— А что с людьми, которые здесь жили? Что ты чувствуешь? Иными словами, как думаешь, они мертвы или живы?
Встав и вытерев руки о джинсы, Нолан вздохнул.
— Скорее всего, мертвы. Их трупы, или их части, находятся где-то здесь, готов поспорить. Я чувствую запах начальной стадии гниения.
Она так и подумала, учитывая заброшенность района. Когда-то давно, сбежав из птичьего приюта, она жила на улице и хорошо знала, как бездомные дорожат своими вещами. Они ни за что не бросили бы свои пожитки.
— Но где же тела?
Нолан указал на матерчатый комок, лежащий в стороне, и на коричневатые пятна на бетонном барьере, предназначенном для того, чтобы люди случайно не упали в реку. Кларисса подошла к нему, чтобы заглянуть за край, который на пятнадцать-двадцать футов погружался в мутную, вяло текущую воду. На металлической решетке висела часть трупа, наполовину высунувшаяся из застоявшейся реки.
Придется вызывать бригаду зачистки. Человеческие власти ни за что не упустят из виду очевидные укушенные раны и куски оторванной плоти.
Кларисса прогулялась по лагерю. В ходе поисков она обнаружила еще несколько частей тела, спрятанных среди мусора, но их было недостаточно для количества людей, которое, как она предполагала, жило здесь.
— Не может быть, чтобы это было все. В лагере такого размера, расположенном под мостом, их должно было быть не меньше полудюжины, а то и больше. — Кларисса положила руки на бедра, оглядываясь по сторонам.
— Только если они их не съели.
— В открытую? Они сумасшедшие, но не совсем идиоты. — Нет, если им удавалось так долго ускользать от них. — Очевидно, они отнесли тела куда-то в другое место, чтобы съесть там. Но куда?
Нолан зашел под мост; солнце едва проникало в глубину арки, но освещало достаточно, чтобы они могли разглядеть металлическую служебную дверь, вделанную в стену, со сломанным замком. Черт, а она надеялась, что нос поведет его прочь от темного замкнутого пространства.
— Как думаешь, куда это ведет?
— В канализацию и ливневые стоки. Городским работникам нужен доступ к ним. Похоже, те, кого мы выслеживаем, могли затащить своих жертв внутрь.
Начинается. Почему нельзя было устроить охоту на солнечном, усыпанном цветами поле? Ладно, от нытья ничего не изменится. Кларисса отбросила раздражение и приготовилась идти в темноту.
— Оставайся здесь, я посмотрю.
— Ты не пойдешь туда одна. — Он скрестил руки, а его губы сжались в упрямую линию.
— Я не буду уходить далеко. Достаточно, чтобы убедиться, что ты прав.
— Я прав.
— Не помешает проверить.
— Ты знаешь, что сказала Хлоя. Им может противостоять только команда.
— Мы даже не знаем, там ли они.
— О, там как минимум один, а может, и больше. Я вызываю подкрепление.
— Так быстро? Что случилось с надеждой на лучшее? Со спасением души?
Его лицо стало еще мрачнее.
— Я передумал. Это слишком опасно.
— Кисуля.
— Ты во всем видишь вызов, да?
Она честно ответила.
— Да. Теперь ты уберешься с дороги, чтобы я могла сделать свою работу, или нет?
— Я тебе запрещаю.
Она поперхнулась.
— Ты запрещаешь? О, это забавно.
— Я не шучу, Кларисса. Ты не пойдешь туда. Это слишком опасно.
Он становился таким сексуальным, когда был властным, но Кларисса не собиралась подчиняться приказам. Она не принадлежала ему. И кому-либо еще.
— Вот чем я занимаюсь, доктор. Я расследую опасные дела. Именно поэтому я ношу пистолет. — Она похлопала по кобуре. — А теперь убирайся с дороги, пока я не заставила тебя плакать и звать мамулю.
— Знаешь, ты все время думаешь, что сможешь со мной совладать.
— Потому что я знаю, что могу.
— Не будь так уверена. Я не так бесполезен, как ты думаешь.
— Говорит человек, у которого средств для волос больше, чем в салоне красоты.
— То, что я забочусь о себе, не… знаешь что? Я сдаюсь. Хочешь залезть в мерзкую, темную канализацию, тогда ладно, вперед, но я пойду с тобой.
Что заставило его передумать? Она наморщила лоб.
— Я думала, ты хочешь вызвать подкрепление?
— Я уже написал в офис. Они высылают команду.
Хитрый котик. Она даже не обратила внимания на его пальцы, слишком увлеченная их словесной перепалкой. Ей действительно нужно было подтянуть навыки наблюдения.
— Отлично. Ну, если помощь уже в пути, то чего же мы ждем?
— Обретения ясности ума.
— Очень переоценено. — Кларисса вытащила свой пистолет, по крайней мере один из. — Где твое оружие?
Он изогнул золотистую бровь.
— Мне оно не нужно.
Она прищелкнула языком.
— Такие мужские слова. Держись позади меня. Неважно, насколько огромны эти психи, достаточно одной меткой пули, чтобы остановить даже самое крупное животное.
— Не рассчитывай на это, — пробормотал Нолан, но не стал препятствовать ей, когда она шагнула через дверь в маленькую, размером с чулан, комнату с дырой в полу. Лестница, прикрученная к боку, зловеще устремлялась вниз.
