Л. Б. Каменев с младшим сыном Владимиром
1932
[РГАСПИ. Ф. 323. Оп. 1. Д. 9. Л. 43]
Глава 15Ссылка в Минусинск и возвращение в партиюОктябрь 1932 – ноябрь 1934
В ссылке Лев Борисович продолжил литературную деятельность, благо ему разрешили взять с собой книги – они занимали половину вагона. Татьяна Глебова переводила книги с английского и немецкого языка. Именно она познакомила советских граждан с американским писателем Эптоном Синклером.
Каменев с женой так и проводили день за днем, вечера за вечерами за литературой, часто рассуждая и споря о поэзии. Воспевая Блока и Ахматову, они очень иронично относились к Демьяну Бедному[388]. Минусинск – не Калуга, морозы доходили до 35 градусов, и, чтобы хоть как-то согреться, приходилось по нескольку дней всем вместе быть в одной комнате. У Каменева начало садиться зрение, но больше всего он переживал за маленького Волика, который часто болел.
Вся семья постоянно находилась под пристальным наблюдением со стороны органов НКВД и их «скрытых» сотрудников. Однако доложить им было не о чем. Каменев отверг всякие попытки со стороны находившихся там троцкистов установить с ним связь. Однако разорвать отношения с Зиновьевым он не смог. Слишком много они прошли вместе. Обида на него постепенно затихла. А вот Татьяна была непримирима и строго-настрого запретила Каменеву общаться с Зиновьевым и со всеми «бывшими» друзьями по оппозиции. И чтоб не расстраивать ее и не скандалить, он вел переписку с Зиновьевым втайне от нее. Татьяна Ивановна не сомневалась, что они не общаются. Понимая, что за ними следят, Каменев никогда не обсуждал в письмах политику и произошедшее с ними, да и не хотелось ему этого. Он просто рассказывал о своей жизни в Минусинске, о погоде, о здоровье Татьяны и сына Волика, давал Зиновьеву советы по написанию книги, за которую тот взялся[389].
Письмо Л. Б. Каменева Г. Е. Зиновьеву из Минусинска о своей жизни в ссылке
11 января 1933
[РГАСПИ. Ф. 323. Оп. 1. Д. 159. Л. 1–2]
20 февраля 1933 года Каменев по настоянию жены решился написать письмо в Политбюро и ЦКК. Это было письмо-покаяние. Он просил восстановить его в партии и признавал «ошибочность» своего поведения, хотел «раз и навсегда оборвать путь», который привел его к теоретическому и практическому отрыву от партии.
В таком стиле Каменев писал впервые. Он не просто отрекался от своих идей, но и признавал их ошибочными. Возможно, он просто устал жить в опале, с грузом прошлого. Он смирился с положением стороннего наблюдателя за жизнью партии. Теперь у него было лишь одно желание – вернуться домой и продолжать работать в издательстве «Академия», растить сыновей. Лев Борисович писал, что только теперь он осознал, что ошибся «во всем основном»: в понимании общих задач, стоявших перед партией, в оценке разных групп в партии и ее руководства. Но главными своими ошибками Каменев считал – неверие в победу социализма в одной стране, союз с Троцким и переход к фракционной борьбе: «Я повторил жалкий прием дискредитирования личности вождя, чтобы этим затемнить смысл своего собственного отхода от генеральной линии партии». При этом Каменев даже не упоминал о том, что стало причиной его исключения из партии. Он каялся за свои «предыдущие грехи» оппозиционного периода.
Он признавал, что партия идет вперед под руководством Сталина. Продвигается все ближе к поставленным Лениным целям, превращает «отсталую агарную страну в страну индустриальную и крупного социалистического земледелия».
Завершил он свое письмо так: «Сознание глубокой неправильности, ошибочности, а частью и преступности моего поведения относительно партии с 1925 года, горячее желание посильно исправить то зло, которое могло оно причинить, искреннее стремление отдать свои силы служению великому делу… заставляют меня просить Политбюро и ЦКК оказать мне доверие и дать возможность на деле доказать твердость моего решения порвать во всеми старыми ошибками»[390]. Позднее это письмо будет опубликовано в «Правде»[391] и безусловно сыграет свою роль.
Письмо Л. Б. Каменева И. В. Сталину о стремлении исправить прошлые ошибки
22 февраля 1933
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 190. Л. 107–107 об.]
Закончив его, Каменев следом написал письмо Сталину. В нем он просил его о помощи – «помогите мне ликвидировать глупейший период моей жизни». Именно глупостью он называл свою попытку бороться с ЦК и со Сталиным лично и создание союза с Троцким.
