КАК МНЕ УЙТИ? Я ДАЖЕ ПОСРАТЬ САМ ТОЛКОМ НЕ МОГУ. С ЧЕГО У ВСЕХ ВДРУГ
ТАКАЯ ЗАБОТА ОБО МНЕ?
Рыжебородый ответил:
У КОГО-ТО ИЗ НАС ДОЛЖНО ПОЛУЧИТЬСЯ.
Кляйнцайт написал:
А ПОЧЕМУ ТЫ САМ НЕ УХОДИШЬ? ВЫВИХ ТОЧКИ ОПОРЫ НЕ ТАК УЖ СЕРЬЕЗЕН.
Рыжебородый написал:
НЕ ГОВОРИ ЕРУНДЫ. У МЕНЯ НЕТ ШАНСОВ.
На это у Кляйнцайта ответа не было, он отвернулся от Рыжебородого, повернулся к Вардаку.
– Так вы, говорите, скоро выписываетесь? Где-то через неделю?
Вардак покачал головой, выглядел он пристыжено.
– Кажется, нет, – ответил он. – Теперь мне говорят, что внахлестка овеществилась, и мне назначили операцию.
– Кого-нибудь еще выписывают? – спросил Кляйнцайт.
Вардак вновь покачал головой.
– Вы же сами не остаетесь, правда? – спросил он.
– С чего вы взяли, что я особенный? – спросил Кляйнцайт. – С чего это мне уходить?
– Не знаю, – ответил Вардак. – Вы же раньше вставали и выходили.
Пришла сиделка с лекарственной тележкой.
– Кляйнцайт, – произнесла она, дала ему пять таблеток в картонном стаканчике. Кляйнцайт узнал три «Нас-3оя».
– А что за другие две? – спросил он.
– «Бац», – ответила сиделка. – От боли.
Правильно, подумал Кляйнцайт. Что-то боли я давно не ощущаю.
– А я принимал это раньше? – спросил он.
– Крупный укол, когда вы поступили, – ответила сиделка. – Вчера таблетки.
– У меня от него слабость?
– Может немного быть. Мы его недавно применяем. Он новый.
– На пузырьке сказано «Напалм Индастриз»? – спросил Кляйнцайт.
Сиделка глянула.
– Так и есть, – сказала она. – Как вы узнали?
– Угадал, – сказал Кляйнцайт. – Привет, – сказал он, делая вид, будто проглотил «Бац», но не стал. Он положил таблетки в выдвижной ящик своей тумбочки, подумал: я всегда смогу их принять, если понадобятся. Я же сказал, что подманю и вспомню себя. Звучит прелестно. Как я это сделаю? Может, йогой? Как увижу Кришну – спрошу у него.
К нему, нижеоказавшемуся, подошел бюст. Поплачем сейчас? – спросил бюст.
Пока нет, ответил Кляйнцайт.
– Ну? – спросила дама с бюстом. – Подписали, голубчик?
– Нет, – ответил Кляйнцайт. – Думаю, что не стану.
– Как угодно, – сказала дама с бюстом. – Вот так всегда с Национальной системой здравоохранения. Если б надо было платить за такую чуд́ ную операцию, это стоило бы кучу денег, и вы бы это дело ценили как полагается, но раз это ничего не стоит, вы себе думаете: что ж, да какая разница. Мне-то что, а вот доктору Буйяну, я бы решила, обязательно будет что сказать. – И не думай на мне плакать, сказал бюст, отвернувшись и уносясь прочь.
Через палату проходили Кришна и Складч.
– Доктор Кришна, – позвал Кляйнцайт.
Тот подошел, юный, прекрасный, пышущий здоровьем, словно тигр.
– Мне стало интересно, – спросил Кляйнцайт, – известно ли вам что-нибудь о йоге?
– Мне кажется, это все дрянь для Дяди Тома, – сказал Кришна. – Берешь население покрупнее и сдерживаешь его, а они поют себе спиричуэлы или занимаются йогой. Китайца, который йогу делает, не увидишь.