Даже ее скудное обоняние подергивалось от неприятного запаха миазмов. Возможно, это была не самая лучшая идея. У нее не было ни фонарика, ни…
Щелчок — и внутри отверстия зажглась слабая лампочка, заключенная в металлическую клетку. Это ничуть не улучшило вид лестницы, ведущей в канализацию.
— По крайней мере, электричество еще есть, — объявил он.
— Ура. — Энтузиазм Клариссы звучал хило.
— Ты уверена, что хочешь это сделать? — мягко спросил он. — Мы можем повернуть назад.
Чувство опасности навалилось на нее со всех сторон, предупреждая, что следует прислушаться, и призывая устремиться в небо. В открытое пространство. Куда угодно, только не сюда.
Кларисса почти повернулась. Почти. Но она не была слабым птенцом, в приюте в этом убедились. Она выпрямила позвоночник, укрепила решимость и набралась храбрости.
— Я уверена. Пойдем.
И она спустилась в недра ада, известного также как канализационная система города.
Глава 8
Нолану хотелось встряхнуть Клариссу за ее упрямый отказ дождаться подкрепления. Он чуть было не перекинул ее через плечо и не потащил прочь. Однако он знал, что это ни к чему хорошему не приведет. Не говоря уже о том, что в результате кто-то мог пострадать — скорее всего, он сам.
Несмотря на то, что он знал ее совсем недолго, ему хватило ума понять, что Кларисса не отступит. Что-то в прошлом девушки заставляло ее считать, что она должна всегда доказывать свою правоту. Это заставляло ее поступать противоположно тому, что диктовал здравый смысл. Так что если птичку не вырубить, она на самом деле отправится исследовать эту проклятую канализацию.
Но одну Нолан ее не отпустит.
Нос дергался, желудок был явно недоволен, а львиные инстинкты предупреждали об опасности, но он пошел следом. Внизу таилась опасность. Ждала. Наблюдала. Может, Нолан и не обладал таким опытом, как его сородичи из джунглей, но в его генах сохранилось достаточно наследия, чтобы понять, когда его преследуют. Это, как ни странно, пробуждало в нем охотника, зверя, которому не нравилось, что кто-то считает его добычей. Еще более странно, что звериную сущность Нолана возмущала мысль о том, что нечто охотится на женщину, за которой он последовал во тьму.
Все больше и больше он не мог отрицать своего растущего влечения к Клариссе. Он мог бы списать это на их вынужденную близость, на любопытство кошки внутри, которая хотела знать, почему соколица не поддается на его ухаживания, хотя он чувствовал ее желание.
Несмотря на пропасть между ними, Кларисса тоже его хотела. Осознание обжигало всякий раз, когда они оказывались рядом. И если быть честным, она завораживала его. Притягивала. Очаровывала, как никто другой. Нолан никогда прежде не хотел узнать женщину так, как хотел узнать Клариссу, и не только в плотском смысле, но и во всех смыслах, от любимого цвета и фильма до вкуса ее кожи и восприятия щекотки.
Ее колючий вид не отпугнул его, как она хотела. Ее гнев и оскорбления отскакивали от его пушистой шкуры. Нолан видел, что под всем этим скрывается женщина, ищущая признания. Ранимая женщина, нуждающаяся в любви, которую, он был уверен, она будет яростно отрицать, возможно, до самой смерти — его смерти.
Что делать? Он не знал. Но в канализационной трубе, вероятно, лучше на такие темы не размышлять.
Нолан огляделся. Лестница привела их в довольно просторное помещение. Тоннели вели во все четыре стороны. Из одного, восточного, доносился характерный запах загрязненной реки, протекающей под мостом. Лампы в специальных клетках освещали большую часть тоннеля, а дневной свет, хоть и слабо, проникал сквозь тяжелую решетку, засыпанную мусором, вероятно, смытым сюда во время последнего штормового нагона.
Три других направления таили в себе загадки. Нолан видел, что свет в северном проходе местами перегорел, так что было не видно, что таится в ответвляющихся от него боковых тоннелях. Вода, утекавшая между ними, двигалась вяло. Он не мог сказать, насколько глубоко уходит сток, да и не хотел знать.
На западе и юге лампы были вырваны намеренно, металлические клетки были перекручены и погнуты, а некоторые оторваны совсем. Ни малейшего просвета во тьме. Что их ждет — видно не было. Но его нос знал. Он чувствовал запах крови. Гнили. Чувствовал неправильность.
Кларисса медленно повернулась, оглядываясь вокруг. Ее остановил звук, донесшийся из бокового тоннеля, и Нолан едва не уткнулся ей в спину.
— Нам лучше уйти.
— Боишься, Сильвестр? — поддразнила она низким шепотом.
— Нет, просто достаточно умен, чтобы понять, что мы в меньшинстве.
— Соглашусь.
Он чуть не упал от шока. Она согласилась? Возможно, испарения канализации на нее уже подействовали.
— Давай вернемся наверх и подождем, пока прибудет подкрепление.
Отметь это в календаре и отпразднуй!.. Кларисса наконец-то образумилась. Жаль, что было уже слишком поздно.
***
Кларисса пожалела о своем решении пойти в канализацию, как только спустилась по лестнице.