Он вспоминал «наставление» Сталина в 1925 году и признавал его правоту – «союз с Троцким погубит всех вас». При этом Лев Борисович подчеркивал, что никогда в своей борьбе против ЦК и Сталина «не руководствовался личными мотивами». И что сам он никогда не думал, будто Троцкий или Зиновьев могли бы взять на себя руководство партией. «Когда мне показалось, что Ваша политическая линия неправильная, я открыто выступил против Вас. Так же открыто признаю, что это была коренная ошибка». Сейчас у Каменева не имелось никаких разногласий с проводимой в стране политикой. Его тяготило и беспокоило собственное положение, а именно что каждый противник партии и Сталина мог возлагать надежды на его «хотя бы косвенное сочувствие».
Заканчивая письмо, Каменев просил поддержать его просьбу о восстановлении в партии: «Мне кажется, что в рядах товарищей, работающих под Вашим руководством, я еще мог бы пригодиться»[392].
Сложилось так, что до Сталина эти письма дошли только в конце марта. С ними приключилась своеобразная история. Они не отправлялись по почте, их лично везла в Москву Татьяна Глебова. По необъяснимым причинам ее задержали по дороге и отняли чемодан[393]. Поэтому и Сталин, и Политбюро смогли ознакомиться с письмами только 9 апреля 1933 года.
Письмо Л. Б. Каменева И. В. Сталину о статье «О социализме в одной стране и об экономике СССР»
22 июля 1933
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 190. Л. 182]
Тогда в партию Каменева не вернули, но вернули в Москву. А 15 мая 1933 года Секретариат ЦК вновь направил Каменева на работу в издательство «Академия» в качестве заведующего[394]. С восстановлением в партии Сталин решил повременить и посмотреть на поведение Каменева[395]. При этом ему доверили написать статью «О социализме в одной стране и об экономике СССР» – именно о том, против чего он в свое время протестовал. Статья редактировалась и согласовывалась со Сталиным[396] и в итоге была опубликована в «Правде» 31 июля 1933 года.
А дальше жизнь Каменева начала постепенно налаживаться. 12 декабря 1933 года Политбюро предложило ЦКК «оформить прием в члены партии Зиновьева и Каменева в одном из районов Москвы, где чистка уже окончена»[397]. И уже 14 декабря ЦКК разрешила Московскому горкому ВКП(б) «оформить прием Каменева и Зиновьева в члены партии в Октябрьском районе (по месту их работы), выдать им партбилеты, в которых отметить перерыв пребывания в партии после XV съезда ВКП(б): Зиновьеву – с ноября 1927 г. по июнь 1928 г., Каменеву – с декабря 1927 г. по июнь 1928 г., и обоим перерыв в период с 9 октября 1932 г. по 12 декабря 1933 г. Наклеить марки о прохождении чистки»[398].
Решение о приеме в партию было принято не просто так и не по доброте Сталина, а преследовало определенные цели. Близился очередной съезд, и Сталину хотелось продемонстрировать единение партии и «необычайную сплоченность» ее рядов[399]. Именно этот съезд войдет в историю как «съезд расстрелянных».
Каменев изначально даже не предполагал, что его допустят на съезд, поэтому и не высказывал подобной просьбы. Но вот до него дошел слух, что на съезде будет бывший оппозиционер Преображенский. И не просто присутствовать, но и выступать. А ведь он еще несколько месяцев назад находился в такой же опале, что и Каменев. Лев Борисович решился обратиться к Авелю Енукидзе с просьбой передать президиуму съезда его желание присутствовать на съезде и, «если можно, получить слово по одному из докладов». Для Каменева это была возможность во всеуслышание «раскритиковать свои ошибки и высказать свои теперешние взгляды»[400].
Постановление Президиума ЦКК ВКП(б) с предложением принять в партию Л. Б. Каменева и Г. Е. Зиновьева
14 декабря 1933
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 191. Л. 38]
Отчетная карточка на партбилет Л. Б. Каменева № 2525753
19 декабря 1933
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 99]
В итоге разрешение он получил. И 5 февраля на вечернем заседании выступил с речью[401].
Восхваляя достижения последних лет, прочитанные доклады и, «конечно, замечательнейший документ мирового коммунистического движения – доклад товарища Сталина», сам Каменев рассказывал о своих ошибках. Причем не только за годы оппозиции, но и за годы работы с Лениным. То, что раньше он называл своими принципами, теперь Каменев называл ошибками, в том числе свою позицию против вооруженного восстания в Октябре 1917 года. Он признавал, что был неправ, когда отрицал возможность построения социализма в отдельной стране, когда встал на путь фракционности, когда создал блок с Троцким, вступил в переговоры с Бухариным и пассивно помогал группе Рютина. Закончил Каменев свой доклад обещанием начать жизнь заново: «Я хочу сказать с этой трибуны,