Цена подняла голову. Она не поняла, что за звук услышала, но он выделялся на фоне всего остального. Волоски у нее на спине встали дыбом, она затаила дыхание, чтобы лучше слышать. С тех пор как ее изнасиловал моряк, девушка обращала внимание на все, что вызывало у нее подозрение. Она все время была начеку. Враги приходили быстро и бесшумно. После резни в деревне Цена стала еще осмотрительнее, она постоянно прислушивалась и всякий раз оглядывалась по сторонам, прежде чем вынести Фейт из надежной хижины.
Индианка снова услышала странный звук. Теперь она поняла: это был далекий крик. Это мог кричать какой-нибудь раб на полях, окликая своего товарища. Но Цена почувствовала неладное. Она положила Фейт в свой гамак и раскачала его. Быстрым движением индианка вытащила кинжал из мешка, в котором хранился ее нехитрый скарб. Девушка бесшумно встала рядом с дверью. Она осторожно выглянула наружу и в тот же миг отпрянула, увидев, как с табачного поля пробирались, пригнувшись, какие-то люди.
Индейцы! Их было четверо. Они стремительно приближались. Двое негров работали на краю табачного поля, скручивая растения в вязанки.
Цена набрала в легкие побольше воздуха, чтобы предупредить об опасности, но не произнесла ни звука. Она не хотела привлекать к себе внимание. Кроме того, было слишком поздно. Выбежали негры. Прежде чем рабы успели позвать на помощь, они упали на землю, сраженные стрелами. Лишь один из них успел простонать и застыл неподвижно.
Но нападение не осталось незамеченным. В отдалении слышались новые крики; некоторые белые батраки бежали, вооружившись мачете и палками. Но вскоре и они один за другим упали, пронзенные смертоносными отравленными стрелами. Рабы прятались в поле и в своих хижинах. Пока они не встали на пути у индейцев, им нечего было опасаться – карибы хотели убивать только белых.
Цена уже узнала двух индейцев. Они прибыли с Доминики.
Они принадлежали к тому племени, к которому примкнули выжившие жители ее деревни. Очевидно, эти индейцы жили на Гваделупе, потому что знали местность и смогли подкрасться незаметно. На своей лодке-долбленке они незамеченными могли пристать к любой части островного побережья вдали от известных причалов и подойти потом окольными путями. Карибы пришли не прямо с моря, а сделали крюк, чтобы их никто не заметил.
Двое белых работников стали их жертвами – одному индейцы раскроили череп мачете, другого проткнули копьем. Все произошло удивительно тихо, не было слышно шума драки. Рабы и остальные батраки, которые спрятались, сидели тише воды, ниже травы, а те немногие, что решились выступить против карибов, погибли, прежде чем успели закричать.
Карибы бежали от хижины к хижине. Теперь звуки стали громче. Со стороны хижин, в которых жили белые работники, доносился женский визг. Цвет кожи сулил этим людям смерть.
Цена сжала нож и встала перед раскачивающимся гамаком. Ребенок издавал звуки, да и по очертаниям гамака было понятно, кто в нем. Но москитная сетка скрывала девочку. Кариб появился в проеме двери и уставился на Цену. Его лицо было разрисовано красно-черными красками. На теле виднелись символы племени. Длинные волосы были украшены бисером и перьями. В руке индеец держал топор, с которого капала кровь. Узнав Цену, он вытаращил глаза от удивления. Этот человек был одним из приближенных кацика и знал, что Цена сопровождала миледи Лиззи в индейскую деревню. Поэтому ему было известно, что эта девушка служит белой женщине.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он.
Агуканье под москитной сеткой привлекло внимание кариба. Он подошел к гамаку и отбросил сетку. Увидев светловолосую девочку, индеец занес топор. Цена не раздумывая воткнула ему в бок кинжал. Когда воин повернулся, девушка выдернула оружие и полоснула им по его предплечью. Кариб выронил топор; его сухожилия были перерезаны. Потом последовал еще один удар, на этот раз в шею. Индеец замертво упал на пол.
Цена быстро отволокла тело в угол комнаты и набросила на него кокосовую циновку. И очень вовремя: в этот момент возле хижины показался еще один кариб, которого девушка еще никогда не видела. Он лишь взглянул на нее и побежал дальше. Цена окаменела, сжимая за спиной окровавленный кинжал. У нее внутри все клокотало, но рука не дрожала. Она убила бы любого, кто отважился бы переступить порог этой хижины.
– О господи! – воскликнула Фелисити.
Ее затошнило, и она зажала рот рукой. Оцепенев, она стояла рядом с трупом и не знала, что делать. Тут подоспел и Анри. Он увидел убитого и выругался. А потом бросился бежать, оставив Фелисити.
– Анри! – крикнула она, но он не остановился.
В панике девушка помчалась вслед за ним. Убийца, наверное, все еще прятался где-то в густо заросшем поле и лишь ждал, когда она останется одна, без защиты.
– Анри! – крикнула Фелисити снова, но он уже скрылся из виду.
Когда девушка добралась до края поля, ей открылась ужасная картина. Между хижинами лежало множество убитых, в основном это были белые батраки. На них были кровавые раны, в телах торчали стрелы.
