– Ну, теперь нас здесь набралось достаточно, чтобы напасть на генуэзцев, приняв в соображение, что они не вооружены и не подготовлены к встрече с нами. Мы выступим сначала поодиночке, – распорядился Франциск, – пока не поднимется тревога, и тогда все должны разом ринуться на наших врагов. Бейте всех прямо рукоятками ваших сабель; нет надобности прибегать к кровопролитию, но помните, что у генуэзцев за поясом всегда имеются ножи, и берегитесь, чтобы не попасться врасплох.
Сказав это, Франциск открыл дверь и, пройдя коридор, пробрался через наружную дверь прямо на середину палубы. Ветер дул хотя сильный, но не такой порывистый, как это им казалось, когда они находились в трюме. Ночь была очень темная, но глаза Франциска, привыкшие к темноте благодаря долгому пребыванию в трюме, легко отличали почти каждый предмет на палубе. Тут было всего несколько матросов, большинство же команды находилось в своих помещениях. Офицеры стояли на задней части палубы, облокотившись о борт судна. Тихо следом один за другим постепенно пробралось на палубу до тридцати человек пленных. Вдруг один из генуэзских офицеров обернулся и при слабом свете фонаря заметил движение какой-то темной массы людей. Он принял их за своих матросов и крикнул:
– Что вы там делаете? Зачем вы собрались на палубе без приказания?
– Ступайте, Паруччи, – шепотом сказал Франциск, – с вашими людьми вперед; сбейте с ног находящихся на палубе, а потом ворвитесь в помещение матросов и постарайтесь справиться с ними, прежде чем они успеют схватиться за оружие. Я соберу остальных людей и с ними нападу на офицеров.
С этими словами Франциск бросился к дверям каюты и приказал людям следовать за ним, но когда все люди высыпали на палубу, то офицер, все еще полагавший, что его команда затеяла бунт, крикнул:
– Что у вас там такое? Чего вы разбегались там?
Франциск вбежал по лесенке на корму, сопровождаемый своими людьми, и прежде чем офицер успел сообразить, что означало это внезапное нападение, и обнажить свою саблю, он уже был сбит с ног. Капитан и три офицера, стоявшие у руля, обнажили сабли и хотели броситься вперед, но Франциск громко крикнул им:
– Бросьте оружие! Сдавайтесь! Сопротивление бесполезно!
Увидев перед собой группу вооруженных людей, офицеры окаменели от изумления и молча опустили свое оружие. Франциск приказал отвести офицеров в капитанскую каюту и приставить к дверям караул, а сам с другими матросами поспешил на помощь Паруччи. Но там уже все было кончено. Генуэзцы, застигнутые врасплох, сразу же сдались, как только ворвались к ним вооруженные матросы. Судно снова было в руках венецианцев.
– Ринальдо, пошли человека наверх, чтобы он потушил огонь в фонаре. А теперь надо незаметно проскользнуть мимо генуэзских судов.
– Я сейчас насчитал там шестнадцать фонарей, – сказал Маттео.
– Это, вероятно, четырнадцать галер, которые вместе с нами были взяты в плен, а два огня на галерах, которые стерегут их.
Затем Франциск отдал приказание, чтобы люди приготовились к бою, и не прошло пяти минут, как Паруччи доложил, что все готово.
– Синьор Паруччи, отделите пятьдесят человек команды. Я хочу подвести наше судно к ближайшему от нас кораблю и отбить его у генуэзцев; они не заметят нас, пока мы не подойдем совсем близко к ним. Очень вероятно, что там на каждой галере, как и на «Плутоне», не более пятидесяти человек команды, и мы осилим их прежде, чем они соберутся дать нам отпор. Надо полагать, что в трюмах у них тоже содержатся наши пленные. Тотчас после того, как мы завладеем кораблем, я возвращусь сюда, а вас оставлю с вашей командой на отбитом корабле. Когда вы разместите там взятых в плен генуэзцев, сейчас же освободите из трюма всех наших пленных. Я буду держаться вблизи вас, чтобы мы могли переговариваться с вами, и вы мне сообщите, сколько найдете наших пленных.
Постепенно двигаясь вперед, «Плутон» уже совсем приблизился к кораблю, о котором шла речь, и наконец стал рядом с ним. Только тогда было замечено его появление и послышался с корабля оклик: «Куда вы едете? Убирайтесь отсюда, а то пробьете бока корабля. Отчего у вас не зажжен фонарь?»
Франциск дал какой-то невнятный ответ, а минуту спустя «Плутон» уже стоял у левого борта корабля. Сразу несколько рук ухватились за снасти и сцепили корабли абордажными крюками. Затем Франциск вместе со своей командой перелез за борт и вскочил на палубу корабля. Дело обошлось почти без боя. Генуэзцы были так поражены внезапным появлением вооруженных людей на палубе их корабля, что, будучи совершенно безоружными и вовсе не подготовленными к бою, в смятении отступили, а некоторые беспрекословно сдались, и спустя несколько минут корабль уже находился во власти венецианцев.
– Теперь скорее назад на «Плутон», – скомандовал Франциск, – а то корабли пробьют друг другу бока. Вы, Паруччи, останьтесь пока здесь.
