– Но как же мне быть, Филиппо? Должен же я прежде всего подумать о своем собственном спасении. Придумай, как мне поступить с тобой, и я постараюсь исполнить твое желание.
– Я готов поклясться, синьор, что не выдам вас. Дайте мне только уйти отсюда, я отправлюсь прямо на берег и успею отплыть далеко, прежде чем кто-либо узнает о вашем побеге.
– Хорошо, Филиппо, так и быть, я доверяюсь твоей честности; клянись мне тем, что для тебя дороже всего на свете, что не выдашь меня.
– Вы можете проследить за мною, синьор; не развязывайте моих рук до тех пор, пока мы не дойдем до берега, и вонзите в меня ваш кинжал, если я попытаюсь поднять тревогу.
– Нет, Филиппо, уж доверять, так доверять вполне! Поклянись же, что ты не изменишь мне!
Филиппо поклялся страшной клятвой, что честно исполнит все как обещал, и тогда Фрэнсис освободил его.
– Итак, Филиппо, – сказал он, – придется тебе лишиться обещанной доли добычи – ведь ты принужден будешь немедленно удалиться отсюда; советую тебе, когда ты доберешься до Туниса, тотчас сесть на первый отплывающий корабль. Если же ты когда-нибудь будешь в Венеции, то разыщи меня, и я обещаю вознаградить тебя за все, что ты потерял по моей вине. Но прежде чем мы расстанемся, надо мне поменяться с тобой одеждой. В Тунисе тебе дадут за мой камзол хорошую цену; придется тебе также поделиться со мною и деньгами, ведь не могу же я уйти отсюда без гроша в кармане.
– Благодарю вас, синьор, – отвечал Филиппо. – Я не знаю, что у вас на уме, но советую вам, уходите отсюда до рассвета! Тут подымут на ноги весь остров и вас скоро разыщут.
– Благодарю тебя за совет, Филиппо, будь уверен, что на рассвете меня здесь уже не будет, но у меня есть неотложное дело, и я не могу идти с тобою.
– Да сохранят вас святые угодники и окажут вам помощь!
Обменявшись одеждой и разделив поровну шесть дукатов, оказавшихся у Филиппо, они оба вышли из места заточения, и Филиппо запер дверь снаружи.
– Как ты полагаешь, Филиппо, – спросил Фрэнсис, – должны ли мы опасаться скорого возвращения твоего товарища? Если он придет сюда и не застанет тебя, прежде чем отчалит корабль, то за нами пустится в погоню вся команда?
– Едва ли он скоро придет сюда, синьор, но осторожность никогда не мешает, и поэтому я останусь здесь у входа до смены. Он должен прийти сюда к двенадцати часам ночи и в темноте не заметит моей одежды; до шести часов утра он будет тут спокойно караулить, а к тому времени, когда я должен буду его сменить, я успею уже удрать с острова.
Фрэнсис простился с Филиппо и дошел беспрепятственно до берега; там он увидал маленькую рыбачью лодку.
– Эй вы, ребята! – крикнул он рыбакам. – Подвезите меня к тому кораблю; он скоро отплывает, и мне давно следовало быть на месте, но я, признаться, выпил немножко и проспал. Беретесь ли вы незаметно доставить меня туда, чтобы я мог потихоньку прокрасться на борт? За ваши труды я вам обещаю целый дукат.
– Это можно, – отвечал один из рыбаков. – Мы только что оттуда, мы там продали весь наш сегодняшний улов. Там идет страшная суматоха: они скупают рыбу у рыбаков. Прыгайте в лодку, мы вас живо доставим туда!
У корабля действительно была такая суета, что Фрэнсису легко удалось, затерявшись в толпе, незаметно проскользнуть в трюм и спрятаться в самом отдаленном углу среди больших бочек, наполненных водой и вином. Устроившись там, он вздохнул свободнее и возблагодарил Бога за свое освобождение.
Время для него тянулось бесконечно долго, но наконец он услыхал скрип канатов и топот ног матросов и догадался, что корабль снялся с якоря. Тогда Фрэнсис улегся как можно удобнее и скоро погрузился в крепкий сон.
Проснувшись на другое утро, он убедился, что люк не был плотно закрыт, так как люди часто спускались туда за водой и провизией. Фрэнсис мог бы без труда утолить свой голод и жажду, так как в трюме было много всяких фруктов и хлеба, но днем он боялся шевельнуться в своей засаде и только к вечеру решился встать, чтобы расправить затекшие члены; он забрал себе один из хлебов, запасся водою и, плотно закусив, опять улегся спать в своем углу.
Так прошло шесть томительных дней. Изредка Фрэнсис выходил на палубу подышать свежим воздухом, будучи в полной уверенности, что в темноте его не заметят. На седьмой день пути он узнал из разговоров матросов, что они приближаются к Корфу; уже видна была земля, и часа через два они должны были пристать к берегу.
Было отдано приказание готовить к спуску шлюпки, и команда должна была держать наготове оружие. Люди знали отлично, что главная цель экспедиции состояла в том, чтобы увезти двух молодых девушек, но вместе с тем команде разрешалось грабить, что бы только ни попалось под руку. Остров был населен богатыми венецианскими негоциантами, и было чем поживиться. За исключением нескольких человек, оставленных на судне, вся команда должна была сойти на берег.
