«Грехов моих множества, и судеб Твоих
бездны кто изследит? душеспасче Спасе
мой, да мя Твою рабу не презриши, Иже
безмерную имеяй милость».
Более двадцати лет недалеко от Оптиной пустыни проживала родная и горячо любимая писателем младшая сестра, графиня М. Н. Толстая.
Отношения писателя с ней всегда носили особенно близкий, можно сказать, нежный характер и многое объясняют в истории духовного переворота Л. Н. Толстого.
Мария Николаевна Толстая родилась 2 марта 1830 г. По свидетельству лиц, хорошо знавших семью Л. Н. Толстого, она с детства была очень балована тетушками, по характеру капризна и своевольна, но с прекрасным, добрым сердцем. Есть сведения, что в возрасте одиннадцати лет Маша Толстая ездила в Оптину пустынь вместе со старшими братьями прощаться с умирающей А. И. Остен-Сакен и встречалась с преп. старцем Леонидом Оптинским, предсказавшем ей: «Маша будешь наша»[410].
Единственная сестра Л. Н. Толстого была выдана замуж в возрасте семнадцати лет за Валериана Петровича Толстого, своего троюродного брата. Их свадьба состоялась 3 ноября 1847 г. От этого брака родилось четверо детей, одна из них – Е. В. Толстая, в замужестве Оболенская, автор замечательных воспоминаний о своей матери и Л. Н. Толстом.
М. Н. Толстая была очень несчастлива в браке, так как ее супруг вел жизнь абсолютно безнравственную и изменял жене при любой возможности, поэтому в 1856 г. по совету родственников, в том числе и Л. Н. Толстого, М. Н. Толстая была вынуждена его оставить, сказав на прощание: «Я не желаю быть старшей султаншей в вашем гареме»[411]. По этому поводу в своих воспоминаниях Е. В. Оболенская замечает, что в то время уехать от мужа казалось чем-то чудовищным.
Во время одного из своих путешествий по Европе в 1862 г. М. Н. Толстая знакомится со шведом виконтом Гектором де Кленом (1831–1873). Их роман и связь длилась несколько лет, 8 сентября 1863 г. она родила в Женеве дочь Елену, названную по крестному отцу, Сергею Николаевичу Толстому, Сергеевной. Это событие в семье Толстых сохранялось как большая тайна, дочь Елена впервые прибыла в Россию только в возрасте семнадцати лет, в 1880 г., получив за границей прекрасное образование, но не умея говорить по-русски, а М. Н. Толстая, постоянно испытывая неловкость, всем представляла ее как свою воспитанницу.
Всю жизнь факт рождения внебрачной дочери был для М. Н. Толстой источником мучительных переживаний. В одном из своих писем Л. Н. Толстому она указывает на то обстоятельство, что женщина их круга не имеет возможности взять к себе незаконнорожденного ребенка и открыто появляться в обществе. М. Н. Толстая добавляет, что все Анны Каренины бежали бы от минутных незаконных наслаждений, если бы знали, что их ожидает в будущем.
Свидетельством тех глубоких отношений, которые существовали между Л. Н. Толстым и его младшей сестрой, является тот факт, что писатель не только не осудил ее, но утешил в своем письме, что, кроме любви к ней, в его сердце нет и не будет ничего[412]. Интересно, что традиция негативного отношения к внебрачным детям была настолько сильна в России еще в начале XX в., что даже в некрологе М. Н. Толстой, написанном П. И. Бирюковым, сказано, что у М. Н. Толстой были две, а не три дочери[413].
В 1888 г. М. Н. Толстая переживает глубокий религиозный перелом и в течение двух лет окормляется у известного московского священника, протоиерея Валентина Амфитеатрова, служившего в Архангельском соборе, который не одобряет наметившегося уже в это время стремления М. Н. Толстой к монашеской жизни. Тем не менее в октябре 1889 г. она на некоторое время поселилась в Белевском женском монастыре Тульской епархии. 16 декабря 1889 г. М. Н. Толстая пишет Л. Н. Толстому, что в своей жизни «поставила точку» и что «вера в Духа Святого уяснит многое, во что тебе и подобным тебе кажется невозможным верить и во что я верю слепо, без колебаний и рассуждений, и нахожу, что иначе верить нельзя»[414]. В этом же году состоялась ее первая встреча с преп. Амвросием, который благословляет ее на жизнь в Шамординском монастыре, сам выбирает место для кельи и даже рисует ее план. В 1892 г. сестра Л. Толстого поступила в Шамординскую обитель.
