Хотя сам Аравейн никогда не стоял перед Императором во всей Его славе, герои, имевшие такой опыт, рассказывали о пережитом с запинками, будто встреча с Ним оставляла на психике слишком глубокий отпечаток и ясно восстановить ее в памяти не удавалось. Воспринимая корневой разум ксеносов, пусть и злонамеренный по своей сути, кодиций ощущал нечто схожее.
Нахмурившись, воин укрепил себя мыслями о долге, крепче сжал массивное орудие, прицелился в бурную волну зараженных матросов, хлынувшую из отсека-хранилища.
И нажал на спуск.
Вихрь разрывных психоактивных снарядов испепелил тела и души сбившихся в кучу людей. Все они завопили, обращаясь собственными погребальными кострами, что горели сразу в двух измерениях.
Секундами ранее Аравейн насчитал двадцать пять человек, вооруженных пулевыми пистолетами и разводными ключами. Теперь их не стало — стерлись все отголоски их жизней, любые намеки на то, что они вообще когда-то существовали. Даже кодиций с его эйдетической памятью не мог точно вспомнить, как выглядели бунтари. Только то, что их было двадцать пять, с пулевыми пистолетами и разводными ключами…
По спине легионера пробежали мурашки. Невзирая на всю свою выучку, Аравейн лишь с большим трудом подавил дрожь, после чего опустил пушку и двинулся дальше.
Из разорванных кабелей и вывороченных панелей сыпались искры. С потолка свисали вентиляционные трубы. «Непобедимый разум» убивал самого себя изнутри, словно живой организм, иммунная система которого обезумела от вирусной инфекции. Хотя снаружи корпус флагмана выглядел целым, после таких событий ему предстояло несколько месяцев простоять на ремонте, даже если кравов удалось бы изгнать быстро.
По растерзанному нутру звездолета пронесся визг — одновременно чуждый и человеческий, потусторонний и реальный.
Когда Аравейну довелось посмотреть на крава с Индра-сул, того ксеноса, мертвого уже много недель, изучали биологисы Механикума. Паразита держали в консервирующем стазисе, но это не скрывало его омерзительных уродств, искажающих человекоподобный облик. Существо трехметрового роста лежало, распростертое на двух столах. Тело с длинными конечностями покрывал отражающий панцирь, который своим тошнотворным изяществом напоминал о творениях альдари. В голове — полностью гладком овалоиде, похожем на черное яйцо, — не имелось никаких отверстий для принятия пищи, дыхания или приема-передачи сенсорной информации. Магосы не могли разобраться, как это создание получало нужные вещества и воспринимало окружающий мир изнутри своей герметичной оболочки, однако знания, накопленные орденом Сандала, указывали, что раса кравов как минимум частично обитает и кормится в ментальном измерении.
Насколько понимал библиарий, примарх Коракс тогда сразил объевшуюся, физически атрофированную особь, силы которой уже угасали после истощения пси-ресурса их родной планеты. Здесь же он столкнулся с врагом другого рода — разумом альфа-ксеноса на пике его могущества.
Неожиданно обратив внимание на одну из фраз, ранее произнесенных его братом по воксу, Аравейн снова подключил частоту Сандала:
— Тристерикс, говорит Круциатум. Ты сказал «она»?
— Да, Круциатум, это летописец Савина Граэль.
Кодиций отключил передатчик, чтобы не сболтнуть чего-то, о чем потом мог пожалеть. Он вспомнил, как женщина мимоходом коснулась трупа на борту «Обрина». А много ли нужно кравам, чтобы установить контроль? Достаточно ли физического сближения, пусть даже краткого?
Неужели это он привез чужака на корабль Льва?
Аравейн сорвался на бег.
V
Кто-то из Темных Ангелов с аурой черной, как ненависть, вышел из-за переоборудованного грузовоза «Атлас» и поднял чудовищно увесистую штурмовую пушку. С ее антенн и радиаторов лился свет, разъедающий сетчатку глаз. Легионер щелкнул рычажком на верхней рукояти орудия. Загудели зарядные батареи — шум постепенно усилился, и дуло извергло поток индуцированных импульсов энергии в буйную толпу рабов.
Савину спасло лишь то, что она инстинктивно отдернулась. Люди, бежавшие рядом с ней, повалились замертво: разряды прорвали бреши в сети органопсихических щупалец, что связывала трэллов. Граэль ощутила боль, какой еще никогда не испытывала, — а ведь она пережила грехопадения звездных империй и родовые муки богов. Казалось, все нервные окончания в ее далеком физическом теле прижгли пламенем горелки.
Взревев, летописец отмахнулась — не просто ударила разумом, но и, не помня себя, выбросила вперед руку. Громадный «Атлас», сдвинутый телекинетическим тараном, с пронзительным скрежетом гусениц проехал боком вперед и придавил Темного Ангела к стене. Завывая от гнева и страдания, Грааль сжала кулак. Бронемашина и космодесантник за ней мгновенно рассыпались черным песком.
Тут же Савина ничком бросилась на палубу — к ней устремились языки психически окрашенного пламени. Другой рыцарь, из-под капюшона которого свешивался серебряный талисман в форме омелы, вышел из-за защитной перегородки, водя перед собой оружием вроде огнемета. Рабы падали и катались по настилу, вопя и отчаянно хлопая ладонями по горящей одежде, причем летописец чувствовала каждую нотку их мучений.
