Господи! Ну, конечно! Сарафанное радио! Как он только мог забыть!
- А голубь? – спохватился Венька, - Голубь-то долетел?
Отчего-то он вдруг за этого самого голубя испугался. А что если права была мама. И сожрала по дороге голубя лиса. Или орёл склевал. Или молния ему прямо в голову попала. И пропал бедный голубь ни за грош…
- Долетел! Что ему сделается? – с этими словами человек сунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда сонную, слегка помятую белую птицу, - Ну, отдохнул? Отоспался? Лети давай домой, не задерживайся.
Фр-р-р… голубь оттолкнулся лапами от огромной, как аэродром, мозолистой ладони и исчез, растаял в бескрайнем голубом небе.
Венькин рот сам собой раскрылся от изумления. Это ж надо! Сработало! И радио, и почта эта голубиная. Прав оказался папа. Как всегда, прав. Значит, не зря он всё-таки Вениамина Ивановича в такую даль отправил. И всё обязательно должно быть хорошо.
- А вы, наверное, Сима?
Ну, как же он сразу не догадался?! Зелёные волосы. Сине-фиолетовый нос. Штаны полосатые. Клоун. Ну, конечно, клоун, кто ж ещё?
- Не-е-е…, - сипло протянул человек, - Я не Сима. А Сима – это не я.
«Загадками говорит», - подумал Венька. А вслух сказал:
- Ну, тогда вы, наверное, Фима?
Ясное же дело! Если он не Сима, а Сима – это не он, значит, остаётся одно. Фима его зовут. Конечно, Фима! Третьего не дано.
- Пантелеймон я.
- Ка-а-ак? – растерялся Венька.
- Пантелеймон Федулыч, местный извозчик. По-вашему говоря, таксист.
Глава 10. Одна ослиная сила.
- Ну, давай, что ли, свой саквояж, - с этими словами таксист подхватил Венькин чемодан и направился в сторону леса, - Кирпичи, что ли, везёшь? Так Симе они без надобности.
- Послушайте, - Венька семенил рядом с Пантелеймоном, подскакивая, подпрыгивая и пытаясь попасть в такт его широкому, размеренному шагу, - Я как раз насчёт Симы… вы, случайно не знаете…
- Конечно, знаю, - невозмутимо отвечал Пантелеймон, - Кто ж здесь Симу не знает? Отвезу тебя к Симе, не волнуйся. Отвезу в лучшем виде, с ветерком! Вот и экипаж мой. Прошу, как говорится, пожаловать.
- И-и-и-и-и-а-а-а-а-а!!! – завопил, застучал копытами серый с отливом ушастый осёл. Он стоял на опушке леса, запряжённый в телегу, и, видать, как раз Пантелеймона дожидался.
- Ну, садись, что ли, в моё такси! – Пантелеймон ласково похлопал осла по загривку, - Мощность – одна ослиная сила. В пересчёте на лошадиные это будет… м-м-м… м-м-м… много будет. И ещё чуть-чуть, самую малость. В общем, внедорожник последней модели.
Внедорожник горделиво покосился на Веньку, взмахнув хвостом и ярко сверкнув зеленоватым глазом.
- Знакомься, Василий, - сказал ослу Пантелеймон, - Это Вениамин Иванович. Мы с тобой будем звать его просто Веник. Веник бы, кстати, нам аккурат пригодился. Метлу-то опять дома оставили. И ты не напомнил, ослиная башка.
Василий виновато потупил свою ослиную башку, смущённо ковыряя копытом землю. Пантелеймон швырнул в телегу Венькин чемодан. Легко, как голубиное пёрышко, забросил туда же самого Веньку. Сам прыгнул рядом, сгрёб в одну руку вожжи.
- Н-н-но-о-о!!! Пошли-побежали-помчались! Н-н-но-о-о!!!