В воспоминаниях «Моя жизнь» С. А. Толстая, рассказывая о посещении Шамордино вместе с Л. Н. Толстым летом 1896 г., подчеркивает, что к умершему старцу Амвросию М. Н. Толстая «имела фанатическое обожание». Далее она замечает: «Вообще меня поразил хороший дух этого монастыря: смиренный и радостный <…> В этой толпе 700-т женщин самых разнообразных сословий и положений чувствовалась какая-то наивность и искренность веры»[415].
В Казанской женской Шамординской общине М. Н. Толстая жила с 1892 г. Она скончалась 6 апреля 1912 г. в возрасте восьмидесяти двух лет, проведя в монастыре в общей сложности двадцать один год и приняв за день до смерти постриг в схиму[416].
Переписка с младшей сестрой также занимает важное место в жизни Л. Н. Толстого. Отношения с М. Н. Толстой всегда носили, как было сказано, особенно нежный характер. Свое отношение к брату М. Н. Толстая замечательно выразила в письме его жене, С. А. Толстой, от 5 февраля 1902 г., – т. е. уже после обнародования синодального определения: есть два Толстых – писатель, «совсем другой человек: холодный, ожесточенный на Церковь и на служителей ее; а он, настоящий, наш Левочка, добрый, нежный, любящий Бога и Священников (хороших – не все же дурные). И вот за него, за такого молятся все, которые его знают и любят и верят <…> про меня и говорить нечего – я никогда в жизни так не молилась, и если Бог хоть одну мою слезу примет, то мы еще с ним поживем и увидимся еще в Ясной»[417]. В одной из бесед М. Н. Толстая заметила: «Никого нет для меня на свете дороже Левушки!»[418]
Никакие испытания и никакие несогласия не могли разделить брата и сестру, именно поэтому Л. Н. Толстой и нашел у нее последнее пристанище перед смертью. Их последняя встреча осенью 1910 г., после ухода писателя из Ясной Поляны, была преисполнена любви и надежд, которым не суждено было осуществиться…
Дочь
«Есть цветы иммортели, по народному “бессмертники”. На вид они не блещут красотой, но скромны и вечны. В России ими украшали иконы в православных храмах. Народ верил, что они приносят счастье. Так и среди нас есть люди, имя которых живет всегда. К ним относится Александра Львовна Толстая. В продолжение всей своей жизни, в век войн, раздоров, жестокости, она сохранила духовную чистоту и любовь к ближнему».
А. Л. Толстая (1884–1979) – младшая дочь Л. Н. Толстого, по всей видимости, самый близкий ему человек среди членов семьи после смерти другой его дочери, М. Л. Толстой.
Александра Львовна появилась на свет в один из самых трагических моментов жизни семьи Толстых. Это было в ночь на 18 июня 1884 г., когда Л. Н. Толстой покинул свой дом в Ясной Поляне. Об этом очень ярко свидетельствует старшая сестра Александры Львовны Татьяна Львовна Толстая.
«До сих пор вижу, как он удаляется по березовой аллее. И вижу мать, сидящую под деревьями у дома. Ее лицо искажено страданием. Широко раскрытыми глазами, мрачным, безжизненным взглядом смотрит она перед собою. Она должна была родить и уже чувствовала первые схватки. Было за полночь. Мой брат Илья пришел и бережно отвел ее до постели в ее комнату. К утру родилась сестра Александра».
Причина конфликта отца и матери была очень образно разъяснена няней Александры Львовны: «С графом все нелады шли. Чудил он в ту пору. То работать уйдет в поле с мужиками с утра до ночи, то сапоги тачает, а то и вовсе все отдать хочет. Графине это, конечно, не нравилось»[419].
«Если бы в то время Лев Николаевич приласкал меня, помог бы мне в делах, попросил бы меня опять самой кормить ребенка, я, разумеется, с радостью склонилась бы на это. Но он неизменно был суров, строг, неприятен и так чужд, как никогда. Целые дни он проводил вне дома и тогда, в июне, косил траву наравне с мужиками. Когда вечером он сидел с нами, то вид у него был всегда такой усталый и суровый, что страшно было с ним разговаривать. И все вокруг молчали, и всем было тяжело».
Об этом же событии сообщил в дневнике и сам Л. Толстой, основной акцент делая на духовном состоянии своей жены, которое он к тому моменту их жизни уже считал весьма плачевным. Это одна из тех трагических записей, которые свидетельствовали о тяжелом семейном конфликте, который разворачивался в семье и которому суждено было претвориться в настоящую катастрофу с ложью, скрытностью, недоверием, судебными процессами, участием в сугубо семейном, по сути, скандале, совершенно посторонних людей, причем проходило это практически на глазах у всего мира.
«Я ушел и хотел уйти совсем, но ее беременность заставила меня вернуться с половины дороги в Тулу. Дома играют в винт бородатые мужики – молодые мои два сына