Савина впитывала эти пси-ощущения, пока не стало казаться, что вот-вот у нее потекут кости, а затем повернулась к легионеру.
Сам воздух вспыхнул — превратился в бурлящий пламенный шар, который пронесся по отсеку-хранилищу, расширяясь на лету. Комок огня смял переборки, оплавил стальные опоры, обрушил ходовые мостики и подъемные краны. Космодесантник попытался отскочить, но сгорел дотла.
Грааль взвыла от раздражения. Все Темные Ангелы, кого она касалась разумом на борту флагмана, воспринимались как нечто холодное и острое. Но Астартес, сражавшиеся варп-оружием, были почти незаметны для ее взора. Они каким-то образом маскировали себя — у одних легионеров сигилы на броне излучали антипсионическое поле, другие носили капюшоны или подшлемники с вплетенными в ткань «переменчивыми покровами». Если Савина хоть на секунду упускала рыцарей из виду, то потом уже не находила, а они всеми силами старались не попадаться на глаза.
Среди ее последних уцелевших марионеток загремели разрывы стандартных болтов. Осколки, обрывки плоти и целые снаряды огибали пси-щиты Грааль или проскальзывали по ним, поднимая рябь.
Космодесантники загоняли ее обстрелом в подсекцию машинариума, которую редко посещали смертные. Хотя Савина провела на борту корабля шесть месяцев, а крав имел доступ к воспоминаниям тысячи людей, тот участок был для нее неизведанным местом.
Она осталась одна и не знала, где находится.
Тогда Грааль испустила ультразвуковой визг, корежащий металл и армапласт. Механизмы болтеров заело, а звуковые демпферы по бокам шлемов Астартес взорвались, выбросив пучки искр. Болезненно вскрикивая, Темные Ангелы выпали из укрытий. Женщина зашагала к наполовину парализованному воину, лежащему на палубе в густой луже прометия и ускорителя горения, что вытекали из пробитого резервуара у него на спине.
Медленно оскалившись, Грааль занесла руку с разведенными пальцами, по которым ползали разряды пси-энергии, и приготовилась сжечь легионера заживо.
VI
Колдовской вопль крава застиг Аравейна в наклонном коридоре к хранилищу и выжег его вокс-связь с киновией.
Библиарий неловко ввалился в помещение — хотя крик приглушили стены и донесся он с расстояния в сотни метров, у воина до сих пор звенело в ушах. Внутри склада на ногах держалась только бывшая женщина-летописец, которая подступала к повергнутому рыцарю. Направив на нее орудие, Аравейн открыл огонь.
Пси-заряженные боеприпасы пробили защитные барьеры ксеноса и взорвались под исковерканными развалинами машинного отделения, когда Савина метнулась в укрытие. Применяя свой дар предвидения, кодиций рассчитал путь крава-хозяина, чей силуэт размывался на бегу, и выпустил очередь в сторону ближайшего выходного коридора. Впрочем, чужак обладал куда большими способностями, и последние снаряды из наспинного контейнера лишь лязгнули о массивную стальную раму дверного проема, где скрылась Грааль.
— Круциатум, — прошептал легионер, которого ранее собирался добить ксенос. Аравейн знал воина только по орденскому прозвищу: Висциум. Кожух его огнемета треснул, да и уцелей оружие, топлива к нему все равно не осталось: оба резервуара получили пробоины в схватке с кравом-носителем. — Ты убил ее, брат?
Кодиций покачал головой.
Другой рыцарь попытался встать, но безуспешно.
— Клянусь темными лесами славного Калибана, мы ее ранили, брат. — Воин слепо зашарил пальцами, ища руку Аравейна. Тот положил опустевший пси-болтер на палубу, подвел кисть соратника к своему предплечью и крепко пожал ему запястье по воинскому обычаю. — Прикончи ее, брат, ради Льва…
Библиарий разжал пальцы, и рука Висциума упала на палубу. Рыцарь умер.
VII
Вершина Ванискрая, тесно застроенная бартизанами, представляла собой цитадель в миниатюре. Дивизионы зенитных «Гидр» с автопушками стояли там среди крытых переходов, стены которых щерились бойницами. В округлых купольных турелях с зубчатыми краями размещались батареи лазерных уничтожителей, а также зарядные аккумуляторы и конденсаторы в комплексах размером с жилблок, необходимые для стрельбы из орудий, способных подбить крупный звездолет прямо на орбите. Среди угловатых силуэтов крепостных зданий на фоне неба вздымались кожухи генераторов пустотных щитов, похожие на железных моллюсков. Требующаяся им колоссальная энергия поступала по толстым армированным кабелям с изоляцией. Силовые заслоны пока не включили — хотя шла битва, базу еще никто не атаковал из космоса, — однако на металлических поверхностях скопилось статическое электричество. В воздухе густо, удушливо пахло водяным паром и озоном.
Хотя большую часть крыши занимали бронированные галереи для быстрой передислокации пехоты и, что более важно, технического персонала наиболее мощных защитных систем, эгида противовоздушной и противокорабельной обороны также прикрывала аэродром для имперских транспортников среднего тоннажа вроде десантно-штурмовых кораблей «Громовой ястреб». Взлетную площадку крест-накрест пересекали две дороги, и каждая обоими концами упиралась в подъемники для сверхтяжелой техники, огороженные угловыми башенками. На этих широких трассах могли уверенно разъехаться две «Гидры».