Едва рассвело, когда Леонид в сопровождении офицеров взошел на возвышающийся над стеной горб.
– Этот проход слишком узок для того, чтобы в нем можно было сражаться обычным образом. Если мы хотим поставить врага в тупик, привести его в замешательство, нам нужно применить новую тактику. Он повернулся к Демофилу.
– Мои спартанцы отработали несколько новых маневров. Остальные должны научиться, наблюдая за ними. В таком узком месте, как это, мы будем сражаться посменно.
– Каждый воин в составе подразделения своего города?
– Да. Мужчины любят драться бок о бок с друзьями.
Они посмотрели в теснину. Казалось невероятным, что Ксеркс остановился в ожидании и не побеспокоился занять проход до того, как появились они и завладели им. Теперь было поздно. Даже если атака будет проведена немедленно, до того, как они успеют восстановить стену, Леонид не сомневался, что они смогут удержать проход. Другого способа преодолеть эти горы не было; и персам придется удостовериться, что пройти здесь будет совсем не просто.
Послышался шум приближающихся к холму шагов. Леонид посмотрел вниз и увидел, как в сопровождении четырех вооруженных гоплитов к нему направляется угрюмого вида человек, одетый в одежду из овечьих шкур. Они остановились у подножия холма.
– Кто ты, друг? – спросил Леонид. Человек не был похож на воина, который мог привести свежее пополнение оборонительным силам.
– Меня зовут Эфиальт, – прохрипел незнакомец, бросив сердитый взгляд на бесстрастных стражей.
– Что ты здесь делаешь?
– Я пришел сообщить тебе, что существует тайный проход через эти горы.
Группа стоящих на холме мужчин заволновалась. Леонид секунду смотрел перед собой, а потом повернулся к Агафону.
– Это ужасная новость. Почему никто нам не сообщил об этом раньше?
– Только несколько старых коз знают о нем, господин, – произнес Эфиальт услужливо-льстивым тоном. – Он проходит по горе Коллидром. Оттуда можно несколькими путями спуститься к побережью… позади Фермопил.
Леонид сошел с холма вниз.
– Мы должны немедленно осмотреть его. Ты можешь показать дорогу?
– Да. Эфиальт с готовностью кивнул головой. Потом его глаза стали хитрыми. – Я слышал, что персы… – он склонил голову на плечо.
– Что персы? – требовательно спросил Леонид.
– Говорят, они платят проводникам золотом…
– Взять его! – проревел Леонид. Последние слова, наложившись на только-что полученное тревожное сообщение, привели его в ярость, которая малиновым бешенством разлилась по его щекам. – Позаботьтесь, чтобы этот негодяй показал дорогу, а потом… потом бросьте его в горячий источник! Похоже, он ценит золото выше блага собственной страны.
Гоплиты с готовностью схватили Эфиальта под руки, но он вырвался с неожиданной силой.
– Так спартанцы поступают с друзьями? Он вздернул подбородок в сторону Леонида. – Я сказал об этом для того, чтобы предупредить тебя о возможном предательстве. Если бы я любил персидское золото, пришел бы я к тебе с рассказом о тайном проходе? Если бы я отправился к Ксерксу, он осыпал бы меня рубинами и изумрудами… дал бы мне вина и женщин, если бы я попросил о них… а не кипящую воду!
Гоплиты приблизились к нему еще раз, но Леонид жестом остановил их.
– Я был слишком резок, – произнес он. – Хоть ты и отличаешься от нас, но это правда – ты сообщил нам эту новость. Ты свободен.
Он жестом приказал Агафону приблизиться.
– Агафон, пусть этот человек покажет путь, о котором он говорит. Прикажи отряду из Фокиды свернуть лагерь, следуй за ним и перекрой тропу на Коллидроме. Они знают эти горы лучше, чем кто-либо другой.
Прозвучали отрывистые приказы. Рабочая команда на стене остановилась и с любопытством наблюдала за внезапной активностью; затем, повинуясь резким спартанским командам, илоты возобновили свой труд.
Агафон и группа гоплитов, прихватив с собой Эфиальта, направились к лагерю фокидян.
Демофил проворчал:
– Этот парень – малиец. Никогда не верил малийцам.
– Они – греки. В любом кувшине зерна найдутся порченные зерна, но… – он пожал плечами. – Нам повезло, что семя его информации пало по эту сторону гор. Он поднял голову и посмотрел на высящиеся пики.
Расположившись среди скал, свободные от обязанностей спартанцы занимались обычными упражнениями – боролись, бегали, прыгали и метали дротики. Усталость трехдневного марша постепенно уходила, методически вытесняемая усилиями другого рода.
У самой воды несколько спартанцев уже расчесывали свои волосы. Возможно, они опасались внезапной атаки и хотели быть готовыми к ней.
Многие в те времена смеялись над нами из-за того, что перед сражением мы так тщательно приводили в порядок наши прически. Зубоскалы редко сохраняли свою веселость после того, как встречались с нами лицом к лицу на поле битвы. Таков был наш обычай – длинные волосы наших воинов полагалось тщательно расчесать и заплести перед боем, и только плохие воины пренебрегали этим ритуалом. Он имел для нас такое же значение, как полировка наших щитов и оружия, как молитва перед схваткой. Это была запоминающаяся картина – наши мужчины, покрытые каплями морской воды, восседающие на камнях, расчесывающие и заплетающие волосы.
