(и действительно тогда не дошли).
В мае — июне между Вацетисом и Каменевым борьба по вопросу о степени важности фронтов только усилились. Перевес был не на стороне Вацетиса. В то время как партийные контролеры — члены Военного совета при главнокомандующем Вацетисе — часто менялись и даже не успевали сформировать свои взгляды на проблему, приставленные к С.С. Каменеву партийные представители Смилга и Лашевич (тот самый, которого Ленин однажды собирался сделать главкомом), обладая некоторыми военными знаниями, приобретя немалый боевой опыт, были полностью на стороне своего командующего фронтом Каменева. Последнего поддержал еще и Сталин, ранее посланный вместе с Дзержинским на Восточный фронт для расследования причин поражения Красной армии под Пермью.
Троцкий, который к этому времени сосредоточил основное внимание на Южном фронте, мог оказывать Вацетису только общую поддержку, не имея возможности следить за нюансами происходившего соперничества. Тот факт, что Сталин был на стороне С.С. Каменева, подталкивал Троцкого во всех случаях в сторону Вацетиса [833], и он стал склоняться к мнению, что Южный фронт становится несравненно важнее, нежели Восточный. Насколько сложным для самого Троцкого был выбор, засвидетельствовали мемуары, в которых даже много лет спустя Троцкий так и не смог ответить себе на вопрос, какой же из фронтов был самым важным: «Я считал уже тогда Южный фронт несравненно более серьезным и опасным, чем Восточный. Это подтвердилось впоследствии полностью. Но в оценке армии Колчака правота оказалась на стороне командования Восточного фронта» [834]. Кто же был прав в завязавшемся споре? Получалось, что и те и другие.
На чисто военный вопрос снова наложилась партийно-аппаратная интрига. 15 июня 1919 г. ЦК РКП(б) вынес решение «О Ставке», направленное против главного командования и Вацетиса, а тем самым, косвенно, против Троцкого. Троцкий со свойственным ему жаром возражал против этого решения на стадии разработок и обсуждения и даже в своем письме приклеил ему несколько литературных эпитетов: «причуды, озорство и т. п.». Тогда вскипел Ленин, вставший в споре на сторону С.С. Каменева и Сталина. Он обратился в ЦК с письмом: «Тов. Троцкий ошибается: ни причуды, ни озорства, ни каприза, ни растерянности, ни отчаяния, ни «элемента» сих приятных (Троцким с ужасной иронией бичуемых) качеств здесь нет. А есть то, что Троцкий обошел: большинство Цека пришло к убеждению, что ставка «вертеп», что в ставке неладно, и в поисках серьезного улучшения, в поисках средств коренного изменения сделан определенный шаг. Вот и все» [835].
Абсолютно неожиданно для Троцкого дело приняло серьезный оборот, и ему пришлось ретироваться и оправдываться. Решение ЦК он признал правильным. На смену Вацетиса С.С. Каменевым он был согласен [836]. Под давлением Ленина 3 июля 1919 г. было принято постановление ЦК по военным вопросам, которое по всем пунктам означало поражение Троцкого [837]. Оно предусматривало перенос полевого штаба Реввоенсовета из Серпухова, где чины РВС чувствовали себя независимыми, в Москву, под бдительный партийный контроль [838]. Главкомом назначался С.С. Каменев. Снятому с этой должности Вацетису предполагалось дать почетное военное назначение с приличным окладом. РВС был реорганизован. Из старого состава оставлены были Троцкий, как председатель, и Склянский, как его зам. Остальные шесть человек, набранные Троцким, были изгнаны. Новыми членами РВС стали главком С.С. Каменев, известный умеренный большевик А.И. Рыков, которого Троцкий считал полуменьшевиком и к которому относился враждебно (Рыков к тому же любил выпить [839], что Троцкий не терпел). В РВС были введены также связанные с Каменевым политработники Восточного фронта Гусев и Смилга. Зиновьеву, к которому Троцкий относился с холодным презрением, считая его карьеристом и паникером, поручалось подготовить проект письма ЦК к военным комиссарам, правда предварительно обсудив текст с Троцким. А Троцкий совместно со Смилгой должен был составить проект инструкции о правах и обязанностях политических комиссаров в армии [840].
Голосование этой резолюции проводилось в отсутствие Троцкого, так как он, поняв, что вопрос о снятии Вацетиса и назначении Каменева предрешен, написав заявление об уходе в отставку с поста председателя Реввоенсовета, покинул заседание. Несколько дней после этого Троцкий находился в постели, чувствуя обычный приступ непонятного, но мучительного недомогания, которое неоднократно ранее у него случалось из-за сильных переживаний и сопровождалось резким повышением температуры. В этот момент Ленин понял, что пережал и может потерять Троцкого, который был столь необходим ему на занимаемом посту. В написанной им Склянскому подчеркнуто теплой записке говорилось: «Болезнь Троцкого — прямо несчастье в данный момент. Надо 1) изо всех сил ускорить посылку 2-х дивизий из-под Перми и 2) Вам следить за югом, два раза в день говоря с Гусевым» [841].
