Я кивнул.
— Позвони Тому, — посоветовала она.
Я встал и наклонился поцеловать ее, она обхватила мою голову ладонями и сама поцеловала меня долгим и крепким поцелуем.
— Я знаю, сегодня вечером ты пойдешь искать Халила. Будь осторожен. Пожалуйста. У нас впереди долгая жизнь.
— Конечно, долгая. — Я сжал ее руку. — Я позвоню.
Остаток дня у себя в квартире я писал отчеты и рапорты. Еще раз поговорил с Пареси, но он не сказал ничего нового.
— Все страшно возбуждены предстоящим вечером. Удачи тебе.
— Давайте не будем слишком уж возбуждаться.
— Да, конечно… но, по крайней мере, мы хоть что-то делаем.
Том Уолш мне не звонил, и я решил, что он хочет дистанцироваться, на случай если не заладится. Если же я поймаю Халила, Уолш прыгнет в машину и разделит со мной победу.
В пять часов я почистил свой «глок» и взял три запасных магазина девятимиллиметровых патронов. Потом почистил свой старый «смит-вессон» 38-го калибра. Высокоэффективное автоматическое оружие типа «глока» иногда заедает, так что пусть уж второй ствол будет надежный револьвер, он с меньшей вероятностью сделает щелк-щелк, когда ты ждешь от него пиф-паф.
Я покопался в кладовке и нашел подходящую одежду для прогулки в парке. Кроме того, я нашел десантный нож, который надо было наточить, что я и сделал посредством точильного камня.
В десять вечера я спустился в вестибюль, где меня ожидал начальник Отдела спецопераций специальный агент ФБР Боб Старк.
Я надел штаны цвета хаки, кроссовки и белый пуловер. На улице моросило, так что я накинул еще коричневую ветровку, а голову увенчал коричневой непромокаемой шляпой. Наряд чудовищный, рассчитанный на то, что его будет хорошо видно в темноте; я надеялся лишь, что не встречу никаких знакомых. Кроме ливийца, конечно.
Мы со Старком в последний раз обговорили задачу; я проверил коммуникатор и убедился, что мой GPS включен и работает. В кобуре на правом боку у меня был «глок», за поясом слева «смит-вессон» плюс еще десантный нож.
Удовлетворенный моей экипировкой, Боб сказал:
— Хорошо. Я буду в машине на связи. Я — СО-один, то есть спецоперации, а ты будешь пешеход…
— Охотник.
— Какая разница… ладно, Охотник. Как ты понимаешь, мы работаем на открытом канале, так что, когда ты говоришь, группы наблюдения тебя слышат. Но чтобы свести занятость канала к минимуму, со мной группы общаются по радио, а я передаю тебе.
— Понятно.
— Удачной охоты, детектив! — пожелал он.
— Когда станет поздно и погода совсем испортится, вы мне скажете, что ребята из ФБР разошлись по домам? — сказал я.
Он улыбнулся.
— Сейчас не время шутить над ФБР.
— И то верно.
Я шагнул из дверей и остановился, изображая нерешительность.
Восточная Семьдесят вторая — улица широкая и многолюдная, и мне будет трудно сказать, следят ли за мной с тротуара или из машины, но группа наблюдения успеет это понять. Я предположил, как уже сказал капитану Пареси, что друзья Халила сняли квартиру или офис на этой же улице и держат мой подъезд под наблюдением круглые сутки семь дней в неделю.
Я повернулся направо и медленно двинулся к Центральному парку. В наушниках зазвучал голос Боба Старка:
— Охотник, я СО-один. Слышишь меня?
— Я Охотник, слышу хорошо, — сказал я микрофончику, спрятанному под рубашкой.
— О’кей, веди себя так, словно ты один. У входа в парк притормози, и мы увидим, не заинтересовался ли тобой кто-нибудь.
— Ясно.
Я перешел Пятую авеню и остановился у стены, которой обнесен парк. У входа все еще стояли продавцы с тележками, и, вспомнив, что мне нужно здесь задержаться, я воспользовался случаем и купил себе сосиску с соусом чили. Честно говоря, даже две.
Я сел на скамейку и стал есть сосиски, стараясь выглядеть как убитый горем вдовец, что нелегко, когда в руках у тебя такие вкусные сосиски. Доев, я пошел в парк.
Я заметил первую группу наблюдения — на скамейке сидела парочка, для всего остального мира — влюбленные. Они на меня не смотрели, и я понял: профессионалы. Я пошел по дорожке на север, к первой остановке у лодочного причала. Моросящий дождик разогнал толпу, народу вокруг осталось немного, и это было хорошо. Я попытался найти другие группы наблюдения, но за исключением влюбленной пары, которая сейчас, взявшись за руки, шла вслед за мной ярдах в пятидесяти, никого не заметил.
Я подошел к эллингу и остановился в каменном дворике между ним и прудом, глядя на воду. Где-то там, на другом берегу пруда, была группа наблюдения, усиленная снайперами, которые попадают в выплюнутую жвачку, не задев зубов. Но здесь я был совсем один.
У берега стояли скамейки. Я сел на скамейку, приняв вид унылый и подавленный, что было нетрудно, ибо заднице было сыро.
Посидев так десять минут, я отправился к следующему водоему, Бельведер-Лейк, примерно треть мили на северо-запад. Та часть парка густо заросла деревьями — отличное место для засады.
Когда я подошел к озеру, Старк сказал:
— Обойди озеро вокруг.