Осёл, и правда, сначала пошёл – не спеша и лениво переставляя ноги, прядя ушами, игриво помахивая тощим хвостом. Потом шаг стал быстрее. Потом ещё быстрее. Потом дорога повернула в лес, и осёл перешёл на бодрую рысцу. Телегу потряхивало. Чемодан в ней подскакивал. Веньку подбрасывало. И каждый раз он тихо ойкал:
- Ой! Ой! Ой!
- Н-н-но-о-о!!! – не обращая внимание на Венькины ойканья и кряхтение, кричал Пантелеймон Федулыч и размахивал над головой одновременно кнутом и вожжами, - Н-н-но-о-о, лети давай, залётный!!!
Тут осёл, и правда, как будто взлетел.
Федулыч стеганул кнутом. Осёл оттолкнулся всеми четырьмя копытами. Телега подпрыгнула. Чемодан подскочил в воздух. Веньку подбросило вслед за ним. Всё произошло так быстро - он даже испугаться не успел.
- Уи-и-и-и-и!!! – засвистел в ушах ветер.
- Н-н-но-о-о!!! – ещё громче закричал Федулыч, выпучил глаза, закрутил вожжами, как пропеллером, - Н-н-но-о-о!!! Василий, давай жару!
И Василий дал такого жару! Венька аж вспотел.
Осёл то летел по воздуху, словно степной орёл. То камнем падал на землю, как подстреленный лебедь. И тут же снова отталкивался копытами от земли. И взлетал. И падал. И отталкивался. И взлетал.
Телега взлетала и падала вслед за Василием, грохоча колёсами и оглоблями. Венька с чемоданом летели вслед за телегой, то подскакивая, то подпрыгивая, то взмывая в воздух, то шлёпаясь вниз.
«Когда же всё это кончится?» - думал Венька, еле успевая уворачиваться от парящего рядом чемодана, и потирая отбитые и ушибленные места.
- Ухабы, - спокойно пояснил Пантелеймон Федулыч. Он всю дорогу сидел неподвижно и прямо, как изваяние, как будто и вовсе не было этой безумной скачки, больше похожей на гонку с преследованием, - Самый неровный участок пути. Главное - вниз не смотреть.
- Почему? – полюбопытствовал Венька, и ему сразу до ужаса захотелось свеситься через край телеги и посмотреть, что там под ней творится.
Глава 11. Чувырлы и придорожный камень.
- Не смей! – прикрикнул на Веньку Пантелеймон Федулыч, подняв его за шиворот и сильно встряхнув для острастки, - К чувырлам, что ли, свалиться хочешь?
- К чувырлам?!
- К чувырлам, к чувырлам! - пробурчал Федулыч, почесав корявым пальцем в зелёной голове, - Они для того эти ухабы с канавами и нарыли, чтобы жертву караулить. Сидят там, под ухабами и ждут. А кто посмотрит на них сверху, того сразу схватят и сожрут с потрохами. И метлы у нас, чтоб защищаться, нет. Василий метлу дома забыл.
- А какие они, дядя Пантелеймон, эти чувырлы?
- Да бес их знает. Их же никто никогда не видел! Дураков, чтоб смотреть на них, нет.
Венька, конечно, тоже дураком не был. Поэтому он сидел в телеге, крепко зажмурив глаза – чтобы ненароком не увидеть чувырл и к ним, не дай бог, не свалиться. И даже не понял, что произошло, когда вдруг…
- Тпр-р-ру-у-у!!!
- И-и-и-и-а-а-а-а!!!
Василий коротко протрубил, дёрнул ушами и встал на месте, как вкопанный. Телега вросла колёсами в землю. Веньку в очередной раз подбросило и шмякнуло задом о собственный чемодан.
- Что случилось? – потирая ушибленное место, Венька выглянул из-за могучего плеча Пантелеймона.
Впереди, прямо перед ними, дорога раздваивалась и разветвлялась. У развилки лежал огромный гладкий валун. На валуне белым мелом были нарисованы корявые стрелки, указывающие совершенно в разные стороны, и ещё виднелись какие-то полустёртые надписи.
