у причальной стенки стоит, словно нет никакой войны, финны с цветами английских солдат встречают. Ты, Максим, просто в своих делах и не замечаешь, о чем наши одногруппники говорят, а у многих, между прочим, отцы и старшие братья весьма ответственные посты занимают…. Бардак и анархия повсюду нарастают.
— Ну, теперь Великий князь Николай Николаевич на посту главнокомандующего, даст бог, наладится все у нас.
— Дай то бог….
Разумеется, новостями, изложенными в газетах, а там же морское сражение подавалось, как несомненная победа германского флота, Максим поделился со своих призраком.
— Знаешь, Максим, — задумчиво произнес призрак, внимательно выслушав своего хозяина, — победа то оно, конечно, победа, но как бы эта победа Пирровой не оказалась. У нас, в нашем мире, тоже было большое сражение, называемое Ютландским, даже состоялось оно примерно в тех же местах. И тоже по очкам победили немцы, да только вот после того сражения побитые немецкие корабли как пришли на свою военно-морскую базу, так оттуда уже и не показывались практически до самого конца войны. Не то починиться толком в военных условиях не могли, не то просто германские адмиралы не решались снова все на одну карту поставить. А англичане… слышал их расхожее высказывание «у короля много» по поводу судьбы отдельных кораблей? Я даже начинаю подозревать, что вся эта авантюра с десантом к Санкт-Петербургу и была затеяна ими с целью немцев с их укрепленной базы выманить.
— Одно другому не мешает. Англичане вполне могли и на то, и на это нацеливаться одновременно. — Возразил этому анализу призрака Максим, который втайне гордился тем разгромом, который чуть ли не еженощно учиняли его люди англичанам, окопавшимся на южном берегу Финского залива. Судя по отчетам возвращавшихся дружинников, скоро у англичан вообще не окажется тыловых служб, а те, кто сидят в траншеях, соответственно, будут там сидеть холодными и голодными, да и спать вполглаза. Ну, если не сдадутся, конечно, или если их командиры обратно на транспорты не эвакуируют.