Сегодня, как назло, на обед не явился ни один человек в небесно-голубой форме воздушного флота России, но Анарион случайно зацепил разговор двух статских господ, увлечённо обсуждающих планёры. Поначалу разговор его не заинтересовал, но когда означенные господа неожиданно перешли к неким новым видам планирующих аппаратов, Локтев насторожился.
По необходимости он худо-бедно разбирался в вопросе: лёгкие, скрытого применения планёры, о которых вещал один из беседующих – плечистый, светловолосый, с редкими здесь «немецкими» усами щёточкой и уверенным взглядом светло-серых глаз, – могли заинтересовать куратора. А уж когда собеседники затронули тему авиационных двигателей, и пуще того – новинок в этой области, да плечистый вдруг перешёл на заговорщицкий шёпот!..
Впрочем, это совершенно не помешало Анариону услышать всё, что тот говорил. Шпион незамедлительно набросал штриховые, но точные портреты заинтересовавших его людей. А за плечистым, упоминавшим странные моторы, решил последить. Как только странная пара рассталась, он закрыл альбом, подхватил мольберт и с независимым видом покинул ресторацию. Следить за плечистым оказалось легко – тот совершенно не остерегался…
Сосновцев распрощался с Селивёрстовым, уговорившись встретиться назавтра в Архиерейском саду, где близ Нижней Егорьевской улицы друзья облюбовали удобную беседку. Сад по дневному времени, да ещё в конце сентября, был совершенно безлюдным, и ничто не помешало бы разговору.
Селивёрстов не очень-то любил приглашать гостей, говорил, мол, у него вечный беспорядок. В двухэтажном особняке он жил один, заявляя, что настоящий мужчина всегда может позаботиться о себе сам. Однако имел приходящую прислугу Дуню Как видно, без женской руки даже настоящему штабс-капитану было бы нелегко поддерживать порядок в большом доме. Трапезничать же Никодим Митрофанович предпочитал в ресторациях и трактирах.
Сосновцев тоже не горел желанием принимать друга в своей меблированной комнате. Обставлена она была более чем скромно, по-спартански. Да Андрей и не стремился создать уют во временном жилье, под этой крышей он разве что ночевал. Отсюда и беседка.
А в тот памятный день, не теряя времени, визитёр отправился разыскивать пакгауз. Почти год он не был в этих местах. Зачем? Пластиковый пакет Постышев изъял ещё в первую встречу, а про журнал Сосновцев забыл напрочь. Ну, просто вылетела из головы эта незначительная деталь! Потому и не заикнулся о нём дознавателям, даже после «святой воды» экспертов. Лишь бы журнал сохранился – не размок под дождями и снегом, не сгинул. Бумага – материя нежная, долго храниться в навале мусора не может.
Переход произошёл через канализационный люк, но здесь, на местности, Андрей оказался в овраге. Потом выбрался на улицу, где впервые встретился с Селивёрстовым. Теперь-то Сосновцев знал, что называлась она Царицынской. Он без труда добрался до нужного места через Троицкий вал, мимо Манежа и Конной площади. Вот и тот самый овраг, имевший название Ерофеевского, загибавшийся от Манежа к Царицынской улице. Дальше речка Боровок…
На миг появилось желание спуститься к яме, в которую угодил, и попробовать ещё раз совершить обратный переход. Но Сосновцев подавил искушение. Ему чётко объяснили – проходы работают лишь в одну сторону.
В прошлый раз они с Селивёрстовым, перейдя через мост, направились прямёхонько в полицейское управление. Чин с медалью «За беспорочную службу…» оказался ни кем иным, как приставом Чиховым. Второй – унтер-офицером Пришвиным, оперативником. Но сейчас это не имело значения, главное – управление легко найти по пожарной каланче. Вон она виднеется, за речкой. Нужно пройти по мосту, справа будут сады. Так и есть. Полицейская часть в начале Стрелецкой слободы, напротив чулочной фабрики Башева, а по дороге тот самый заброшенный пакгауз.
Вот и он! Здесь ничего не изменилось, и печатное издание лежало ровно там, где оставил его хозяин. Обложка, конечно, выцвела, уголки загнулись. А сам журнал под действием влаги принял странную волнообразную форму. Но он был цел! Страницы с трудом, но разлеплялись, текст легко читался. Всё-таки место, хоть и впопыхах, он выбрал удачное, защищённое от струй дождя и порывов ветра. И незаметное. А вот и нужный разворот.
Знаменитая «Катюша», БМ-13 – легендарное оружие Второй мировой. Сколько немцы не тужились тогда, сколько не гонялись за русским боевой машиной реактивной артиллерии, так и не смогли создать равноценного оружия. А если такая штука появится на фронтах Первой мировой? И что для этого нужно? Грузовые автомобили, во всяком случае, их прототипы, у Даймлера уже появились. Ещё немного, и покатят по дорогам империи первые грузовики. По большому счёту, можно систему расположить и на телеге. Выехал на позиции, отвёл лошадок в сторону – и пали!
