Каменев признавал важность грамотного руководства торговыми операциями, особенно на международном рынке, но понимал, что не сможет его обеспечить. «На любом государственном посту, соответствующем моим силам и опыту, – писал он, – я всегда проводил и всегда буду проводить не какую-либо свою личную линию, а только линию партии и ЦК, но я должен настойчиво указать товарищам, что предложение о Наркомторге, руководить которым с успехом и пользой для партии, Союза у меня нет никакой надежды, не находится ни в каком соответствии с подлинными интересами партии и государства»[215].
Однако большинство членов ЦК поддержали Сталина в назначении нового наркома[216]. А Каменеву дали понять, что за него все решено и впредь так будет всегда. Но Каменев не хотел сдаваться, как и Зиновьев. Они имели сторонников, но, чтобы что-то поменять, им следовало искать сильного союзника. И безусловно таким являлся Троцкий.
Глава 10Объединенная оппозиция. Каменев, Зиновьев и ТроцкийАпрель – ноябрь 1926
О союзе с Троцким думал и Сталин. Вот только все его попытки наладить диалог не увенчались успехом. Сталин долго раскачивался, к тому же по всем взглядам на различные политические вопросы Троцкий сходился именно с оппозицией и на XIV съезде был солидарен с Каменевым и Зиновьевым.
И вот о возможном блоке Каменев – Зиновьев – Троцкий заговорили на апрельском пленуме 1926 года.
7 апреля Лев Борисович при обсуждении доклада Рыкова о хозяйственном положении и политике высказался, что не согласен с ним и с предложенной резолюцией[217]. Он не отступал от своей идеи и настаивал на необходимости направить все силы на расширение промышленности: «Индустриализация промышленности и затраты на нее – это есть вопрос увеличения нашей силы». При этом Каменев предлагал рассмотреть возможность провести индустриализацию за счет рабочих.
Предлагаемую Рыковым резолюцию осудил не только Каменев. Троцкий также был в ряду несогласных, высказав при этом гораздо больше предложений, нежели Каменев. Друг друга они не поддерживали, но и не спорили.
Лев Борисович Каменев
23 сентября 1926
[РГАСПИ. Ф. 323. Оп. 1. Д. 8. Л. 16]
В итоге участники пленума стали обсуждать не суть предлагаемых поправок, а то, что предложения Троцкого и Каменева слишком уж похожи, а их отношение друг к другу очень «благожелательное». Молотов так и сказал: «Да у нас тут образовался блок!»
Сталин все поправки к резолюции Рыкова нашел неприемлемыми. И если предложения Троцкого он разобрал по кусочкам и удостоил комментарием каждый, то правки Каменева просто проигнорировал, считая их противоречащими решениям XIV съезда:
– Что касается резолюции товарища Каменева – я ее поправками не называю, так как это целая резолюция, в которую тезисы товарища Рыкова должны были войти, по существу дела, в качестве поправок. Вся, как теперь любят выражаться, установка резолюции Каменева такова, что она в нос бьет, режет слух и не совмещается с духом резолюции товарища Рыкова по пессимистическим ноткам и по тому удару по крестьянству, который содержится в резолюции Каменева.
Кроме того, Сталин напомнил, что хотя автором резолюции является Рыков, но она составлена от имени Политбюро, а значит, Каменев выступает против Политбюро и против самой идеи построить социализм собственными силами. А в конце Сталин и вовсе обвинил Каменева в расколе партии, считая, что сторонники Каменева и Троцкого воспримут их выступления как борьбу против ЦК. Тем самым он дал понять – нельзя высказывать мнение, нельзя критиковать предложения большинства – это все нарушение единства партии.
– Нужно добиться того, чтобы у нас группировок фракционных не было – это есть нарушение единства, – говорил Сталин. – Вы начали борьбу, а не мы, мы оборонялись. Вольно вам было вместо редакционных правок представить параллельные резолюции, теперь они будут известны всем… Это есть искание способов и путей, поводов к борьбе… Говорят о блоке. Есть ли он? Я думаю, что некоторый блок есть, блок взаимного нейтралитета против ЦК и против Политбюро[218].
В итоге поправки Троцкого и Каменева были отвергнуты, а оба стали восприниматься как единая оппозиция. Обвиняя Каменева в нарушении решений XIV съезда, не забыли в очередной раз упомянуть о его позиции в 1917 году. И даже поступило предложение разослать всем членам ЦК и ЦКК письмо Ленина 1917 года, где он пишет о разногласиях с Каменевым и Зиновьевым. Решили поручить это Политбюро.
Это очень разозлило Каменева. Он не собирался сдаваться. Эти разногласия имели место почти 9 лет назад, и еще Ленин говорил, что не стоит вспоминать ошибки, которые «вполне исправлены»[219]. Каменев был раздосадован тем, что сейчас все как будто забыли, что он много лет являлся преданным единомышленником Ленина и, можно сказать, его преемником.
