— Роскошная поездка или нет, я делаю это не потому, что хочу. Украденный байк, помнишь?
— Я помню, и вот я подумал, что ты последовала за мной, потому что не смогла устоять перед моим обаянием.
— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты слишком самоуверен?
— Не припомню. Обычно всем нравится и все просят еще.
Теперь он мог видеть безошибочно яркие пятна на ее щеках и чувствовать тонкий мускусный аромат, сигнализирующий о ее интересе — эротическом интересе. Чего он не мог понять, так это почему это приводило его в восторг. Она все еще была не в его вкусе. Впрочем, его возбужденный член так не считал.
— Знаешь, я начинаю жалеть, что помешала этим двум пристававшим к тебе бабам, — огрызнулась она.
— Кстати, интересно, кем они были. — Понюхав одежду, он вздохнул. — Ясно, снова тигры. Они прямо-таки настойчивы.
— Значит, они не шутили? Они пытались похитить тебя, чтобы… — Краска на ее щеках стала ярче.
— Соблазнить меня? Изнасиловать? Да. Они пытались это сделать уже несколько месяцев. Моя мать обещала награду тому, кто подарит ей первого внука.
— Ты шутишь!
— Я бы хотел. Поскольку я не собирался вести себя как примерный лев из прайда и не захотел поселиться в гареме по ее выбору, моя мать взяла на себя смелость превратить меня в своего рода вызов.
Даже с такого ракурса Нолан заметил, как у Клариссы отвисла челюсть.
— О, не смотри так испуганно. В этом есть свои преимущества. Я больше не плачу за выпивку, когда куда-нибудь выхожу. Никогда не испытываю недостатка в женском обществе и, за исключением случайных попыток похищения, поддерживаю форму, уклоняясь от преследующих меня решительных кошачьих.
— А я думала, у меня проблемы, — пробормотала она.
— Все не так уж плохо. Эти тигрицы просто застали меня врасплох.
Вероятно, потому, что его мысли были заняты другой женщиной, но ей не нужно было этого знать.
— Я правильно тебя поняла, когда ты сказал, что тебя хотели поселить с гаремом? У тебя должно было быть больше одной девушки?
— Еще одна старомодная идея моей матери. Похоже, она думает, что, поскольку я — ее единственный сын, я должен спариться с несколькими львицами, распространить свое семя на весь мир и зачать как можно больше детенышей.
— Звучит так, будто ты не согласен.
— Еще бы. Видишь ли, я тоже старомоден. Я сказал ей, что жду любви. Излишне говорить, что все прошло не очень хорошо и привело к тому, что она все чаще пытается добиться своего.
— Это отвратительно.
— Для постороннего, возможно, но такова политика прайда. Хватит о моей личной жизни и матери, тем более что они вообще не должны быть вместе в одном предложении. Давай поговорим о тебе. Наверняка твоя мать намекала, чтобы ты остепенилась и свила гнездо или что там вы, птички, делаете.
— Во-первых, у меня нет матери, которая бы надоедала мне. И, во-вторых, соколы находят пару на всю жизнь. То, к чему я не готова.
Он услышал невысказанное «вообще».
— Нет матери? Должно быть, это мило.
— Не совсем. Приюты для сирот — не самое приятное место для взросления.
Нолану захотелось ударить себя, когда он понял, насколько бесчувственно это прозвучало. Он попытался извиниться.
— Я не это имел в виду. Я имею в виду, мне жаль, что ты лишилась матери. Просто, учитывая, как я потратил свою жизнь, пытаясь спрятаться от своей слишком дотошной матери, это звучит довольно мирно.
— Дотошная или нет, по крайней мере, у тебя есть кто-то, кто заботится о тебе.
И с этими словами она резко остановилась, и без того больная голова Нолана ударилась о спинку пассажирского сиденья. Ой. Кто-то забыл пристегнуться.
Потирая лоб, он услышал, как Кларисса вышла из машины, не выразив ни сожаления, ни сочувствия. Как мило. Зато он смог увидеть ее зад, довольно приятно обтянутый брюками. Из всех женщин, с которыми его сводила судьба, Нолану досталась та, которая относилась к нему так, как будто он — пустое место.
Я ведь не прошу многого. Всего лишь поцеловать мою бобо. Приглашающе улыбнуться. Выкрикивать мое имя, умоляя о большем.
Кларисса не оглядывалась, и Нолан засомневался, что вообще получит от нее хоть что-то.
Приподнявшись, он наклонился между сиденьями, вытащил из бардачка запасной галстук, в рекордно короткие сроки обернул его вокруг шеи и вышел из машины, оказавшись перед аккуратным бунгало. Одноэтажным, обшитым выцветшей желтой вагонкой там, где не хватило белого штакетника, с передним двором, который окружали чахлые самшитовые деревья.
Клариссы он не увидел, но заметил на подъездной дорожке невзрачный седан, припаркованный рядом с «фольксвагеном-жуком», машиной дочери, как он предположил, той самой бедняжки, что нашла останки своей матери.
Решив, что все уже внутри, Нолан пошел по дорожке, попутно подмечая отсутствующие головки на высоких подсолнухах, семена, разбросанные по цементным плитам, ведущим к входной двери. Учитывая, что она уже была приоткрыта, он не стал постучать.
