Сильно влюбился и теперь, похоже, не мог собраться с духом, чтобы подняться. Насколько же я жалкий?
— А что, если так? — Он заставил себя сесть, сдирая обертку от шоколадного батончика с обнаженной груди и не обращая внимания на ложку, которая болталась у него за ухом, запутавшись в немытой гриве.
— Забудь о птице. Она тебе не подходит. Ты лев, Нолан. Царь зверей. Благородное создание, созданное для великих свершений.
— Я уже совершаю великие дела, мама. Я помогаю спасать жизни. Меняю мир к лучшему. И кого волнует, к какому виду я принадлежу? Важно то, что здесь, — он ударил себя в грудь, рука стала липкой, — а не чистота моей родословной.
— Родословная, которая уходит корнями в поколения.
— Да, ты продолжаешь напоминать мне об этом. Не хочу тебя расстраивать, мама, но мне все равно. И тебе тоже не стоит волноваться об этом. Я хочу любви.
— Любовь переоценивают.
— По твоим словам, и всё же, разве не ты одна из тех, кто больше не женился после смерти отца? — Неудачное сафари пошло наперекосяк, когда Нолан был совсем маленьким.
— Я так и не нашла подходящего льва, который занял бы его место.
— И я так и не нашел подходящую львицу.
— Может быть, если мы обратимся к западным прайдам…
— Мне не нужно искать. Я уже нашел. И она не львица. Не кошка. И к тому же у неё нет приданого или политического влияния.
— Тогда что она даёт тебе?
— Счастье. Она делает меня счастливым. Разве это ничего не значит? — Он спросил это со всей серьезностью. Нолан мог уважать традиции и необходимость преемственности в том, что касалось их наследия, но его двоюродные братья уже произвели на свет более чем достаточно детенышей, чтобы обеспечить продолжение рода.
— Ты бы предпочёл свое собственное благополучие благополучию прайда? — Его мать приподняла бровь.
Сделал бы он это? Он посмотрел на свою мать и подумал о львицах и тигрицах, которых она выставляла перед ним напоказ на протяжении всей жизни. Ни одна из них не заставляла чувствовать, что весь его мир покоится в их лапах. Ни от одной из них солнце не казалось ярче. Никто не делал его таким счастливым, как его сокол. Заслуживала ли мать внуков, которых так страстно желала? Да, и она могла бы иметь их, если бы отказалась от своего предубеждения против других видов. И после этого его ответ прозвучал ясно.
— Я люблю Клариссу, мама, и всё. Знаю, что это не то, чего хотела ты или прайд. Черт, это не то, чего хотел я, но ничего не могу поделать со своими чувствами. Я люблю её, птица она или нет, и никакие твои слова не заставят меня передумать. Так что привыкай к этому. У тебя в невестках будет соколица. — Реальность обрушилась с новой силой. — Или могла бы быть, если бы она меня не бросила.
— Отлично.
— Ты не должна быть такой самодовольной из-за того, что она меня бросила. — Его плечи опустились, когда он надулся. Заметив недоеденную плитку шоколада, схватил её и принялся жевать сладкое лакомство.
— Я не об этом. Я сказала «отлично», потому что, по-моему, из Клариссы получилась бы прекрасная невестка. Самое время тебе найти женщину, с которой можно было бы остепениться.
Он чуть не подавился арахисом.
— Подожди секунду. Что ты сказала?
— Я сказала, что, по-моему, Кларисса прекрасный выбор.
Нолан моргнул. Почесал зудящую макушку. Похлопал себя по ушам с обеих сторон. Покачал головой и поморщился, когда ложка, запутавшаяся в зарослях, качнулась и ударила его по носу. Он вытащил её из золотистых прядей, прежде чем откашляться и сказать:
— Извини, но не могла бы ты повторить? Мне показалось, я услышал, что, по твоему мнению, Кларисса прекрасный выбор. Мы говорим об одной и той же женщине, верно? Агент ASS. Птичье происхождение. Та, с которой ты ссоришься при каждом столкновении.
— Одной и той же.
Галлюцинация. Должно быть, она была вызвана чрезмерным потреблением сахара и кошачьей мяты. Он бросился обратно на диван.
— Мне нужно еще поспать, — пробормотал он, уткнувшись лицом в мокрую от слюней подушку.
— Ты достаточно спал. Пора перестать предаваться жалости к себе и сделать что-нибудь, чтобы вернуть её.
Нолан повернул голову и, приоткрыв один глаз, посмотрел на мать.
— Давай притормозим. С каких это пор она тебе нравится? В последний раз ты кричала, что ненавидишь Клариссу, потому что она, цитирую, «Маленький тощий голубь с птичьими мозгами».
— Обратная психология, сынок. — Мать потрепала его по щеке. — Если бы я сказала, что она мне нравится, и хорошо с ней обращалась, ты бы убежал в другую сторону.
— Не убежал бы.
— Да, ты бы так и поступил, потому что тебе нравится делать противоположное тому, что я тебе говорю. Ты поступал так с самого детства.
— Потому что ты любишь командовать.
— Да, я такая. И Кларисса тоже. Знаешь, во многих отношениях она очень напоминает мне меня саму.
Нолан поперхнулся.
— О Боже, не говори так. Ты всё испортишь.
