Записка Г. Е. Зиновьева И. В. Сталину об оппозиционных настроениях в университетах Москвы
29 ноября 1923
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 26. Л. 92–93]
К «рабочей демократии» Каменев относился настороженно. Она подразумевала «свободу открытого обсуждения важнейших вопросов всеми членами партии, свободу дискуссии». Каменев был не против этого. Он был против свободы фракционных группировок, которые, по его мнению, «для правящей партии крайне опасны». А между свободой дискуссии и фракционной группировкой очень тонкая грань[154].
Все эти мысли Каменев вложил в резолюцию, подготовленную совместно с Троцким и Сталиным, которую Политбюро в итоге приняло 5 декабря 1923 года под названием «О партстроительстве». Казалось бы, появление примиряющего документа должно было охладить накал борьбы, но этого не произошло. Троцкий не верил в проведение «нового курса» и считал резолюцию абсолютно формальной [155].
8 декабря 1923 года Политбюро пришлось вновь вернуться к обсуждению писем Троцкого и «Заявления 46-ти», так как они продолжали распространяться среди членов партии через партсобрания. Это могло подорвать авторитет ЦК. При этом Политбюро осудило даже самого Сталина. На одном из своих выступлений на партактиве он признал существование таких писем и официального ответа на них. Политбюро приняло постановление запретить упоминать о них и всячески избегать обсуждения.
Сталин же сам был озадачен: «Представители ЦК на дискуссионных собраниях вынуждены отвечать молчанием на целый ряд вопросов, связанных с работой пленумов ЦК и ЦКК, что еще больше запутывает дело и создает ложное впечатление, что представители ЦК боятся сказать правду, что у них совесть не чиста». В связи с этим он предлагал рассказать «правду о решении пленумов ЦК и ЦКК», так как он не видел иного способа «против лжи и клеветы»[156].
Вместе с тем дискуссия охватывала все большие круги. Свое недовольство высказывали и военные, ведь скандал касался непосредственно их лидера. Зиновьев предложил больше не терять времени: «Они действуют по всем правилам фракционного искусства. Если мы немедленно не создадим своей настоящей архисплоченной фракции – все пропадет»[157]. Его опасения были не напрасными.
11 декабря 1923 года в «Правде» вышла статья Троцкого под названием «Новый курс», где он высказывался о резолюции «О партстроительстве» и выражал опасения «о перерождении старой гвардии». В статье подчеркивалась необходимость обновления партийного аппарата «с целью замены оказенившихся и обюрократившихся свежими элементами».
В ответ на это 13 декабря в «Правде» была опубликована статья Николая Бухарина «Наша партия и оппортунизм», которую Троцкий воспринял как попытку «срыва единогласия при голосовании за резолюцию о партстроительстве». 14 декабря 8 членов Политбюро, включая Сталина и Каменева, направили в ЦК и ЦКК письмо лично против Троцкого. В нем они указывали, что Троцкий своими правками резолюции «О партстроительстве» «стремился придать документу Центрального комитета характер осуждения всей предшествующей деятельности не только Центрального комитета, но и всего партийного аппарата в целом»[158]. И только благодаря спорам и убеждению Каменеву и Сталину удалось часть правок снять.
Своей статьей «Новый курс», по их мнению, Троцкий перечеркнул общую работу по составлению резолюции: «Существенное содержание этой статьи заключается: 1) в натравливании одной части партии против другой, 2) в натравливании партийной молодежи против основного ядра партии и 3) в дискредитировании центрального руководящего ядра партии» [159].
Постановление Пленума ЦК ВКП(б) об обострении внутрипартийной борьбы
17 декабря 1923
Правка И.В. Сталина. [РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 27. Л. 6]
Обвиняя Троцкого в срыве принятия единогласного решения о партстроительстве, Политбюро[160] считало его действия «опасными для планомерного осуществления принципов партии», но надеялось, что он «внесет в свои дальнейшие выступления по вопросу о партийном строительстве те исправления и изменения, которые приблизят его позицию к позиции Центрального Комитета партии»[161].
15 декабря 1923 года Троцкому дали публичный отпор – в «Правде» вышла статья Сталина «О дискуссии, о Рафаиле, о статьях Преображенского и Сапронова и о письме Троцкого»[162]. В ней Сталин прямо называет Троцкого оппозиционером. Однако этого было мало. Сторонникам Сталина требовалось заручиться поддержкой местных партийных организаций.
На Каменева возлагались особые надежды. Учитывая его ораторский талант, его отправили на самые сложные московские участки, где сторонники Троцкого имели наибольшее влияние, – в университет имени Свердлова[163] и в Военную академию[164].