И я медленно отправился вокруг Бельведер-Лейк, иначе известного как Черепаший пруд, а сегодня его можно было бы назвать Утиным озером. Я закончил обход, не встретив ничего и никого интересного, и остановился у здания под названием замок Бельведер, где опустился на скамью.
— Мы тебя видим, — сообщил Старк. — Никто за тобой не идет. Но посиди еще немного.
Так что я просидел еще пятнадцать минут, и Старк сказал:
— Мы считаем, что, если бы тебя сопровождали, мы бы уже заметили. Так что давай отменим Резервуар.
— Ни за что, мне это нравится. Может, я обегу его трусцой?
В наушниках раздался громкий хохот.
— Но-но, потише. Мне же нужно как-то нарваться на нападение террориста, — бросил я.
Я перешел на беговую дорожку и побежал против часовой стрелки, как и положено по правилам. Длина этой дорожки — около полутора миль, и минут через пять мне понравилось это дело, а это, как известно, первый шаг к тому, чтобы начать бегать трусцой, как зомби. Я обежал Резервуар минут за двадцать — неплохой результат, и так раззадорился, что сказал Старку, переводя дыхание:
— Я хочу повторить.
— Вперед, — ответил Старк. — Я тут стараюсь отговорить снайперов пристрелить тебя, и пока не получается.
— Ну ладно, еще кружочек…
— Хватит. Операция закончена. Наблюдение и контрнаблюдение докладывают: ничего. Пора расходиться по домам.
— Ну ладно… но только я буду возвращаться через парк. — Я дал ему маршрут — по восточной части парка и пошел. Я был разочарован, но в то же время настроение у меня было приподнятое. Как сказал Пареси, наконец-то мы что-то делаем — это лучше, чем не делать совсем ничего. На сегодня операция закончилась, но завтра я снова выйду на такую же прогулку и буду выходить каждый вечер, пока Уолш и Пареси считают, что это к чему-то приведет.
— СО-один, я Охотник, — сказал я. — Сделайте одолжение, позвоните в Бельвью, попросите кого-нибудь из охраны сходить в палату моей жены и сказать ей, что я иду домой.
— Сделаю.
— Завтра вечером попробуем другой маршрут, — сказал Старк.
— Спасибо всем. Отлично поработали, — попрощался я.
Мне ответили восемь-девять голосов.
Я вошел в свой вестибюль, и там дежурила — кто бы мог подумать! — специальный агент Лайза Симс.
— Ну как? — спросила она.
— Отличная пробная пробежка.
Она улыбнулась.
— Похоже, вам надо как следует выспаться.
— Да. — Я пожелал ей приятного вечера, вошел в лифт и вытащил свой «глок».
В квартиру я вошел с пистолетом в руке. Уходя, я оставил повсюду включенный свет, и он до сих пор горел. Я обошел комнаты, вернулся к двери и запер ее. Замок был неплохой, но ничего не гарантировал. Если кому-то понадобится высадить дверь, замок полетит с первого же удара, в крайнем случае со второго, поэтому я вытащил в прихожую диван и припер им дверь.
Переодевшись, я сел в кресло-качалку, включил телевизор и нашел старый фильм Джона Уэйна «Опасность идет лавиной», и, когда Дюк начинал стрелять, я из своего револьвера целился в экран, помогая ему. Пиф-паф. Смотри, Дюк! Паф.
В два часа ночи я пошел спать.
Глава 8
В четверг утром мы с капитаном Пареси обсудили ночную операцию. Говорить особенно было не о чем, разве что о том, что прошла она хорошо. Однако цель операции не достигнута — Халил не появился.
Пареси сказал, что ему выделили людей, чтобы прочесать жилые дома и офисные здания на Восточной Семьдесят второй улице, начиная со здания прямо напротив моего дома. Он предупредил, что эта проверка закончится дней через десять, если, конечно, не повезет раньше.
— А ты готов погулять еще один вечер? — спросил он.
— Все что угодно, только бы из дому выйти, — ответил я.
— О’кей, сегодня вечером попробуем поступить иначе. Часам к шести ты придешь на Федерал-плаза, 26. Предположим, что за Федерал-плаза, 26, следят. Часов в девять вечера ты выйдешь из здания и пешком пойдешь к участку застройки Всемирного торгового центра. Когда темно, там довольно спокойно. Ты будешь там бродить, одинокий и печальный, размышляя о жизни и смерти. Потом свернешь к Баттери-парку. Мы будем нашептывать тебе в ухо, что там есть хорошего в такой поздний час.
— Ладно, — сказал я.
— В выходные эта операция проводиться не будет, — сказал он. — Слишком много народу она требует.
— Хорошо, но только надо сделать так, чтобы он мог меня достать.
— Он может достать тебя и дома, — заметил он. — Может, как раз в эти выходные и попробует.
Я позвонил Кейт. Она сказала:
— Ночью, около часа, пришла сестра и сказала, что получила для меня сообщение. Я подумала, что тебя убили.
— Я бы не послал тебе такое сообщение.
— Не смешно.
— Прости, но я не мог после полуночи звонить тебе через коммутатор.
Я сказал, что сегодня опять пойду в ночное, и мы еще поболтали.
Закончив разговор, я начал составлять обстоятельный меморандум об этом деле. В нем было все, что я знал, все, что было засекречено, а также кое-какие мои соображения, например, о роли ЦРУ в первом деле. Я понятия не имел, для кого пишу этот меморандум; может быть, для того, кто будет заниматься этим делом после моей смерти.