Записка свидетельствовала не только о желании Ленина сохранить добрые личные и деловые отношения с Троцким (было совершенно очевидно, что этот листок будет Склянским передан Троцкому, на что Ленин и рассчитывал [842]). Упоминание Ленина о переброске двух дивизий и «юге» было некой уступкой Троцкому по существу. Удивительно, но, став командующим и заняв должность Вацетиса, С.С. Каменев тоже согласился уделять Южному фронту большее внимание. Становилось очевидно, что весь спор о фронтах был затеян С.С. Каменевым исключительно для того, чтобы скинуть Вацетиса, изменить состав РВС и самому стать главнокомандующим.
Но теперь, ощутив поддержку Ленина пусть на уровне одной лишь записки, инициативу перехватил Троцкий. Совместное заседание Политбюро и Оргбюро ЦК единогласно отклонило отставку Троцкого. Более того, содержание и стиль этого документа можно считать прямо заискивающими в отношении наркомвоенмора: «Орг[анизационное] и Поли[тическое] Бюро ЦК сделают все от них зависящее, чтобы сделать наиболее удобной для тов. Троцкого и наиболее плодотворной для Республики ту работу на Южном фронте, самом трудном, самом опасном и самом важном в настоящее время, которую избрал сам тов. Троцкий. В своих званиях Наркомвоена и Предреввоенсовета тов. Троцкий вполне может действовать и как член Реввоенсовета Южфронта… Орг[анизационное] и Поли[тическое] Бюро ЦК предоставляют тов. Троцкому полную возможность всеми средствами добиваться того, что он считает исправлением линии в военном вопросе и, если он пожелает, постарается ускорить съезд партии. Твердо уверенные, что отставка тов. Троцкого в настоящий момент абсолютно невозможна и была бы величайшим вредом для Республики, Орг[анизационное] и Поли[тическое] Бюро ЦК настоятельно предлагают тов. Троцкому не возбуждать более этого вопроса и исполнять далее свои функции, максимально, в случае его желания, сокращая их ввиду сосредоточения своей работы на Южфронте» [843].
Забрав отставку, Троцкий немедленно отбыл на Южный фронт. Уже 11 июля он провел в своей ставке в Воронеже совещание политработников 8-й армии, на котором устроил показательное демократическое голосование по вопросу о том, должна ли оставаться в силе нынешняя политика военного ведомства, или же ее следует подвергнуть изменениям. Так как собравшиеся очень хорошо знали точку зрения Троцкого и понимали, какой исход голосования нужен их начальнику, за сохранение курса проголосовал 41 участник совещания, против — 2. Окрыленный успехом, Троцкий повторил свой «демократический» ход на совещании в 13-й армии, и 14 июля прямо из поезда, двигавшегося в направлении Курска, проинформировал Склянского, что в 13-й армии из 60 участников совещания за его курс проголосовало 59 человек, воздержался — 1 [844].
Правда, в эти дни у Троцкого случилась мелкая неприятность. 8 июля, находясь в городе Козлове, он получил шифровку о том, что некий офицер, «изобличенный в предательстве» и организации заговора против советской власти, дал показания против… только что смещенного бывшего главкома Вацетиса, как посвященного в планы о мятеже. Сегодня, зная о том, с какой легкостью ЧК и политработники объявляли людей заговорщиками, можно с уверенностью сказать, что никакого заговора Вацетис в 1919 г. не планировал и планировать не мог. Но болезненная паранойя становилась уже постоянным фактором большевистского режима. Вацетиса арестовали. Самой большой неожиданностью были подписи под полученной Троцким шифротелеграммой: Дзержинский, Крестинский, Ленин, Склянский (именно в таком порядке шли имена подписавшихся) [845]. Вместо обещанного почетного назначения с хорошим окладом Вацетис получил арест.
Троцкий полагал, что за спиной Дзержинского, распорядившегося об аресте Вацетиса, стоял Сталин, который только ждал случая, чтобы таким образом нанести удар по Троцкому. Сталин, видимо, не понимал еще, что Троцкий, подобно ему самому, да и подавляющему большинству коммунистических руководителей, исходил из принципа «политической целесообразности» и личной комфортности и легко отказывался от связей с теми людьми, с которыми был ранее близок, но которые по тем или иным причинам переставали быть ему необходимыми. Именно так произошло с Вацетисом. Троцкий просто вычеркнул Вацетиса из списка своих сотрудников и забыл о его существовании. Много позже бывший наркомвоенмор описывал этот случай с подчеркнутым безразличием к судьбе к тому времени расстрелянного Вацетиса: «Весьма вероятно, что, недовольный смещением с поста главнокомандующего, он вел беседы с близкими к нему офицерами. Я никогда не проверял этого эпизода. Вполне допускаю, однако, что в аресте Вацетиса играл роль Сталин, который таким образом мстил ему за некоторые старые обиды»