Выступление Каменева в университете имени Свердлова проходило в очень шумной и напряженной обстановке. Однако Каменев был к этому готов и пытался успокоить присутствующих:
– Товарищи, я знаю, что на подобных грандиозных собраниях часто господствуют эмоциональные чувства и что, может быть, самой правильной формой моего доклада была бы эмоциональная форма, но я попытаюсь, товарищи, апеллировать к вашему политическому разуму и аргументировать положение в партии чисто деловыми соображениями.
Каменев говорил о важности обновления партии, так как переход внутрипартийной жизни на новые рельсы рабочей внутрипартийной демократии назрел. Он утверждал, что база для этой демократии – в пролетарской части партии, но она очень мала. Поэтому задача партии на сегодняшний день, по его мнению, это работа по усилению пролетарского состава партии. При этом Каменев еще раз напомнил, что свобода обсуждения и свобода группировок не одно и то же.
– Мы прямо указываем, что ЦК остается на почве резолюции X съезда, запрещающей не только оформление фракции, но и внутрипартийные группировки, – говорил Каменев сквозь шум. – Почему? Мотивов для этого два. Разногласия внутри партии, если они принимают групповую оформленность, используются нашими врагами. Второй мотив: группировки опасны тем, что они ведут к раздвоению, расщеплению нашего государственного аппарата[165].
Каменев подчеркивал, что «демократия внутрипартийной жизни не есть свобода разговоров и болтовни», а обязательство по зрелом обсуждении принимать определенные решения.
Говоря о статье Троцкого «Новый курс», Лев Борисович выражал несогласие с ним. Однако, отмечая его ошибки, он не нападал на него, а указывал, что такие ошибки «могут случиться с любым членом ЦК». Но так как они были подхвачены «определенным крылом партии», то теперь «грозят затруднить единодушное проведение» исторического поворота. А ЦК стремится сделать этот поворот с наименьшим ущербом.
Он защищал от нападок Троцкого и партийный аппарат, говоря о готовности аппарата к критике:
– Критикуйте сколько угодно аппарат, засыпайте собрание кучей анекдотов о бюрократизации этого аппарата, о чиновниках в нем и т. д., но помните, мы не можем сломать и бросить в сорный ящик историю этого аппарата до тех пор, пока мы из своей собственной среды не вырастим на смену тех 20 тысяч товарищей, которые сидят в этом аппарате.
Каменев признавал, что в ЦК есть разногласия, однако тот сознательно оттягивал момент, когда члены Политбюро и Троцкий должны будут «отдать свои разногласия на обсуждение всей массы». Он уверял, что ЦК стремился эти разногласия изжить внутри Центрального комитета. И реакция масс на статью Троцкого подтвердила опасения – дискуссия приняла нездоровую форму и не дает спокойно обсуждать деловые вопросы и решать первостепенные задачи.
В конце своего выступления Лев Борисович уверил, что ЦК стремится к совместной работе с Троцким:
– Мы утверждаем и мы напечатаем это перед лицом всей партии, что в составе ЦК и Политбюро нет ни одного сумасшедшего человека, который бы представлял себе, что руководство партией возможно без самого активного участия в этой работе вместе со всеми нами Троцкого.
Он закончил выступление под аплодисменты. Но следующие докладчики, в том числе и сторонники Троцкого, показались собранию более убедительными. В итоге за резолюцию ЦК о необходимости прекратить дискуссию проголосовал 421 человек, а за резолюцию Преображенского, которая осуждала деятельность Сталина и его статью, – 554 человека[166]. Каменев был раздосадован.
Перепалка через газету «Правда» продолжалась. После всех попыток усмирить дискуссию и в ответ на новую статью Троцкого «Новый курс. Группировки и фракционные образования»[167] 31 декабря 1923 года Политбюро составило «письмо 9-ти» против Троцкого. Его письмо официально объявлялось «орудием фракционной борьбы». Сам Троцкий обвинялся в нежелании наладить «нормальную обстановку для совместной работы» и признании в создании фракции. Авторы письма твердо обозначили свою позицию – партия не допустит «легализации» фракции Троцкого[168].
Накануне XIII партийной конференции пленумы по всей стране проходили вплоть до середины января. И, несмотря на неудачу Каменева в Москве, общая картина выглядела более радостно для «тройки». Линию ЦК в вопросах дискуссии и партстроительства поддержало 46 пленумов губкомов и райкомов. Большинство провинциальных партийных ячеек также поддержало ЦК: 277 ячеек за ЦК, 27