– Они делают акупунктуру, разве нет? – ответил Кляйнцайт.
– Иностранцам – да, – сказал Кришна. – А себе, вот спорим, они вызывают настоящего врача.
– Послушайте, – сказал Кляйнцайт.
– Что? – спросил Кришна.
– Между нами, – сказал Кляйнцайт, – вы считаете, операция будет для меня наилучшим выходом?
– Между нами, – сказал Кришна, – как стану консультантом с практикой на Харли-стрит и яхтой, так вам и отвечу. А пока у меня нет мнения. Я имел это в виду, когда желал вам удачи, но это примерно все, что я могу сказать.
– В любом случае, спасибо, – сказал Кляйнцайт.
– На здоровье, – ответил Кришна и двинулся дальше.
Кляйнцайт попробовал сесть. Никак. Можно лишь приподняться на локтях. Разжал и сжал кулаки. Слабые.
Доктор Буйян пошел в бакштаг, положил руль на наветренный борт, рыскнул к ветру, выбрал место для швартовки. Ну и загар у него на цветущей уродской роже! Какие белые зубы!
– Ну, старина, – произнес он.
Глядя снизу вверх, как доктор Буйян свысока улыбается, Кляйнцайт кивнул. Почему он заботится о себе так, как я никогда о себе не заботился? – спросил себя он. Должно быть, он лучшего о себе мнения, нежели я о себе.
– Возможно, вы и историю помните, так? – спросил Кляйнцайт.
– Несколько отрывочно, – ответил доктор Буйян.
– Кто выиграл Пелопоннесскую войну? – спросил Кляйнцайт.
– Спарта, – ответил доктор Буйян. – Когда афиняне потеряли свой флот у Эгоспотамов в 405 году до нашей эры, это их и прикончило, в общем.
– Спасибо, – сказал Кляйнцайт. Ну, вот, пожалуйста, подумал он. Надо было спрашивать.
– Итак, хе хе, – произнес доктор Буйян. – Возвращаясь к настоящему, если можно.
– Да, – сказал Кляйнцайт. – Настоящее. – Смерть все еще под койкой, подумал он. Это мой друг. Может, укусит его за ногу. Он опустил руку под койку с другой стороны от доктора Буйяна, щелкнул пальцами.
– Что же с вами делать, э? – спросил доктор Буйян. – Вот в чем главный вопрос.
– Да, – сказал Кляйнцайт. Нога доктора Буйяна осталась непокусанной.
– Вы чуть было не окочурились, когда вас сюда вчера привезли, между прочим, – сказал доктор Буйян.
Пых пых пых, довольно быстро замигал Кляйнцайтов экран.
– Обширная закупорка в стретте, – сказал доктор Буйян. – Шарахнуло, наверное, как тонна кирпичей, э? Бух – и свет вырубило.
– Так примерно и было, – произнес Кляйнцайт.
– Но вы так привязаны к стретте и прочему, – продолжал доктор Буйян. – Так не хотите с ними расставаться. «Старое доброе время» и все такое, хе хе.
– Хе хе, – сказал Кляйнцайт. – Да, я бы предпочел с ними не расставаться.
– Что ж, боюсь, это просто маловероятно, – сказал доктор Буйян.
– Вы не можете их удалить без моего разрешения, – сказал Кляйнцайт, отворачиваясь от экрана, по которому вспыхи неслись мимо, словно пули. – Или можете?
– Не можем, пока вы в состоянии не давать на это разрешение, – сказал доктор Буйян. – Однако если свет вырубит снова, мой долг – сохранять жизнь, знаете, и даю вам слово, что придете в себя вы без гипотенузы, асимптот и стретты.
– Думаете, это опять случится? – спросил Кляйнцайт. – Скоро?
– Кто его знает, – сказал доктор Буйян.
– А вы не можете это удержать лекарствами?