Леонид направился к выдвинутым вперед наблюдательным постам, сразу за ним шел Пентей. Здесь, скрытые камнями воины в полных медных доспехах, внимательно следили за виднеющимся вдалеке персидским лагерем.
– Все спокойно? – спросил Леонид.
Отвечая на вопрос, гоплит не отвел взгляда.
– Есть передвижение войск противника, господин. Похоже, они готовятся к атаке.
– Нам нужен еще один день, чтобы закончить отстраивать нашу стену, – тихо заметил Пентей.
– Значит, мы должны задержать их на день, – произнес Леонид. Он всмотрелся в пейзаж между скалами. Яркие пятна разбросанных по равнине бесчисленных шатров и палаток представляли собой весьма красочную картину. Но шатер, который возвышался на холме у моря, превосходил своим великолепием все остальные. Леонид улыбнулся. – Не царская ли это палатка – вон там, у самого моря?
– Она, – согласился гоплит.
– Он забыл об осторожности, – пробормотал Леонид, – расположившись так близко к берегу.
Понаблюдав еще немного, Леонид пошел обратно к стене, показав Пентею, чтобы тот занял место рядом с ним.
– Пентей, я хочу, чтобы ты отобрал тридцать хороших парней. Тридцать прекрасных пловцов, натренированных драться ночью.
Пентей тревожно посмотрел на царя. Он достаточно давно знал его, чтобы понять в каком направлении сейчас работала мысль этого человека.
Он осторожно произнес:
– Когда Агафон вернется, возможно он…
– Нет. Агафон примет командование здесь, пока я не вернусь.
– Господин, если вас убьют…
– Если меня убьют, то Греция наверняка объединится и будет драться еще ожесточеннее. Но, потеряв Ксеркса, эта орда превратится в испуганную толпу.
Он показал на большой камень, поднимающийся на берегу подобно пальцу.
– Воины должны собраться у этого камня сразу же после заката солнца.
Долгое время он не мог оторвать взгляд от воды. Если бы в его силах было погасить яркость дня и опустить темноту ночи, он бы сделал это немедленно.
Ксеркс сидел возле своего красочного шатра на мраморном троне и с нетерпением всматривался на тянущиеся вдоль побережья горы.
– И ни одного прохода через эти горы?
– Только через Фермопилы, мой господин, – сказал Демарат.
– Так почему же греки не выходят оттуда? – ему хотелось увидеть, как они становятся в боевые порядки перед ним; хотелось увидеть, как они содрогнутся под ударами его армии, попятятся, будут уничтожены и изрублены в куски. – Я устал ждать.
Справа почтительно приблизился Гидарн.
– Мой господин, наши шпионы проплыли около Фермопил. Они видели костры лагеря на берегу, основные же силы греков расположились далеко за проходом.
– А сам проход?
– По-прежнему охраняется кучкой спартанцев, – ответил Гидарн. – Их илоты отстраивают стену, а все воины расчесывают волосы и занимаются гимнастикой.
Ксеркс рассмеялся.
– Какие глупцы!
Демарат покачал головой.
– Мой господин, это плохое предзнаменование. Спартанцы верят, что мужчины должны встречать смерть с расчесанными волосами.
Ксеркс раздраженно заерзал на троне, его руки вцепились в мраморные подлокотники. – Почему ты хочешь быть царем такого глупого народа, Демарат?
Демарат заколебался. Затем, под взглядом темных подозрительных глаз персидского царя, он гордо расправил плечи и произнес:
– Не может быть лучших друзей, чем эти люди, мой господин. И худших врагов. Вот почему я посоветовал тебе послать к ним своих эмиссаров, чтобы выяснить, что может быть достигнуто прежде, чем мы сойдемся в бою.
Ксеркс перестал его слушать. Его внимание переключилось на группу солдат, которые волокли к нему огромного мускулистого человека.
Только набедренная повязка прикрывала его мокрое тело.
Солдаты вытолкнули его вперед и поставили на колени перед царем.
– Греческий пленник? – спросил Ксеркс.
– Нет, – возразил мужчина. – Я приплыл сюда по собственной воле. Я из Фив – Леонид взял меня в свою армию насильно, когда проходил мимо.
– Леонид? – сама мысль о том, что один из спартанских царей выйдет к нему навстречу, не пришла к Ксерксу в голову.
– Он занял проход, – сказал человек, – с тремя сотнями воинов.
Ксеркс посмотрел вопросительно на Демарата, чтобы выяснить, какой вывод сделает спартанец из поведения своего земляка.
– С определенной точки зрения – это хорошая новость, господин, – произнес Демарат. – Если Леонида нет в Спарте, то нашим эмиссарам будет легче выполнить их миссию.
– Эмиссары? – быстро сказал стоящий на коленях. – Ваши люди мертвы. Их бросили в омут. Вот почему я испугался и убежал от них. Мы, граждане Фив, не хотим быть в этом замешанными – я клянусь в этом. Во всем этом виноват афинянин Фемистокл.
Ксеркс захлебнулся от ярости. Он махнул рукой, солдаты вздернули дезертира на ноги и оттащили прочь.