— Я думаю, у Тома Уолша есть экземпляр этого досье.
Я не ответил, что означало: нет.
Капитан Пареси задал еще несколько вопросов о том, что произошло три года назад, и, когда я отвечал, в голову мне пришла мысль, которая должна была бы прийти гораздо раньше.
— Если Халил знает, что Габриэл Хайсам, американец арабского происхождения, работает в ОГБТ, то может счесть его предателем и сделать своей мишенью.
— Да, разумно. Я позвоню Гейбу.
Я воспользовался возможностью сказать:
— Поговорите с Уолшем, чтобы он сделал меня старшим по делу.
Казалось, он был к этому готов.
— Должен согласиться с Уолшем, ты не лучшая кандидатура для этого. И, между нами говоря, лучше тебе не быть старшим. Нет необходимости заниматься всякой ерундой, больше свободы заниматься… собственными делами. Понимаешь?
В этом была некая логика и подтекст, и я сказал:
— Да, понимаю.
— Вот и хорошо. — Пареси сменил тему: — Как ты думаешь, нет ли у этого мерзавца еще какого-нибудь поручения? Неужели здесь только личная месть? Кто-то же должен стоять у него за спиной. Например, Аль-Каида. Возможно, он получил деньги и ресурсы, чтобы приехать и свести личные счеты, в обмен на то, что устроит эпидемию чумы или взорвет что-нибудь.
— Разумно.
— А какие Халилу предъявлены обвинения? — вдруг спросил он. — Я же не знаю, с чего это все начиналось.
— Это началось 15 апреля 1986 года, когда Рейган послал группу бомбардировщиков бомбить Ливию. Тогда Халил потерял всю свою семью, — ответил я.
— Серьезно? Значит, он все еще мстит.
— Видимо, так. Уолш упоминал о Чипе Уиггинсе?
— Нет. Кто это?
Значит, Уолш не захотел делиться этой информацией со своим младшим партнером. Справедливости ради надо сказать, что информация о первом приезде Халила в Америку была, как я уже говорил, строжайше засекречена. Тем не менее я сказал Пареси:
— Один из летчиков, которые бомбили Триполи. Три года назад Халил прибыл со списком этих летчиков и начал их убивать.
— Боже мой… А мы знаем, где сейчас Уиггинс?
— Его последний адрес — Вентура, Калифорния.
— Не сомневаюсь, что Халил знает, где он. Уиггинс уже покойник, — заключил Пареси.
— Возможно.
— Ладно, — сказал Пареси. — Я еду в офис. Оттуда позвоню Гейбу и попрошу встретиться со мной и принести ваше досье.
— Скажите ему, чтобы берег себя. И пусть отправит семью отдохнуть. У него жена и дочка, кажется.
— Ладно…
— Я приеду в офис, как только смогу, — сказал я ему.
— Джон, об этом не беспокойся. Занимайся Кейт.
— А вдруг она не выживет?
Он минуту помолчал.
— Выживет. Я за нее молюсь. — И добавил: — Она сильная.
Вскоре после того, как мы закончили разговор, дверь открылась и вошел мужчина средних лет в зеленой медицинской униформе.
— Мистер Кори?
— Да.
Я встал. Он протянул руку и представился:
— Доктор Эндрю Голдберг. — Другую руку он положил мне на плечо. — Она в послеоперационной, отдыхает. — Я закрыл глаза и кивнул. — Жизненные показатели стабильны. Давление и дыхание хорошие. — Я снова кивнул. Он подвел меня к стульям, усадил, сел рядом и тихо докладывал: — Операция по сшиванию рваной раны правой сонной артерии прошла успешно. Есть и другие контузии как результат падения, во внутренних органах повреждений нет, внутреннего кровотечения нет, возможны лишь переломы или трещины костей.
— Каков прогноз? — спросил я.
Он помолчал на секунду дольше, чем нужно.
— Осторожный.
— Почему?
— Ну, она потеряла шесть единиц крови, и мы, в том числе и вы, как я понимаю, должны были перекрыть ток крови… и приток ее к мозгу…
Я понимал, что так будет, и ждал вердикта.
— Возможно, пока ей не вставили в горло дыхательную трубку, возникло кислородное голодание. Мы пока не знаем, повлечет ли это за собой ухудшение работы нервной системы.
— А когда узнаем?
— Как только она отойдет от анестезии. Через час-другой.
Я ничего не ответил. Он помолчал, потом спросил:
— Еще вопросы?
— Нет.
Доктор Голдберг поднялся, и я тоже.
— Она пройдет полное обследование, — сказал он. — А сейчас, я думаю, вы захотите побыть с ней.
— Да.
Мы пожали друг другу руки, и я сказал:
— Спасибо.
Он потрепал меня по плечу:
— Сделайте перерыв, сходите в кафетерий. Пройдет некоторое время, пока мы сможем сказать вам что-нибудь новое. Она в надежных руках.
Доктор Голдберг вышел из комнаты ожидания, и я тоже вышел в коридор и направился в послеоперационное отделение.
В ординаторской я представился как Джон Кори, муж Кейт Мэйфилд. И объяснил сотрудникам отделения, что не следует сообщать, где находится эта пациентка и каково ее состояние, никому, кроме медицинского персонала и служащих силовых структур. Старшая медсестра, назвавшаяся Бетти, сделала соответствующую отметку и провела меня в палату.
— Не пугайтесь ее вида, всех этих мониторов и капельниц. Доктор Голдберг — прекрасный хирург, — сказала она, пока мы шли.
