Мужчина по-прежнему сидел на корточках и смотрел на нее, открыв рот.
Наконец, она встала – «извините… извините» – и вышла из толпы.
Прошла мимо каких-то мужчин в полосатых чулках и широких беретах, ускорила шаг, побежала, вот и Обелиск, но вокруг – никого, только двое полицейских, которые внимательно смотрели на нее.
– Я потеряла дочь, – сказала Кора. – Десятилетняя девочка, зовут Клодин…
– Минутку, синьора. – Полицейский отошел, что-то сказал в рацию, прикрепленную к плечу. – Как она выглядит, синьора?
Но Кора уже увидела Кло, бежавшую справа вдоль колоннады, и бросилась за ней.
– Клодин! Кло!
– Синьора! – закричал ей вслед полицейский.
Но Кора только махнула рукой, не оборачиваясь.
В сгущающихся сумерках девочка то пропадала из виду, то мелькала среди прохожих на виа делла Кончиалиционе, выходящей на набережную Тибра.
На светофоре перед монументом святой Екатерины Кора остановилась, тяжело дыша.
Клодин бежала быстро, слишком быстро, словно спасаясь от кого-то.
Слева вдали темнела громада замка Сант-Анджело.
На мосту Святого Ангела мелькнула знакомая фигурка, за ней бежал высокий мужчина.
Кора бросилась по тротуару вдоль парапета набережной, пытаясь на ходу вспомнить карту города. Там, за мостом, начинается путаница узких улочек, все эти Банки, где когда-то жил Бенвенуто Челлини.
Челлини-убийца, мелькнуло у нее в голове. А кто этот мужчина, преследующий Кло? Или он не преследует ее? Он с ножом или без? Зачем ему девочка?
Надо будет рассказать Полусветову о Челлини – кажется, она читала его мемуары…
Промчавшись через мост, она заметила вдали фигурку Кло – и чуть не попала под машину, но даже не обернулась на крики водителя.
На ходу увидела название улицы – виа дель Банко ди Санто-Спирито, – не добежав до палаццо Альберини, свернула налево, в переулок дель Курато, – девочка далеко впереди скрылась за углом, и Кора прибавила ходу, повернула направо, в переулок делла Кампанелла, остановилась, переводя дух, уперевшись руками в колени и глядя исподлобья на мужчину и девочку, на незнакомца и Клодин, которые стояли друг против друга шагах в двадцати от нее.
– Эй! – крикнула Кора. – Это моя дочь! Отстань от нее, эй!
Она бросилась вперед, налетела на незнакомца – правая щека его была белоснежной – и попыталась оттолкнуть, но он схватил ее за руки; она вывернулась, он оказался сзади и схватил ее за шею, и тут Кло вдруг бросилась к ним, подпрыгнула и полоснула мужчину бритвой по горлу. Он отпрянул, по его рукам текла кровь, обмяк, опустился на колени. Кора присела рядом с ним, зажала рану, выхватила из кармана телефон.
– Номер скорой!
– Сто восемнадцать, – сказала Кло. – Пойдем отсюда, ма.
– Скорая? – закричала Кора. – Это срочно! В переулке делла Кампанелла ранен мужчина… у него перерезано горло… яремная вена… кажется, одна, внешняя… делла Кампанелла…
Она бережно уложила незнакомца на бок, продолжая зажимать рану, и взглянула на Клодин.
– Откуда это у тебя? Бритва – откуда?
– Не знаю. Сунула руку в сумку, а там она…
– Кло…
– Он напал на тебя!
Вдали послышался звук сирены скорой помощи.
– Уходи, – сказала Кора. – Немедленно… вон туда… беги! Беги же! Бритву – в воду! В Тибр!
Клодин посмотрела на Кору, на приближающуюся машину скорой – и бросилась бежать.
Скорая остановилась, раненого подняли в машину.
– Синьора, как его звать? Имя, синьора!
– Я наткнулась на него случайно, ничего о нем не знаю… он лежал тут и истекал кровью…
– Дождитесь полиции, синьора! Она вот-вот прибудет!
Скорая умчалась, подвывая сиреной и мигая огнями.
Кора бросилась за угол, выбежала на дель Банки и помчалась к Тибру.
Клодин стояла у парапета, поджидая мать. Девочка была спокойна.
– Выбросила?
Клодин кивнула.
Кора схватила ее за руку, на ходу тараторя:
– Ты вся в кровище, надо где-то умыться, вот платок, вытри, сейчас поймаем машину, вытирай-вытирай, здесь можно вызвать такси по телефону?
– Не знаю, – сказала Клодин, едва поспевавшая за Корой. – Не беги так, я устала!
Кора резко остановилась.
– Кто он такой? Кто этот мужчина, который за тобой бежал?
– Не знаю. Он пошел за мной, а когда я побежала, он тоже побежал…
– Почему ты оставила меня одну в капелле, Кло?
– Ты закричала и упала, все бросились к тебе, а тут он, и я от него побежала…
– Так, – сказала Кора. – Возьмем себя в руки, ты и я. Папа ждет нас у Обелиска. Значит, идем туда. Он ждет. Идем к нему. Вот еще платок. Не отставай!
– Да позвони ты ему, – сказала Клодин. – Он небось с ума там сходит, а мы тут…
Увидев монумент Святой Екатерины, Кора перевела дух.
На площади у Обелиска их ждал Полусветов.
– А вот и мы! – весело сказала Кора.
Он поцеловал ее в щеку, потом внимательно посмотрел на Клодин.
– Проголодались?
– Ага, – сказала Клодин.
– Тут рядом полно всяких едален, – сказал Полусветов, взяв Клодин за руку. – Заморим червячка?
– Что всё это значит? – спросила Кора, когда они вернулись в отель и ей наконец удалось рассказать Полусветову о своих приключениях в Ватикане.
В кафе Полусветов предложил отложить этот рассказ до возвращения в отель.
В номере Кора заставила Клодин принять горячий душ, прежде чем отправить ее в постель, потом сама долго нежилась в ванне, а Полусветов приводил в порядок свои записи, сделанные в апостольском архиве.
– Что всё это значит?
– Не знаю, – сказал Полусветов. – Может, что-то и значит, а может, вы просто попали в лапы насильника и педофила. Белая щека?
– Правая – белая, левая – смуглая.
– И похож на меня?
– Издали похож, но при ближайшем рассмотрении – совсем нет.
– А та женщина во дворе у шишки – она в самом деле похожа на тебя?
– Так мне показалось…
– И ты с ней столкнулась, а потом она исчезла…
– Вот после этой встречи я и почувствовала себя плохо.
– Ну а сейчас ты сама что обо всём этом думаешь?
– Перепугалась до смерти, когда Кло полоснула его бритвой…
Полусветов задумчиво кивнул.
– Но тебя ничего не удивило?
– Всё удивило, особенно – бритва.
– Тебе нравится, когда она называет тебя мамой?
– Наверное… Но мне кажется, настоящей матерью можно стать, только родив ребенка… хотя у меня иногда сердце щемит, когда я смотрю на нее… Кстати, в Ватикане, когда мы отдыхали во дворике с шишкой, она рисовала Джоконду… карандашный набросок, и очень классный – Леонардо понравилось бы…
– А мы краски с собой взяли? Может, попросить ее сделать портрет Джоконды красками?
– Акварелью?
– Ну, давай купим ей масляные. Можно отвести ее к какому-нибудь учителю, чтобы он рассказал, как работают маслом… купим холст, мольберт… что там еще?
– Почему ты сам не хочешь ею заняться? Ты же учился в художественной школе!
– Это было почти сорок лет назад.
– Ты ей ближе, чем любой учитель, Полусветов. Она ведь не случайно тебя папой называет…
– Если задержимся в Риме, можно попробовать.
– Нас как будто что-то тащит из города в город… из Москвы в Париж, из Парижа – в Рим, а из Рима куда?
– В Верону. Километрах в тридцати-сорока от Вероны – замок синьоры Арбателли. Пришла пора познакомить ее с внучкой.
– Ты что-то вынюхал в архиве?
– Старик помог, дон Джованни. И то, что я узнал, может решающим образом повлиять на нашу книгу жизни…
– Чем ближе финал, тем яснее цель?
– Манускрипт, о котором я тебе рассказывал, похоже, не предназначался для печати. Это заметки на полях, мысли вслух, наброски, выписки – некое путешествие мысли без сюжета, без начала и конца. Причем иногда возникает подозрение, что авторов комментариев было несколько, по меньшей мере двое. Текст написан на латыни, немецком и итальянском, но встречаются фрагменты на иврите и даже на арамейском. Вместе с доном Джованни мы пришли к выводу, что автор – или авторы – нарезает круги возле Стеклянной церкви, пытаясь понять, что же она собой представляет на самом деле. То есть: это метафора или реальное сооружение из стекла? И так и не приходит к какому бы то ни было окончательному мнению…
– И дух, и материя…
– Вроде того. Вполне средневековненько.
– Ее построил дьявол, если мне не изменяет память. Так говорил Чарли. Материальное воплощение чистоты и честности – и вызов Богу. А врата – почему врата?
– Судя по комментариям, сама эта церковь трактуется как врата в другой мир.
– Как и любая другая церковь, синагога или мечеть…
– Но эти врата и впрямь материальны, и открываются они стеклянным ключом… вот, смотри… я телефоном снял ту страницу, на которой комментатор изобразил этот ключ…
Он протянул ей смартфон.
Кора двумя пальцами увеличила изображение на экране.
– Похож…
– Где-то там, в церкви, находятся врата с тремя или девятью скважинами, в одну из них нужно вставить ключ…
– В одну из? В призрачной церкви?
– Угу. Ошибешься – ключ сломается, рассыплется в прах. И ни слова о том, как угадать нужную скважину. Хранителем знания об истинной скважине называется некий званый… или званая… или даже званые – текст неразборчив…