Быстро сняли абордажные крюки, и «Плутон» отчалил от своей добычи. Вскоре, однако, Ринальдо доложил, что на «Плутоне» от полученных им повреждений открылась течь.
– Пошлите сейчас же вниз плотника, Ринальдо, и нескольких матросов законопатить получше пробоины с внутренней стороны и заставьте команду сейчас же выкачивать воду.
«Плутон» все время держался поблизости захваченного им судна, и Паруччи в скором времени крикнул, что он освободил двести человек пленных венецианцев.
– Сейчас же раздайте им оружие! – закричал ему в ответ Франциск. – Потушите ваши огни и, ни минуты не медля, сразу нападайте на корабль, на котором виднеется свет с правого борта вашего корабля; я заберу его с собой в порт. Как только вы завладеете этим кораблем, сейчас же спустите паруса на обоих кораблях; оставьте только один маленький передний парус.
«Плутон» отошел от взятого в добычу корабля и направил ход к другому, ближайшему кораблю, которым удалось завладеть так же легко, как и первым, но на этот раз у «Плутона» сорвало ванты-путины[5], и грот-мачта[6] с треском свалилась набок.
На этом корабле оказалось всего сто пленных венецианцев. Они были вне себя от удивления и восторга, когда узнали, что корабль опять в руках венецианцев. Франциск приказал им, чтобы они в течение ночи держались как можно ближе к его судну, так как возможно, что потребуется их помощь. Некоторое время буря все более и более усиливалась. Когда Франциск со своими судами удалился настолько, что огни генуэзских галер исчезли из виду, он велел поднять фонарь для того, чтобы дать сигнал другим его кораблям.
С наступлением утра буря совсем утихла, и Франциск тотчас же велел команде поднять мачту и приладить ее на место. Задача эта была далеко не из легких, так как огромные волны сильно качали судно. К полудню, однако, мачта была установлена и можно было ставить паруса.
К этому времени Паруччи успел нагнать их с захваченным им кораблем.
На грот-мачте «Плутона» взвился флаг с изображением льва Святого Марка и, как только еще несколько таких же флагов были подняты и на других судах, крики восторга команды слились в одно общее ликование.
Глава XVIIНеблагодарная республика
– Вот чудесно, Франциск, – воскликнул Маттео, – что нам удалось отбить у генуэзцев наши суда.
– Это, конечно, прекрасно, но могло бы быть и еще лучше, – возразил Франциск. – Не будь такой бури, мы могли бы забрать и все наши суда; правда, что при таких неблагоприятных условиях мы все-таки сделали все, что только можно было сделать.
– Еще бы! – отвечал Маттео. – Мне никогда не пришло бы в голову, что нам удастся вырвать у генуэзцев «Плутона». Мне казалось, когда ты начал об этом говорить, что ты сошел с ума и бредишь о чем-то несбыточном.
– Стыдно было бы нам, располагая двумя с лишком неделями времени и отрядом в сто пятьдесят человек, оставаться в плену под охраной всего каких-нибудь пятидесяти воинов. Теперь, Маттео, подай Паруччи сигнал, чтобы он приблизился к нам. Возможно, что мы опять столкнемся с генуэзцами, а так как у Паруччи теперь до двухсот человек на судне, то он может с нами поделиться своими людьми.
Паруччи исполнил это требование; четыре судна поставили паруса и поплыли по направлению к югу.
– Желал бы я сегодня утром видеть выражение лица у адмирала генуэзской эскадры, – начал Маттео, – когда он вдруг узнал, что у него за ночь исчезли целых четыре корабля. Удивляюсь, право, отчего он не распорядился, по крайней мере, послать свои галеры в погоню за нами?
– Может быть, он и сделал это, – возразил Франциск, – но к утру мы уже успели уйти от него на сто миль, и погоня за нами задержала бы его здесь слишком долгое время.
На обратном пути в Венецию они не встретили больше ни одного вражеского судна. Франциск удержал за собой главное начальствование над маленькой эскадрой, так как капитаны судов и другие высших чинов офицеры остались в плену на другой галере.
Четыре отбитых у генуэзцев судна беспрепятственно вошли с развевавшимися на их мачтах венецианскими флагами в канал Лидо.
Как только они стали на якоре, сейчас же распространилась весть о прибытии четырех галер Пизани, благополучно отбитых у генуэзцев, и жители Венеции пришли в неописуемый восторг.
Множество маленьких лодок окружили прибывших, и торжествующие крики собравшихся приветствовали благополучное возвращение кораблей. На палубах уже теснился народ, разыскивая среди прибывших своих родных и друзей. Свой восторг при встрече с близкими и свою печаль о погибших они выражали с горячностью, присущей только жителям юга.
Одним из первых, поспешивших навстречу прибывшим, был, конечно, Полани; он знал, что среди вошедших в гавань судов находился также «Плутон».
– Каким чудом вы-то возвратились сюда, Франциск? – спросил он, радушно приветствуя молодого человека.
– Чуда тут, положим, никакого нет, синьор Полани. Генуэзцы вообразили, что пятьдесят человек могут устеречь сто пятьдесят венецианцев, ну а мы их проучили – вот и все!