Но никто, в том числе и доктор Голдберг, не знал, включится или не включится мозг Кейт. Мы пришли к постели Кейт, и я застыл, глядя на нее. Краски потихоньку возвращались на ее лицо, ее дыхание, осуществляемое с помощью компрессора, было ровным. Шея плотно забинтована, к рукам подведены трубки и провода, соединенные с тремя разными мониторами… Судя по тому, что происходило на экранах, все было нормально.
Я глубоко вздохнул и снова стал смотреть на Кейт. Губы опухли там, где Халил ударил ее. Ублюдок. Я наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Привет, милая.
Нет ответа.
Бетти посоветовала сесть на стул у кровати, что я и сделал.
— Если вам что-нибудь понадобится, нажмите кнопку вызова, — сказала она и ушла.
Я взял руку Кейт — она была сухая и холодная — и почувствовал биение ее пульса. Но лицо ее оставалось неподвижным.
Я молился о том, чтобы она выздоровела, вопреки всем медицинским прогнозам. Но если этого не случится, я брошу работу и стану за ней ухаживать. После того как убью Халила.
Так я продолжал свое бдение у постели Кейт, держа ее за руку и ища признаки того, что она отходит от наркоза. Прошло полтора часа, и я вышел проверить сообщения на мобильном.
Первым было голосовое сообщение от Тома Уолша. Он сказал: «Я разговаривал с инспектором Миллером о поисках Халила. Ничего нового. Еще позвонил Джорджу Фостеру. Он все понял. — Уолш помолчал. — С Гейбом связаться не удалось. — Снова пауза. — С Чипом Уиггинсом в Калифорнии тоже. Позвони мне».
Следующее было от инспектора Миллера: он сообщил, что моя машина и наш багаж доставлены на больничную парковку, а ключи от машины — в ординаторской послеоперационного отделения. Еще он сказал: «Ни в машине, ни среди вещей мобильного телефона вашей жены не нашли, и поиски в зоне приземления тоже ничего не дали. Мы обыскали аэропорт округа Салливан и обнаружили на стоянке автомобиль, взятый напрокат на имя Марио Росселини, но данные в договоре найма фальшивые. Отпечатки шин соответствуют тем, что мы нашли у деревьев. Автомобиль взят под наблюдение. Проверка аэропорта установила, что вечером в субботу там приземлился маленький самолет и поднялся в воздух в воскресенье, минут через сорок после происшествия — пункт назначения и пассажиры, если они были, неизвестны, маршрутный лист отсутствует. Мы этим занимаемся. — Закончил он словами: — В больнице мне сказали, что самочувствие вашей жены стабильное. Хоть одна хорошая новость».
Я положил телефон в карман и вернулся к Кейт.
Прошло еще полчаса, мимо меня ходили медсестры, и одна принесла мне кофе. Мне уже захотелось встать и погулять по коридору, когда Кейт вдруг пошевелилась.
Я наклонился над ее кроватью и стал внимательно наблюдать. Она пошевелила головой, потом правой рукой. Я решил подождать.
Каждую секунду она двигала рукой или ногой и перекатывала голову на подушке. Я наклонился ближе и коснулся ее руки:
— Кейт?
Она открыла глаза, но при этом смотрела в потолок.
— Кейт, ты меня слышишь?
Она повернула голову ко мне, и наши глаза встретились.
Говорить она не могла из-за дыхательной трубки, и я взял ее руку в свою.
— Сожми мне руку, если слышишь.
Она сжала. Я улыбнулся и спросил:
— Ты знаешь, кто я?
Она странно посмотрела на меня и слабо кивнула.
— Сожми мне руку, если знаешь, почему ты здесь.
Она вырвала руку и покачала ею, словно хотела что-то схватить. Я потянулся было к кнопке звонка, но потом сообразил, что она показывает, как держат карандаш.
Я схватил с тумбочки карандаш и блокнот, вложил карандаш ей в правую руку, а блокнот в левую.
Она поднесла блокнот к лицу и, написав что-то, повернула ко мне: «Почему ты задаешь идиотские вопросы?»
Мои глаза увлажнились, я склонился и поцеловал ее в щеку.
Глава 4
Асад Халил взглянул через проход между сиденьями в обращенный к западу иллюминатор чартерного реактивного «сайтейшна», начинавшего заходить на посадку в аэропорту Рипаблик на Лонг-Айленде. Он взглянул на часы. Полет из аэропорта округа Салливан занял двадцать шесть минут. «Сайтейшн» коснулся посадочной полосы и стал замедлять движение.
— Добро пожаловать в аэропорт Рипаблик, мистер Демитриос, — объявил второй пилот. — Желаю удачного бизнеса.
Греческий бизнесмен Халил ответил на это:
— Спасибо, спасибо.
«Сайтейшн» подрулил к одному из ангаров, и Халил выглянул в окно, пытаясь понять, удалось ли властям выяснить, куда и каким транспортом он направляется. Приземлившись в Салливане в субботу вечером, Халил сказал пилотам, что в воскресенье полетит в Буффало. Но, покончив с делами, которые заключались в том, чтобы убить жену Кори, он объявил об изменении планов и попросил отвезти его на Лонг-Айленд. У летчиков это вопросов не вызвало — в конце концов, он босс. Они сообщили, что полетный лист не нужен, потому что день ясный и они минуют зону ограниченного воздушного движения над Нью-Йорком. Халил, конечно, все это знал.