Вокруг капитана, уже оправившегося от болезни, собралась отборная партия подручных; остальные должны были разделиться на отряды и, рассеявшись по острову, нападать на встречавшиеся по пути жилища обывателей и предавать все огню и грабежу. Этим разгромом Руджиеро надеялся нагнать такую панику на жителей, чтобы никто из них не решился заступиться за молодых девушек; к рассвету следующего дня все должны были собраться на пристани у корабля.
Фрэнсис наметил среди сложенного в трюме оружия большой кинжал и меч, которыми он вооружился и, выждав минуту, когда все двинулись наверх, он смешался с толпой людей, занятых спуском лодок, и вместе с ними высадился на берег.
Команда начала строиться под предводительством офицеров, и Фрэнсис воспользовался этой минутой, чтобы незаметно отделиться от нее. Не зная дороги и боясь быть замеченным, он скрылся за береговыми утесами и оттуда, крадучись, последовал за командой. Дорогой Фрэнсис тщательно обдумал план, которому он будет следовать по прибытии на Корфу; не зная, однако, местности, ему оставалось одно – добыть себе проводника, который провел бы его на виллу Полани, и добраться до нее еще до прихода туда банды Мочениго. Так как команда должна была разделиться на партии, то трудно было, следуя за ними, догадаться, которая из них идет по направлению к дому Полани, а терять время было опасно. Он решил поэтому пропустить мимо себя отряды и затем бегом пуститься боковой дорогой. Пробежав около мили, он остановился у хижины, в которой виднелся свет, постучал в дверь и обратился к обитателям хижины с просьбой дать ему проводника до виллы Полани.
Ему объяснили, что до виллы будет еще около трех миль.
– Я заплачу дукат тому, кто сейчас же проводит меня туда, – заявил Фрэнсис.
Хозяин хижины недоверчиво посмотрел на него, и надо сознаться, что Фрэнсис, немытый, в своей грубой одежде, мало внушал к себе доверия.
– Смотрите, – сказал Фрэнсис, вынимая дукат из кармана, – вот деньги; я готов вам сейчас же отдать их, только надо торопиться.
– Идет! – отвечал хозяин хижины. – Руффо! – обратился он к своему сыну. – Ступай сейчас же с синьором!
Фрэнсис ни словом не обмолвился крестьянам о пиратах; он знал, что одно упоминание о разбойниках наведет на них страх и ему трудно будет добыть себе проводника.
Пройдя с Фрэнсисом несколько сот шагов, мальчик круто свернул по боковой тропинке в совершенно противоположную сторону от дороги, по которой они шли, и Фрэнсис понял, что он сделал большой крюк перед тем, как подошел к хижине, и что банда пиратов должна была значительно опередить его, но он не падал духом и молча бежал вперед по тому направлению, на которое указывал его проводник.
Фрэнсис молчал всю дорогу. Только один раз он обратился к мальчику с вопросом: «Далеко ли еще до виллы Полани?» – и получил в ответ: «Еще шагов двести, синьор».
– Смотрите, у них все освещено, – сказал мальчик немного погодя, – они еще не спят, вот и вход, синьор.
Очутившись перед домом, Фрэнсис стал громко стучать в дверь рукояткой своего меча. Кто-то показался у окна верхнего этажа.
– Кто там стучится так громко в столь поздний час? – крикнули из окна.
– Это я, Фрэнсис Хэммонд! Открывайте сию же минуту, синьоринам угрожает опасность! Ваша жизнь висит на волоске!
Слуга узнал голос Фрэнсиса и поспешил вниз, чтобы открыть двери.
– Где синьорины? – вскричал Фрэнсис, вбегая в освещенный зал. – Сейчас же ведите меня к ним!
Дверь отворилась, и на ее пороге показался сам синьор Полани с обеими дочерьми; они только что хотели ложиться спать, но были встревожены шумом. Полани уже успел вооружиться и приготовился защищать своих дочерей, когда узнал голос Фрэнсиса.
– Не теряйте ни минуты, – вскричал Фрэнсис. – Вы должны тотчас бежать отсюда! За мною следом идет сюда Руджиеро Мочениго с целой шайкой пиратов.
Молодые девушки вскрикнули от ужаса, а отец их обратился к Фрэнсису с вопросом:
– Нельзя ли нам защититься в нашем доме, Фрэнсис? У меня здесь восемь слуг, и мы можем держаться до прибытия подкрепления.
– У Руджиеро в шайке более ста человек, а в случае надобности их наберется и гораздо больше, остается только одно – бежать отсюда! Ради Бога, синьор, не медлите ни минуты!
– Идемте! – сказал Полани своим дочерям. – И вы, – обратился он к собравшимся около него слугам, – следуйте за нами! Сопротивление бесполезно; защищая мой дом, вы будете только рисковать своей жизнью. Дай мне твою руку, Мария. Фрэнсис возьмет под свою охрану Джулию. Когда вы все выйдете отсюда, – приказал Полани слугам, – то заприте главный вход и задвиньте засовы; пока они успеют вломиться сюда и убедятся, что мы скрылись, мы выиграем еще несколько минут. По какой же дороге направляются сюда эти мерзавцы, Фрэнсис?
Молодой человек указал на дорогу, по которой он сам прошел к вилле, и все бросились в противоположную сторону.
Не прошло и пяти минут, как громкий стук в двери виллы нарушил ночную тишину.
В это время Полани с семейством уже выходили с противоположной стороны из сада виллы. Негоциант хотел было умерить шаг, полагая, что они уже вне опасности, но Фрэнсис настаивал поторопиться.