– Он хочет получить это золото, – ответила Цена.
– И он отдаст мне за него Деирдре?
Кацик небрежно махнул рукой.
– Он говорит да, миледи. – Цена тихо добавила: – Лживый язык!
– Я знаю, – ответила Элизабет туземке. – Отвяжи ее, – произнесла она, обращаясь к кацику. – Сейчас!
Элизабет бросила мешочек вождю, тот ловко подхватил его и взвесил на руке, очевидно, приятно удивленный тяжестью. Кацик развязал шнурок и заглянул внутрь. Потом покосился на свою пленницу, которую Цена быстро освобождала от веревок с помощью ножа. На лице индейца отразились пренебрежение и триумф. Было понятно, что он не хочет соблюдать условия сделки.
– Уведи Деирдре прочь, – приказала Цене Элизабет. – Так быстро, как только сможешь. Бегите!
Она сунула руку в вырез платья, пряча обратно кожаный шнурок, а затем поправила нижнюю юбку.
Цена подхватила Деирдре и бросилась с ней в сторону реки, однако кацик не позволил им далеко уйти. Они пробежали мимо трех или четырех хижин, но еще до того, как девушки достигли противоположного края поляны, вождь громко выкрикнул приказ. Двое туземцев, сопровождавших его, пустились за Ценой и Деирдре вдогонку. Бросились бежать также двое негров, которых Элизабет заметила в толпе, но не придала этому значения. Очевидно, они тоже прибыли на остров вместе с кациком. Остальные аборигены и не подумали вмешиваться в происходящее. Некоторые из них были удивлены, на лицах других читались укоризна и презрение. Элизабет ощутила их негодование, которое теперь было направлено не на нее, а на кацика. Уверенный в своей победе, он наблюдал за тем, как его люди преследуют двух девушек, быстро настигая их.
Деирдре часто спотыкалась, ослабленная пленом. Цена поддерживала ее и тащила вперед. Кацик выкрикнул еще один приказ. Один из его подручных изо всех сил метнул копье в Цену. Оно пролетело в каких-то сантиметрах от девушки.
Из толпы индейцев послышались возмущенные крики, то тут, то там нарастал яростный протест. Но, казалось, кацика это нисколько не смущало. Двое карибов и негры почти догнали беглянок. Один из индейцев схватил Цену за волосы, но та вырвалась и выхватила кинжал. Девушка полоснула врага по лицу. Тот издал глухой стон и отпрянул, схватившись за глубокую рану на щеке. Негры схватили Деирдре и потащили ее в сторону лагеря. Кариб, выхватив топор, бросился на Цену.
Треск выстрела был оглушительным. От испуга индеец выронил топор и застыл на месте. Второй выстрел прозвучал над поляной почти сразу, словно эхо первого. Один из чернокожих упал, сраженный смертельной пулей. Деирдре смогла высвободиться из хватки второго негра и поковыляла обратно к Элизабет. Индейцы бросились к белой женщине, но та стояла, держа в руке дымящийся пистолет, и смотрела на испуганные лица. Туземцы стали медленно отступать, никто не решался ее схватить.
– Бегите! – крикнула Элизабет девушкам.
Она навела пистолет на кацика и прицелилась, давая понять, что может выстрелить из оружия несколько раз. Пуля, выпущенная ею, пролетела мимо цели – на таком расстоянии женщина не могла похвастать меткой стрельбой. А вот Олег стрелял лучше: его заряд настиг негра, отчего тот рухнул на землю как подкошенный.
Пятясь шаг за шагом, Элизабет постепенно отдалялась от толпы, не сводя глаз с кацика. Когда она прошла мимо уцелевшего негра и кариба, ее никто и пальцем не посмел тронуть. Очевидно, туземцы поняли, что прибыла подмога.
Цена и Деирдре скрылись за деревьями. Элизабет почти достигла края поляны, когда кацик все же решил ее задержать. Он мог бы просто взять золото и отпустить их, как и было уговорено, но боялся потерять лицо. Резким движением кацик снял арбалет с плеча и прицелился в Элизабет, но, прежде чем успел выпустить стрелу, окаменел. Со всех сторон раздался дружный крик, который постепенно перешел в возбужденный гомон. Глаза вождя закрылись, и он упал плашмя в пыль. В его затылке глубоко засел топор. Удар нанес старый индеец с седыми волосами. Он стоял над телом кацика и вызывающе оглядывался по сторонам, но никто не осуждал его поступок. Напротив, индейцы, казалось, поддерживали его. Старик наклонился, поднял топор и арбалет и под одобрительные выкрики заткнул их за пояс. Потом он взглянул на противоположный конец поляны, на Элизабет, и кивнул ей, словно желая показать, что инцидент исчерпан. Было трудно понять, опасался ли он ее пистолета или понял, что не она застрелила негра, а другой белый человек, который прятался в зарослях в нескольких шагах за спиной женщины. Может, он просто хотел того же, что и сама Элизабет, – чтобы все скорее закончилось. Она опустила пистолет, развернулась и торопливо скрылась в лесу.
– Тысяча чертей! – прохрипел Джерри. – Я сожру паруса нашего корабля, если вы не самая храбрая женщина, которую я когда-либо знал!
Следом за Элизабет он шагал по тропе через джунгли в направлении реки. Олег шел немного позади, в арьергарде, и постоянно оборачивался. Сид, Цена и Деирдре бежали впереди. Они уже преодолели половину пути к реке, а Элизабет все не могла поверить, что ей удалось вызволить Деирдре. Но Эдмонд…
«Нужно было поговорить со стариком. Он бы наверняка разрешил мне забрать тело Эдмонда. Мы бы похоронили его со всеми почестями и по обычаю католической церкви».