Войдя в опрятный дом, Нолан почувствовал знакомый запах Агнес, и его охватила печаль. Какая ужасная смерть. Ему очень нравилась эта пожилая матрона, которая, несмотря на свое жабье происхождение и фирменный хриплый голос, относилась к нему как к нормальному человеку — и пекла самое лучшее печенье. По крайней мере, теперь, когда они покинули прежнюю штаб-квартиру, им больше не придется беспокоиться о том, что кто-то из сотрудников станет жертвой разгуливающих на свободе пациентов.
В поисках Клариссы и других агентов FUC он просунул голову в арку и заметил просто обставленную, но уютную гостиную с потертым диваном с цветочным рисунком и креслом, на подголовнике которого была повязана салфетка. Здесь никого не было. Он продолжил свой путь по коридору туда, откуда доносился гул голосов и медный запах крови.
Ничто не могло подготовить его к тому, что он обнаружил на кухне.
— Боже мой, что здесь произошло?
Кларисса повернулась к нему лицом. Глаза потемнели, губы искривились от гнева.
— Серьезно? Как это выглядит, Сильвестр?
— Выглядит как пародия, — простонал он, глядя на забрызганные кровью стены и куски мяса и костей, разбросанные по всей комнате.
Агент FUC, змея по имени Питер, выглядел немного зеленее, чем обычно. А еще он прижимал большой носовой платок к своему красному носу. Питер влажно шмыгнул носом, и Нолан сдержал дрожь отвращения. Кто-то тут явно простудился.
Агент печально покачал головой.
— Привет, док. Спасибо, что приехали.
— Конечно. Я приехал, как только мне позвонили.
Нолан проигнорировал насмешливое фырканье Клариссы.
Всплеснув руками, Питер прохрипел:
— Это и нашла дочь, когда пришла искать свою мать. Излишне говорить, что она в истерике. Не могу сказать, что я виню ее. Кто мог сделать такую ужасную вещь?
— Я не знаю, но им определенно нужны уроки кулинарии. Разве они не знают, что соус в пластиковом тюбике никогда не следует использовать для приготовления подливки? Какой позор, — посетовал Нолан.
— Док! — Голубые глаза Клариссы расширились, как и глаза Питера.
— Что? В чем проблема? — Нолан не понимал их ужаса.
— Это место преступления. Прояви хоть немного уважения.
— Да, это преступление — покрывать хорошие ребрышки соусом для стейка из магазина. Или я здесь единственный, у кого есть обоняние?
Питер шмыгнул носом.
— У меня простуда, и я ничего не чувствую.
А Кларисса, будучи птицей, обладала слабым обонянием от природы. Но Нолан не мог удержаться, чтобы не подразнить их немного.
— Да ладно, только не говорите мне, что вы все на самом деле подумали, что эти куски говядины принадлежат Агнес?
Судя по бегающим глазам и переступанию с ноги на ногу, так оно и было. Нолан, однако, почувствовав, что с его плеч свалился огромный груз, улыбнулся. Кларисса огляделась и даже опустилась на колени, чтобы перевернуть кусок мяса с все еще прикрепленной костью. Она фыркнула.
— Черт возьми. Кот, возможно, подал все неправильно, но он прав. Это не человеческие останки.
— Но кровь… беспорядок… — Питер указал на брызги.
— Соус для барбекю и сок из ребрышек. Судя по всему, Агнес принесла домой немного мяса. — Нолан указал на испачканную коричневую бумагу под кухонным столом. — По какой-то причине она вышла, и тогда кто-то вломился внутрь. Кто-то голодный и не умеющий вести себя за столом.
Он шмыгнул носом и нахмурился. Множество запахов заполнили пространство: змеиный, амфибийный, маслянистый попкорн, его собственный и Клариссы, но под всем этим он почувствовал еще один. Странный мускус содержал знакомые нотки, но в то же время казался неправильным. Очень неправильным для его тонко настроенной обонятельной системы.
— Я не могу быть уверен, но, судя по странному запаху, это был один из наших сбежавших пациентов. По какой-то причине тот, кто вломился сюда, устроил себе пир или подрался за еду. Что бы они ни сделали, они и оставили беспорядок.
— С которым столкнулась дочь, когда заскочила навестить свою мать.
— Где дочь? — спросил Нолан.
— В спальне. Мы подумали, что лучше убрать ее с места преступления.
— Кто-то должен сообщить ей хорошие новости.
Учитывая то, как Питер и Кларисса изобразили интерес к стенам и полу, казалось очевидным, кто, по их мнению, должен сделать эту работу.
Что ж, по крайней мере, у меня есть хорошие новости.
Нолан направился обратно в холл и после недолгих поисков обнаружил закрытую дверь, откуда доносились тихие рыдания. Он вошел и обнаружил молодую версию Агнес, шмыгающую носом на кровати, покрытой цветастым стеганым одеялом.
— Извините, я не узнал вашего имени от агента FUC снаружи, но я доктор Мэннерс.
— Врач? Много толку от врача, когда моя мама порублена на куски, — запричитала дочь Агнес, а точнее, заревела, как лягушка-бык.
— Да, о том беспорядке, который вы обнаружили. Ложная тревога. Ваша мать не умерла.
— Не умерла? — Дочь моргнула своими большими выпуклыми глазами. — Но я видела тело.