Дальше, снаряды. Вот написано: «оснащены реактивным двигателем на бездымном порохе». Порох-то в наличии имеется! Динамит тоже. Далее, другие технические детали: вес, размер, принцип запуска, направляющие, дальность, двойная детонация…
Он, чистый гуманитарий, разбирается, конечно, не во всём. Но ведь можно отдать статью в руки знающих людей! Инженеры, химики, баллистики, металлурги на Руси найдутся. А артиллеристы просто не смогут пройти равнодушно мимо такого! Это ж какой козырь в рукаве!..
Дрожащими руками Сосновцев отделили нужный разворот, бережно свернул вдвое и спрятал в нагрудный карман. Нужно всё хорошенько обдумать. Даже Селивёрстову будет нелегко объяснить, как это всё работает. А ведь со временем придётся искать тех, кто обладает достаточной властью и готов при этом выслушать безумных изобретателей. Вникнуть в их небывалый проект.
Занятый своими мыслями, Андрей поспешил в город. И конечно не обратил внимания на художника, пристраивающего невдалеке на бережку Боровка свой мольберт. Много их здесь ходит, глядеть на всех – глаз не хватит.
Встреча Локтева с резидентом состоялась уже на следующий день, после получения Штоссом по почте безобидного заказа на партию шерсти. Господин Де Фриз встретился со своим агентом в маленьком трактире, внимательно выслушал его, посмотрел портреты.
– Эти господа мне не знакомы, – промолвил он. – К владимирским летунам они отношения не имеют, а самолётов здесь не строят. Вы уверены, сударь, что всё услышанное не пустой трёп под бокал вина?
– Полную уверенность может дать только имперское казначейство, господин де Фриз, – усмехнулся художник. – Но вот этот, – он ткнул тонким пальцем в портрет Сосновцева, – произнёс незнакомое название, а потом попросил у собеседника содействия. Более того, он не поленился сходить к Боровку, копался в развалинах старого пакгауза. Возможно, что-то извлёк из-под камней. Чувствую, во всём этом сокрыта некая тайна. И тайна это связана с летательными аппаратами. А дальше – вам решать.
– Будь по-вашему, уважаемый Анарион. Присмотрите за этим господином. Если появится что-либо действительно интересное, докладывайте. Но не забывайте о «Георгии Победоносце», он интересует меня в первую очередь.
В тот миг германский резидент не ведал, чем закончится для многих людей новое задание, данное агенту.
В основной массе своей Архиерейский сад известен как место неухоженное, заросшее кустарником да березняком с осинником. В начале Нижней Егорьевской улицы, у железной дороги так оно и есть. Однако ближе к центру, там, где эта неширокая улица соединяется с Верхней Егорьевской, и видны купола церкви Спаса Преображения, появляются сосны, подлесок редеет.
Здесь проложены аллеи и разбиты клумбы с цветами. В тенистых укромных уголках установлены крашеные скамейки. Летом, на выходные дни в саду немало народу: дамы и господа из чистой публики прогуливаются, беседуют, мужчины постарше располагаются на скамьях с газетами. Студенты оккупируют самые скрытые от посторонних глаз уголки, оттуда частенько слышится здоровый молодой гогот.
Но сейчас, в будний день, в начале осени – сад пустовал. Несмотря на солнечную погоду, желтеющая листва с берёз начинала облетать, поблекли цветы. И даже хвоя сосен, кажется, утратила свой свежий блеск, оставляя его уходящему лету. Гуляющих почти не осталось, а в иных аллеях и вовсе не встретить ни души. Скоро зарядят дожди, и сад уснёт до весны.
Сосновцев с Селивёрстовым, гуляя как-то без дела, открыли для себя уютную беседку, расположившуюся несколько на отшибе, за стеной пушистых корейских сосен. Вокруг разрослись кусты рябины в рост человека. Даже летом здесь было тихо, праздношатающаяся публика не заглядывала, и можно было разговаривать, не боясь оказаться потревоженным. Беседка подходила для серьёзного обсуждения более всего.
– Смотрите, господин штабс-капитан. – Андрей разгладил на коленях журнальный разворот. – Вот это – реактивная артиллерия будущего…
И объяснил подробно принцип работы, устройство снарядов, всё, что понимал сам.
– Откуда у вас эти бумаги? – спросил Селивёрстов, вглядываясь в схему.
– Из моего времени. Журнал выпущен в далёком будущем, но описывает дни минувшие. До возможных событий и появления подобной установки ещё лет тридцать с гаком. Но вы видите разницу между ствольной артиллерией и подобной штуковиной?
– Я помню, мы с вами уговаривались не обсуждать будущее.
– Да, но здесь совсем другое! Я же не рассказываю вам, герр гауптман, ход грядущих событий. Я показываю вам новый тип оружия, до которого пока не додумались, но через какое-то время обязательно к нему придут. Так пусть первой будет Россия! В случае серьёзной войны…
– О войне мы с вами тоже уговарились.
– Но… я на всякий случай. Послушайте, Никодим Митрофанович, все государства наращивают свой военный потенциал. Германия – в первую очередь. Это не мои выдумки, достаточно почитать газеты. А не вы ли недавно говорили о том, что англичане заявили о своём намерении приступить к закладке дредноутов, линейных кораблей особой мощи? Да и Российская империя строит флот, развивает армию. Без этого нельзя! И артиллерии в предстоящих возможных столкновениях отводится первейшая роль, не так ли?