Вдалеке бежал Анри. Он уже почти достиг хозяйской усадьбы. Фелисити хотела побежать за ним. Но тут вдруг кто-то выскочил сзади и схватил ее. Девушка обернулась, но тут же обнаружила, что это Цена. Индианка прижала палец к губам.
– Идем, – заговорщически произнесла она.
Дрожа от страха, Фелисити направилась вслед за ней к хижине, где жила туземка и Деирдре и где днем спала Фейт.
Увидев в углу едва прикрытый труп, Фелисити снова застонала от ужаса и хотела тут же выскочить наружу. Но Цена крепко удержала ее и молча указала на качающийся гамак.
– Господи, это же Фейт! – Фелисити едва могла дышать. – Святые небеса! Что же нам теперь делать? Они вернутся и убьют нас.
Цена склонилась над убитым индейцем, подняла измазанный кровью топор и сунула его в руки Фелисити. Сама туземка сжимала огромный нож, с которого еще капала кровь. Девушка-индианка указала на себя, потом на нож, на Фелисити, потом на топор. И наконец на Фейт.
– Мы защищаем, – решительно сказала она.
Фелисити взглянула на топор, который сжимала в дрожащей руке. Она не могла вымолвить ни слова – от страха у нее пропал дар речи. Девушка принялась молча молиться, потом вздрогнула: внизу, рядом с усадьбой, грохнул выстрел.
Первого индейца Элизабет уложила на веранде – он осел мешком на пол, сраженный выстрелом. Второго – в гостиной. Она швырнула ему шляпу в лицо, когда индеец поднес духовую трубку к губам. Он бросился на женщину, обнажив нож, но та смогла выстрелить из второго ствола пистолета. Пуля попала индейцу в грудь, отбросив его назад. Третий туземец выскочил из спальни Иветты и увидел в гостиной Элизабет. Из ее пистолета все еще вился дымок. Она спокойно навела оружие на кариба, хотя оно уже было разряжено.
– Вон, – приказала она.
Сердце едва не выпрыгивало у женщины из груди, но индеец не почувствовал обмана. Бросив взгляд на убитого товарища, он бросился на веранду. Сразу после этого снаружи прогремел еще один выстрел.
Элизабет выскочила на улицу. На дороге с ружьем наизготовку стоял хозяин мелочной лавки, который жил в трех домах от них. Он выстрелил в убегающего индейца. Тело кариба теперь лежало в пыли. Лавочник поспешил убедиться в том, что индеец мертв, а когда тот подал признаки жизни, размозжил его череп прикладом ружья.
Сюда сбегались жители деревни, все с оружием: с дубинками, топорами и пистолетами. Но индейцев, которых они могли бы сразить, больше не было – все карибы были мертвы. Как и Иветта Перье. Она лежала с перерезанным горлом в своей спальне. Анри получил две стрелы в грудь – он погиб на лестнице веранды. Его глаза все еще были широко раскрыты от предсмертного ужаса.
Элизабет заметила его тело, когда возвращалась с пляжа. Последние метры она уже бежала, когда увидела, как Анри упал. Но женщина подоспела слишком поздно. Успей она минутой раньше, и, возможно, Иветта и Анри остались бы живы! Элизабет, оцепенев, сидела рядом с телом француза на лестнице. Приходило все больше и больше соседей, которые обступали ее.
Двое мужчин втащили бездыханный труп Анри в дом и положили его рядом с Иветтой на супружеское ложе. Потом они выволокли мертвого индейца и сбросили его на того, которого застрелил лавочник. Люди удивленно похлопывали Элизабет по плечу, две женщины проводили ее к стулу, чтобы она смогла сесть и прийти в себя от шока. Только когда батраки семьи Перье с криками прибежали к дому, стало понятно, что у хижин есть еще убитые.
Фейт! Элизабет вскочила и сбежала вниз по лестнице веранды, обогнула дом и понеслась вверх по холму. Она не видела перед собой ничего, кроме трупов, и у нее едва не потемнело в глазах.
«Только бы не Фейт! – твердила Элизабет про себя. – Только не Фейт!»
Увидев, как из хижины выходят Цена и Фелисити, она, словно сумасшедшая, выкрикнула имя своей дочери. Цена ненадолго исчезла и вернулась с малышкой на руках. Она хотела протянуть ребенка Элизабет, но та, с трудом глотая воздух, опустилась на колени, держась за бок: от быстрого бега у нее перехватило дыхание. Через несколько секунд женщина взяла Фейт на руки и прижала ее к себе.
Когда спустя несколько минут они вошли в дом, сюда со всей деревни сбежались люди. Олег, Джерри и Деирдре тем временем тоже вернулись с пляжа. Ирландка держала Джонни на руках, не желая его отпускать. Олег угрюмо смотрел на следы разыгравшейся трагедии.
– Он оцепенел от ужаса, – объяснил Джерри Элизабет. – Да и я тоже. Нам нужно было находиться рядом с вами, понимаете? Как бы там ни было, а наше задание – охранять вашу жизнь, даже ценой собственной.
– Я сама могу себя защитить.
– Да, но все могло пойти не так гладко. Господину Дункану не понравилось бы наше с Олегом поведение.
– Пусть ему не нравится собственное поведение! – возмутилась Элизабет. – Он ведь мог забрать нас с собой.
Она тут же пожалела о сказанном. Если она будет сердиться на Дункана, это ничему не поможет. Он всегда хотел для них лишь самого лучшего.