Но теперь было слишком поздно. Они не могли вернуться, ведь кто знает, надолго ли индейцы изменили свое мнение. Очередное вторжение в свою деревню они могут воспринять как акт агрессии и напасть на незваных гостей. Элизабет не могла пойти на такой риск еще раз, даже из-за умершего. Может, дикари просто похоронят Эдмонда, тогда это будет почти как обычное погребение. Главное, чтобы его тело не… Нет, на эту тему Элизабет просто не могла сейчас думать. Она точно не станет спрашивать об этом Цену, ведь ответ может подтвердить самые страшные ее опасения. Именно поэтому Элизабет пока что ничего не хотела знать. То, что она увидела в индейской деревне, и так будет сниться ей до конца жизни. Все это было слишком ужасно…
Женщина мельком оглянулась через плечо. Рыжая шевелюра Джерри мелькала среди ветвей, а за ним виднелся Олег – большая быстрая тень с пистолетом наизготовку. Он быстро на ходу перезарядил оба пистолета. На следующем повороте Элизабет натолкнулась на Сида, Деирдре и Цену, которые стояли, тяжело дыша, и ждали ее.
– Что случилось? – озабоченно поинтересовалась Элизабет.
– Кажется, сюда движутся гости. – Сид указал в сторону берега.
Элизабет прислушалась к отдаленным мужским голосам.
– Это, должно быть, полковник. Туземцы, очевидно, не знают, что им угрожает опасность.
Она обратилась к Деирдре:
– Вам ведь так и не удалось предупредить их, да?
Ирландка покачала головой. Было ясно, о чем она думает. По ее мнению, индейцы своей жизнью должны расплатиться за то, что сделали с Эдмондом.
Сердце Элизабет разрывалось, когда она смотрела в исполненные боли глаза Деирдре, но она не могла этого допустить. Там, вверху, в деревне, десятки невинных детей. Хотя бы ради них нужно попытаться предотвратить надвигающуюся бойню.
– Мы должны задержать полковника и его людей, – решительно произнесла женщина. – Что мы можем для этого сделать?
Элизабет обернулась к Олегу в надежде, что он даст совет. Громадный киргиз покачал головой.
– Миледи, мы должны следить за тем, чтобы вы сами находились в безопасности, – сказал Джерри. – Отправьте в деревню Цену. Пусть она предупредит своих соплеменников!
Элизабет спросила Цену, согласна ли она на это. Но события, разыгравшиеся в следующий миг, заставили забыть обо всем. Олег бросился к Деирдре и толкнул ее на землю. Через долю секунды что-то просвистело над ними и, дрожа, вонзилось в дерево. Это был арбалетный дротик. Снова раздался свист – и Цена навзничь упала на землю.
Элизабет увидела, что из ее плеча торчит дротик, и, растерявшись, крикнула:
– Боже милостивый, Цена!
Она встала на колени возле индианки. Девушка, застонав, резким движением выдернула из плеча дротик. Враги тем временем вышли из кустов. Это были трое оборванных парней, вооруженные до зубов. Очевидно, полковник отправил их в авангарде, чтобы они бесшумно пробрались вперед и разведали обстановку; возможно, это были охотники или капканщики.
Их предводитель, здоровяк в засаленном кожаном сюртуке, снова прицелился в Цену, но Элизабет встала между ним и девушкой:
– Только попробуйте!
– Какое отношение вы имеете к этому темнокожему сброду? – Мужчина разъяренно уставился на Элизабет, снова поднимая арбалет. – Ну-ка, в сторону!
Женщина и не подумала выполнить его приказ. Позади нее раздался шорох, а когда она обернулась, Цены и след простыл. Индианка скрылась в зарослях и теперь была в безопасности.
Элизабет облегченно вздохнула и снова обратилась к незнакомцу:
– С чего это вам взбрело в голову стрелять по нам?
Мужчина не обращал на нее внимания, пристально разглядывая Деирдре.
– У тебя рыжие волосы, но ты разрисована и одета, как проклятые дикари. Назови мне причину, почему бы мне не свернуть тебе шею прямо здесь, на месте.
Олег стал между Деирдре и говорившим, скрестив на груди пистолеты. Его лицо оставалось каменным, но в глазах горела злость.
– Деирдре была в плену, мы ее выкупили, – повысив голос, сердито ответила Элизабет. – А та невинная девушка, в которую вы стреляли, помогла нам в этом.
Здоровяк в кожаном сюртуке не обратил внимания на ее слова. Его цепкий взгляд остановился на Олеге. Мужчина рассматривал киргиза.
– Какого дьявола… Кто ты такой? Ты не похож на добропорядочного христианина. Пусть меня заберет дьявол, если ты не один из этих лесных дикарей. Эта разрисованная штучка – твоя возлюбленная? У кого ты украл эти пистолеты?
Один из мужчин что-то произнес по-французски, на что другой сдержанно кивнул. Его рука с арбалетом дернулась. Олег поднял оба пистолета и одновременно нажал на спуск. Двойной выстрел потряс воздух грозным громом. Белый пороховой дым закрыл обзор.
Закашлявшись, Элизабет отпрянула на несколько шагов, пока дым не рассеялся. Разведчик, одетый в кожаный сюртук, неподвижно лежал на земле, истекая кровью. Другой незнакомец упал в нескольких шагах от него и тоже был мертв. Над третьим сидел Джерри, сжимая в кулаке окровавленный нож; мужчина под ним испускал дух, сглатывая кровь. Олег подбежал к Сиду, который, скорчившись, лежал между корнями дерева. Киргиз стал возле него на колени и осторожно приподнял. Он аккуратно убрал волосы с лица Сида, потом взглянул вверх и покачал головой. Послышалась богохульная ругань Джерри, переходящая в тихое всхлипывание: