– Может, это я? – Кора томно улыбнулась. – Или ты – как знаток моих скважин…
– Кора…
– Извини. – Она придвинулась к нему, положила ноги на его колени – полы банного халата сдвинулись, обнажив бёдра. – Так что там насчет скважин? А главное – что за вратами? Новый дивный мир? Кромлех?
– Postremo proelii, – проговорил Полусветов, барабаня пальцами по ее колену. – Поле последней битвы.
– Армагеддон?
– Реальное поле Армагеддона находится в Израиле, где-то в районе горы Кармель. Не уверен, что через эти врата можно попасть прямиком из Италии в Израиль…
– Хотя и не исключено. А званые хоть как-нибудь поименованы?
– Они в тексте чаще всего называются minores. Слово в религиозном контексте принято переводить как «малые» – в смысле, малые сии. Ну, скажем, в выражении «не соблазняйте малых сих» слово «малые» переводится на латынь как «pusillis», а в иных случаях – как «minores». В комментариях встречаются оба слова. Словарное значение «pusillis» – «маленькие, малые», а «minores» – «несовершеннолетние». Подразумеваются, разумеется, бедняки, нищие духом, угнетенные, калеки, слабые во всех отношениях, то есть все те, кого было принято считать малыми и несовершенными в духовном или социальном смыслах…
– А о битве там что говорится?
– Немногое. Если ты узнал о вратах и битве, значит, ты избран; как-то так.
– Знаем об этом ты, я и этот дон Джованни; мы трое – участники битвы, или просто знающие о ней? В чем смысл избранничества? Нам что, пора учиться фехтованию и стрельбе из лука? Я ни разу в жизни не сидела верхом на лошади…
– Об этом ни слова. Сказано только, что знание умножается по мере приближения к цели.
– В общем, круг замкнулся.
– В общем, едем в Верону, а потом попытаемся отыскать место, где стояла эта таинственная церковь.
– Дон Джованни едет с нами?
– Нет, конечно. Возможно, нам может помочь синьора Арбателли, которая живет в собственном замке между Вероной и Больцано.
– Княгиня Арбателли?
– Дон Джованни попытался разобраться в генеалогическом древе семьи Арбателли. Оно очень причудливо, чтобы не сказать фантастично. Ее предки коллекционировали имена и титулы, пока Наполеон не даровал им титул князей делла Гарда. Не знаю, насколько всё это достоверно… вспоминается Юлий Цезарь Скалигер, урожденный Жюль Сезар Бордоне. Его отец носил прозвище делла Скала, и на этом основании все эти Бордоне называли себя Скалигерами и претендовали на родство с великим семейством делла Скала, правителями Вероны. Так они и остались в истории Скалигерами – Скалигерами-Не-Теми, гуманистами Возрождения…
– Значит, княгиня делла Гарда просто ради прикола называет себя синьорой Арбателли?
– Возможно, «Магия Арбателя» написана в ее замке, хотя прямого отношения к нашему делу этот факт не имеет. А вот что полезно знать: княгиня – автор книги об итальянских каинитах, причем книги апологетической. Книга издана давно, лет тридцать назад, когда синьора вместе с мужем устраивала в своем поместье оргии с участием поп-звезд и несовершеннолетних…
– Minores…
– Карина рассказала, что имя княгини местные связывают с пропажами детей, но у полиции нет веских оснований для обыска. Полиция посчитала обвинения беспочвенными, хотя почва-то там есть – память, суеверия и страх, но, как говорится, всё это к делу не подошьешь. Да и потом, все эти оргии были давным-давно. Княгиня изменилась. Летом в ее дом съезжаются дети со всей Европы, чтобы заниматься живописью в студии, которую содержит синьора Арбателли. Проживание, питание, учителя, уроки – всё за счет ее сиятельства… и не было ни одного случая, чтобы ребенок или его родители пожаловались на школу, учителей или княгиню…
– У нас есть план?
– В общих чертах: побывать в замке, осмотреться, поговорить с княгиней, втереться в доверие и так далее. Кстати, один из ее наследственных титулов – «patrona ecclesiae purae», «покровительница чистой церкви». Может, она расскажет что-нибудь о своей церкви. Судя по туристической карте, поблизости от ее поместья нет церквей, заслуживающих внимания. Хотя титул может быть свидетельством того, что ее предки просто щедро жертвовали на храмы…
– Когда едем?
– Я написал княгине из архива – воспользовался компьютером дона Джованни.
– Так проверь почту.
Полусветов открыл смартфон, покачал головой.
– Лев, милый, а если там ничего нет и не было? Княгиня есть, а церкви нет, и никаких врат нету, и никакого поля последней битвы?
– У меня предчувствие, Кора, – сказал он, перебирая пальцами ее волосы. – Я чувствую себя как будто на пороге чего-то… новой жизни, что ли… она может мне не понравиться, но я должен принять ее с благодарностью… во всяком случае – со смирением. К этому не подготовишься. Нас с тобой и сейчас бросает из стороны в сторону: от удивления – к страху, от страха – к недоумению, и каждый день мы начинаем в другом мире… так я чувствую… и в последние два-три дня мне кажется, что время ускорилось, понеслось… можно отступить, но не могу… нет, не хочется! – Сделал паузу. – А когда… а если ты будешь умирать хоть на мгновение раньше меня, я сделаю тебе искусственное дыхание… я много раз делал это во сне… иногда снится, что я всю жизнь делаю искусственное дыхание – собаке, отцу, жене, матери, дочери… только тем и занимаюсь… может быть, когда-нибудь да получится…
Кора зажмурилась и молча обняла его.
Первым просыпался Полусветов, следом поднималась Клодин.
Он потягивал кофе на балконе, а девочка, выпив молока, садилась перед мольбертом.
Полусветов научил ее натягивать холст на подрамник, грунтовать, выбирать фон – Кло училась быстро.
Прежде чем взяться за кисти, она долго перебирала краски, пробуя их на вкус, как это однажды сделал Полусветов. Касалась кончиком языка краски, выдавленной из тюбика, и качала головой.
День за днем она заполняла пространство холста мазками разного цвета. Сначала она ставила красное пятно, рядом желтое, затем синее или зеленое, и так она могла ляпать часами, пока не просыпалась Кора.
– Красиво, – говорила она, глядя на яркий цветовой хаос.
Клодин таинственно улыбалась.
Она никогда не использовала черную и белую краски – прибегла к ним, только когда холст превратился в огромный винегрет.
Клодин сосредоточилась, закрыв глаза, а потом полчаса тыкала кистью в холст – то туда, то сюда, оставляя маленькие мазки черного или белого.
Это случилось на четвертое утро.
– Готово, – сказала она. – Папа!
Полусветову повезло: он сразу увидел полотно издали, когда направился с балкона в гостиную.
Увидел – и замер.
Потом разбудил Кору, которая спросонья сначала ничего не поняла, а потом протерла глаза и отступила на шаг, едва не толкнув мужа.
Они переглянулись.
– Да, – сказал Полусветов.
– Да, – сказала Кора.
Черные и белые пятнышки, разбросанные, как им поначалу казалось, в полном беспорядке, превратили всю эту цветовую неразбериху в портрет Джоконды. Ее мерцающее лицо выступало из хаоса, словно собираясь черта за чертой, деталь за деталью, стремительно созревая до полной спелости, чтобы на глазах зрителя превратиться в лик Моны Лизы.
– Сколько ж ей лет, а?
– Десять, конечно, – сказала Кора.
– Это Клоду было десять, а Клодин?
– Я каждый день вижу ее тело в ванной.
– Сначала карандашный рисунок, – сказал Полусветов, – теперь вот это. Как ты думаешь, сколько понадобится времени, чтобы она сделала точную копию Джоконды? Неделя? Месяц?
– Но это интереснее, чем точная копия!
– Конечно. Но это все-таки копия. Я имею в видувозрождениеоригинала. Подозреваю, что она со временем сможет это сделать…
– Зачем?
– Чтобы собрать вокруг Джоконды привычный мир. Она находит огонь в пепле…
– Но это будет не Леонардо.
– Как знать. – Он поцеловал Клодин. – Молодец. А теперь давайте прощаться с Римом. Ночью пришло письмо от княгини – она приглашает нас в Верону, где нам предстоит встреча с ее доверенным лицом, неким мессером Маноцци…
– Мессер? Боженьки мои… как это… м-м-м… средневековненько…
– Ну что поделаешь, если человеку хочется, чтобы его так называли. Мессер Фабио Микеле Маноцци – так он подписал письмо.
– Нас будут прощупывать?
– Возможно. Сколько сейчас может быть княгине, как думаешь?
– Чарли было тридцать пять, значит, ей… ну, около шестидесяти… по нынешним меркам это еще не старость…
– Она знает о внуке, а мы ей попытаемся предъявить внучку, – и это проблема.
– «Таинственный механизм морфологической трансформации» – не прокатит?
– Для начала сойдет. Остальное будет зависеть от того, насколько княгиня увлечена магией и алхимией, например, трансмутацией…
– Превращение свинцового мальчика в золотую девочку?
Полусветов со вздохом пожал плечами.
– Что ж, – сказал он, – позавтракаем, прогуляемся, потом пообедаем в «Зодиаке» на Монте Марио – и в путь. Самолетом, поездом или машиной? До Вероны километров пятьсот, самолетом – час, на машине – часов семь-восемь…
– На машине, – в один голос ответили Кора и Кло.
Открыв глаза, Полусветов нашарил левой рукой плечо Коры, замер, пытаясь расслышать дыхание Клодин в соседней комнате, и выдохнул.
Здесь и сейчас.
Вчера они приехали в Верону довольно поздно. Выехали из Рима в полдень, по пути несколько раз останавливались, перекусили в отеле, уложили Клодин и спустились в кафе на площади у Дуомо, чтобы перед сном выпить по бокалу и покурить.