- Налево пойдёшь, - с трудом разбирая вкривь и вкось накарябанные буквы, прочитал Венька, - живот надорвёшь. Направо пойдёшь, клад великий найдёшь.
Дороги прямо не было вообще.
- Н-н-но-о-о!!! – Пантелеймон Федулыч причмокнул губами и решительно потянул вожжи налево.
- Куда вы?! – закричал ему Венька в самое ухо, - Читать разучились?! Налево пойдёшь, живот надорвёшь!
- Ха!!! – ответил Федулыч и ещё сильнее хлестнул осла по крупу, - Н-н-но-о-о!!! Пошли-поехали-побежали!!!
И Василий пошёл. Скрипя колёсами, поехала телега. Побежали, озорно отскакивая назад и куда-то в бок ёлки, осины, молодые дубки.
Венька вертел головой во все стороны и отказывался что-либо понимать.
- Нет там никакого клада, - вполне насладившись Венькиным изумлённым и недоверчивым видом, соизволил объяснить Пантелеймон, - Это всё тюхи-залепухи развлекаются. Они и камень придорожный невесть откуда притащили. И надписи пишут. Их это рук дело. Тюх этих нахальных.
- А какие они, тюхи? – с любопытством поинтересовался Венька.
Глава 12. Тюхи-залепухи и плюхи-щекотухи.
- Тюхи-то? – Пантелеймон по обыкновению поскрёб в ярко-зелёной голове и слегка призадумался, - А шут их знает, этих тюх-залепух!
- Как это?
- А вот так. Их же не видел никто! Дураков, чтоб смотреть на них, нет!
- Сожрут? – уточнил Венька, память у него была хорошая, и про чувырл он забыть не успел.
- Почему сожрут? – удивился Пантелеймон, - У них и рта нет, чтоб жрать!
- Откуда ж вы знаете, что рта нет? – хитро прищурился Венька, он, хоть и писал с ошибками, был весьма смышлён и догадлив, - Если их никто не видел?
-Знаю, и всё! – сердито насупился возничий, - Чтобы знать, видеть вовсе необязательно!
«Опять загадки», - подумал Венька и обиженно замолчал.
Так и ехали некоторое время, молчаливо сопя и отвернувшись друг от друга. Пантелеймон Федулыч подхлёстывал осла. Осёл стучал копытами. Венька ковырял угол чемодана.
- Тюхи эти, - в конце концов сжалился над Венькой Пантелеймон, - шалуны большие. Кто к ним попадёт, тому залепят, запылят глаза и заставят играть с ними в догонялки. Загоняют до смерти и отдадут чувырлам. Забесплатно.
- И что чувырлы??? – затаил дыхание Венька.
- Что чувырлы!!! – передразнил Веньку Пантелеймон, - Как будто сам не знаешь…
- Сожрут?!
- Эти сожрут, - безнадёжно махнул рукой Федулыч, - Сожрут обязательно. И потрохов не оставят. И метлы у нас, главное, нет… забыли метлу-то… всё Василий виноват…
- А зачем метла-то, Федулыч?
- Как зачем?! – Пантелеймон чуть шею от удивления не свернул и посмотрел через плечо на Веньку как на недоумка, - Отбиваться! Без метлы их никак не одолеть! А у нас, как на грех, нет… всё Василий…
- И-и-и-и-и-а-а-а-а-а!!! – громко протрубил осёл, то ли признавая за собой грех, то ли, наоборот, впадая в полную несознательность.
- Опа-а-асно у вас тут, - дрожащим голосом протянул Венька.
- Не-е-е, - усмехнулся Федулыч, - Здесь не опасно. Особенно если по сторонам не смотреть. А вот там…
Пантелеймон Федулыч показал кривым пальцем куда-то вдаль, где будто из-под земли вырастала огромная, сплошь покрытая лесом гора. Прямо посреди неё широко раскрытой пастью чернел прорытый сквозь гору туннель.