— Не будь таким котенком. Я не имела в виду физически, в конце концов, эта женщина просто тощая доска. Я имела в виду психологически. У неё сильная воля. Она смелая и не желает мириться с дерьмом. Отличный стрелок. Идеально подходит для моего избалованного малыша.
— Я не избалованный.
— И это говорит человек, который всё ещё думает, что его нижнее белье волшебным образом выстирается, если он оставит его на полу.
— О, я знаю, кто занимается моим бельем. Я не дурак. Зачем делать это самому, если вы всё так охотно делаете за меня? — Тень улыбки тронула его губы.
— Где я свернула не туда? — посетовала его мать. Она подняла руки в драматическом жесте, заставившем его закатить глаза. Она заметила выражение его лица и погрозила пальцем. — Дерзкий мальчишка.
— Эй, ты меня вырастила.
— Так и сделала. Несмотря на то, что ты думаешь, в конечном счете, я хочу, чтобы ты был счастлив.
— У тебя забавный способ показывать это, — проворчал он.
— Так подай на меня в суд за чрезмерную заботу. Однажды, когда у тебя появятся собственные дети, ты поймешь.
Его снова охватила депрессия.
— Довольно сложно начинать говорить об этом, когда женщина, которую я люблю, улетела.
— И ты просто позволишь ей уйти?
— А что, по-твоему, я должен сделать?
— Так вот оно что? Ты просто сдашься. Я думала, она тебе небезразлична.
— Небезразлична.
— Ты готов бороться за неё?
— Да!
— Тогда перестань вести себя как слабак. Ты чёртов лев. Веди себя соответственно. Прижми её тощую задницу, и выщипывай перышки, пока она не признается, что любит тебя.
— Эм, мам, я хочу, чтобы она любила меня, а не убивала или арестовывала за нападение.
— Дурацкие законы. Отлично. Сделай это по-современному. Напиши ей или позвони и скажи, что скучаешь. Попроси её вернуться. Признай, что ты чувствуешь. Но, ради бога, не сдавайся без борьбы.
Его мать была права, как бы ему ни было неприятно это признавать. Почему он так легко сдался? Он с самого начала знал, что заставить Клариссу думать о нём будет непросто. Ему пора было действовать, но позвонить ей и признаться в любви? Нет. Слишком безлично. Мне нужно сделать это лично. Лицом к лицу. Или стоя на коленях, может быть, лаская её языком. Она никогда не могла заставить себя сказать «нет», когда он так поступал.
Он вскочил с дивана.
— Знаешь что? Ты права. Я должен разыскать её, чтобы сказать о своих чувствах. — Поцеловать до потери сознания. Заниматься любовью до тех пор, пока она не пообещает ему всё, что угодно, даже всю жизнь вместе. — Где ключи от моей машины?
— Эм, Нолан?
— Что? — рассеянно спросил он, проходя мимо пустых коробок из-под мороженого и пиццы в поисках своих ключей.
— Возможно, ты захочешь сначала принять душ. Провести расческой по волосам. Найти какую-нибудь обувь. Может, надеть какие-нибудь брюки. Знаешь, привести себя в порядок. Ты вроде как статусный человек.
Мельком взглянув на себя в зеркало в прихожей, он задумался. О боже, кто этот лохматый зверь с дикими глазами и налитыми кровью зрачками? Мама была права. Снова. Аргх!
Сначала душ. Одежда. После он отправится за своим соколом и не перестанет преследовать её, пока она не сдастся. Ну и что, что она ушла? Он совершил ошибку, не объявив о своих чувствах. Он знал, какой упрямой она была, какой гордой. По тому, как она открылась ему и посвятила в свои секреты, было понятно, что ей не все равно. Иначе Кларисса не подпустила бы его так близко. И если она не была готова признаться в своей вечной привязанности к нему, то, черт возьми, он продолжал бы подрывать её решимость, пока она, наконец, не уступит давлению.
Его мать ушла, пообещав вскоре вернуться с целым батальоном уборщиков. Но он планировал, что к этому моменту уже уйдет.
Насвистывая под душем, чтобы смыть следы депрессии с помощью мыла, обдумывал, что скажет. Все казалось неправильным. «Я люблю тебя» показалось слишком прямолинейным, но длинная речь? Он мог легко представить себе её презрительную ухмылку. Он мог бы попытаться зацеловать Клариссу до бесчувствия, а когда она дойдет до того, что ей захочется крикнуть «Да!», задать вопрос и обмануть её. Однако он сомневался, что позже, когда она спустится со своего пика, все пойдет хорошо.
Ополаскиваясь, он сморщил нос, когда до него донесся запах несвежего попкорна. Странно, потому что он не помнил, чтобы ел его в своей жалости к себе. Мгновение спустя его глаза расширились от осознания, но прежде чем его ленивый лев успел броситься на помощь, что-то твердое ударило его по голове, и Нолан рухнул на пол душевой кабины, а вокруг его головы, потерявшей сознание, развевалось кольцо из мини Кларисс.
Глава 18
Когда Кларисса приняла неожиданное решение сбежать, струсив для прощания со своим львом, она думала, что приняла правильное решение. Так оно и было на самом деле. Мы не созданы друг для друга, независимо от того, что думало её сердце.
А что думало сердце? Оно любило глупого льва. Вероятно, любило дольше, чем хотелось признавать. Но любовь к нему не означала, что она будет умолять остаться с ним или цепляться за крохи привязанности.