Но раз они решили таким образом скомпрометировать его, то пора напомнить и их прошлые грехи. В первую очередь Рыкову, который и предложил вопрос о рассылке письма поручить Политбюро, ну и, конечно, главному их противнику – Сталину.
Записка Г. Е. Зиновьева и Л. Б. Каменева в Политбюро ЦК ВКП(б) о разногласиях с В. И. Лениным в октябре 1917 года и «Завещании Ленина»
14 апреля 1926
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 66. Л. 62–64]
14 апреля 1926 года Каменев и Зиновьев написали в Политбюро письмо, в котором решили напомнить, что Рыков в 1917 году стоял дальше всех от Ленина, а в Октябре 1917-го совершил ту же ошибку, что и Каменев, – выступил против вооруженного восстания. Но, в отличие от Рыкова, Каменев был нужен Ленину в ЦК.
А Сталину они напомнили о существовании «Завещания Ленина», в котором тот настаивал на снятии Сталина с поста генерального секретаря. «Мы считаем вообще неправильным и противоречащим ленинской политике использование писем Ленина для тех целей, для которых они явно не предназначались, – писали Каменев и Зиновьев. – Но если бы большинство Политбюро вступило на этот путь, то совершенно необходимо было бы разослать не только письмо Владимира Ильича от 1917 года, но и названные выше документы с точным указанием времени их написания»[220].
Они заручились поддержкой Крупской. «Если рассылать неопубликованные письма Владимира Ильича, то рассылать их надо все целиком, – настаивала Надежда Константиновна. – Иначе рассылка будет носить характер, который весьма возмутил бы Владимира Ильича»[221].
Троцкий тоже был на их стороне. Он предлагал собрать вместе все неизвестные или малоизвестные документы Ленина и сообщить их членам ЦК. Совершенно неправильно, считал он, выделять одни документы и умалчивать о других [222].
Сталин возражал против публикации писем. В своем письме членам ЦК он подробно объяснил, что Каменев, Зиновьев, Крупская и Троцкий ошибаются. Ведь «Завещание Ленина» давно известно членам ЦК и даже зачитано делегациям XIII съезда. А вот письмо Ленина 1917 года, по его мнению, оставалось единственным необнародованным. А Троцкому бы вообще следовало помолчать, так как в свое время он без ведома ЦК уже публиковал отдельные письма Ленина в своей статье «Уроки Октября»[223]. В итоге в рассылке «Завещания Ленина» было отказано. Но свою идею Каменев и Зиновьев не оставили.
Письмо Н. К. Крупской в Политбюро ЦК ВКП(б) об обнародовании всех неопубликованных писем В. И. Ленина
15 апреля 1926
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 66. Л. 65–66]
Тем временем в апреле 1926 года Каменев и Зиновьев объединились с Троцким уже официально. «Объединенный блок», о котором говорилось на пленуме, был оформлен общей декларацией[224]. «Пробным камнем для каждой партийной группы в настоящий период является отношение ее к господствующей ныне “сталинской” политике, – говорилось в декларации. – В этом отношении обе наши группы сошлись полностью. Обе они уверены в том, что сходятся не только эпизодически, а для дружной совместной работы НА ГОДЫ, ибо в этом единственная надежда партии. Разногласия прошлого не должны этому помешать».
Каменев и Зиновьев пошли на компромисс. Да, когда-то Троцкий был для них злейшим врагом, но Каменев считал, что только так они смогут отстоять свою «идейную программу». И вопрос не во власти, а в центральной линии партии.
В это же время Сталин нанес по Каменеву очередной удар. 22 апреля 1926 года Политбюро сняло Каменева с поста председателя Моссовета и губернского исполнительного комитета «ввиду того, что Каменев в течение длительного времени не принимает фактического участия в работе Московского Совета». Да и вообще – «необходимо выдвигать на ответственные посты новых людей»[225].
В принципе Каменев ожидал такого поворота событий. Но он готов был пожертвовать своей должностью. «Служить партии не значит беспрекословно следовать за Сталиным» – именно такой позиции придерживался тогда Лев Борисович. Он даже собирался написать это членам Политбюро в ответ на свое смещение с должности. Но так и не решился. Несмотря на всю свою прямоту, он опасался резких высказываний, боялся перегнуть палку.
А между тем сторонники оппозиции стали проводить конспиративные собрания. Одно из них состоялось 6 июня 1926 года в районе станции Долгопрудная Савеловской железной дороги. Присутствовавшие 70 человек слушали доклад заместителя председателя Реввоенсовета М. М. Лашевича о положении в партии и разногласиях оппозиции с большинством ЦК. Это конспиративное собрание довольно скоро было раскрыто, а все участники подверглись различным выговорам и наказаниям. Вошло в историю оно как «дело Лашевича»