– Можем попытаться, – сказал доктор Буйян. – Вы на чем сейчас? – Он посмотрел на карточку Кляйнцайта. – «Нас-3ой» и «Бац». Мы вам назначим еще и «Зеленосвет», посмотрим, разгрузит ли он движение по стретте.
– Ну да, – сказал Кляйнцайт. – Давайте попробуем.
– И постарайтесь взять себя в руки, старина, – сказал доктор Буйян. – Чем больше расстраиваетесь, тем хуже у вас шансы с таким вот.
– Постараюсь, – ответил Кляйнцайт. – Честно.
Перед ужином вновь подъехала лекарственная тележка.
– Кляйнцайт, – сказала сиделка. – Три «Нас-3оя», два «Баца», три «Зеленосвета».
– Что написано на пузырьке «Зеленосвета»? – спросил Кляйнцайт.
– «Содом Кемикалз Лтд.», – ответила сиделка. – Вы что, акционер?
– Пока нет, – сказал Кляйнцайт, проглотил «Нас-3ой» и «Зеленосвет», «Бац» приберег, как и прежде. Боли по-прежнему нет. Когда же она вновь явится? – спросил себя он.
Ать-два-три-четыре, заорал Сержант – это маршем вошла боль, целая ее рота. Бойцы взяли на кра-ул, к ноге, встали смир-но.
Волнующе, ощутил Кляйнцайт. По-военному. Сильно. Ну-ка, бойцы, рассредоточьтесь вокруг моей койки. Возможно, мне захочется попробовать снова сесть.
Фьють, пронеслось что-то у него внутри. Должно быть, это «Зеленосвет», подумал он. Стретта ощущается чистой. Чудесно, до чего сильная боль. Дайте-ка я обопрусь на вас, бойцы, вот так. Теперь пусть парочка зайдет сзади и подтолкнет. Легче. Вот так. Побоку искры из глаз. Очень хорошо. Садимся.
Кляйнцайт поглядел на Шварцганга, Рыжебородого, отметил, что сидит. Оба выставили по большому пальцу.
Так, сказал Кляйнцайт. Теперь опустите меня снова. Легче. Другой заход сделаем в другой раз.
XLIII. Соло
После завтрака Кляйнцайт, улетев по «Зеленосвету», провел утреннюю строевую подготовку Болевой Роты, некоторых определил в наряд по подкладному судну. Попросил сиделку задернуть шторки вокруг его койки, отпустил ее.
– Так, а что вы делать будете? – спросила сиделка.
– Сделаю это наедине с собой, – уверенно пыхтя, ответил Кляйнцайт.
– Звякните, если что, – сказала сиделка и ушла.
Кляйнцайт скомандовал Болевой Роте «смирно», кратко обратился к ней:
Афины разгромили, сказал он. Мы скорбим по утрате товарищей и братьев. Но если взглянуть в ином свете, Афины не проиграли, Спарта не выиграла. Война – всегда, и всегда за стенами растет вражеский курган, всегда холодный прибой, всегда грозный натиск кораблей. Всегда война, какую нельзя выиграть, ведется войсками, которые нельзя разгромить. Вы все знаете, что от вас требуется. Не уступайте, опасаясь прибоя и грозного натиска кораблей. Ну, стало быть. Теперь вперед.
Потрясая копьем и выкрикивая боевой клич, Кляйнцайт вывел свое войско на пляж, сразился, одолел. Возвратились с песнями, воздвигли памятник.
Завтра в ванную, сказал Кляйнцайт.
XLIV. Поглядим на остатки
Ночь. Кляйнцайт не спит. Болевая Рота чистит оружие и обмундирование, курит, травит анекдоты, поет песни. На тумбочке у койки – непрочитанный Фукидид, Сестра принесла его вместе с одеждой Кляйнцайта, пижамами, бритвенным прибором, бумажником, чековой книжкой.
Завтра опять сражаться? – спросил Лазарет.
Ванная, ответил Кляйнцайт.
Предвижу тяжелые потери, сказал Лазарет.
В зарослях крапивы опасностей мы сорвем цветок – ванную[39]