Известие о событиях 9 (22) января 1905 г., которые вошли в историю под названием Кровавое воскресенье, застало его в Женеве, куда он возвратился после поездки по городам Швейцарии с докладами перед российскими эмигрантами.
О том, что шествие к Зимнему дворцу должно произойти в это воскресенье, пресса твердила уже в течение нескольких дней. Утром 23 января, зайдя в редакцию «Искры», Троцкий узнал от Мартова, что перед Зимним дворцом и в других местах российской столицы пролилась кровь[355]. Н.И. Седова вспоминала, что известие об этом событии привело Троцкого в предельно возбуждённое и нервное состояние, он «побледнел, почувствовал себя плохо и почти потерял сознание»[356]. Приступ был вызван, безусловно, не скорбью о жертвах и сочувствием их родным и близким, тем более не тем, что речь шла о плохо подготовленном вооружённом восстании (о чём писала вся солидная мировая пресса). Троцкий воспринял произошедшее событие как начало долгожданной революции. Необходимо было действовать.
Вскоре после 9 января на собрании в Женеве Льва впервые увидел тогдашний социал-демократический эмигрант, будущий нарком просвещения РСФСР А.В. Луначарский: «Троцкий был тогда необыкновенно элегантен, в отличие от всех нас, и очень красив. Эта его элегантность и особенно какая-то небрежная свысока манера говорить с кем бы то ни было меня очень неприятно поразили. Я с большим недоброжелательством смотрел на этого франта, который, положив ногу на ногу, записывал карандашом конспект того экспромта, который ему пришлось сказать на митинге. Но говорил Троцкий очень хорошо»[357].
При всей почти открытой неприязненности этого описания в нём в то же время содержится доля восхищения, даже зависти по отношению к молодому человеку, столь стремительно ворвавшемуся в высший эшелон социал-демократов. Не будучи связанным с партийными фракциями и не имея вследствие этого никаких полномочий от них, Троцкий всё же решил немедленно возвратиться в Россию. Через русских студентов в Швейцарии удалось достать фальшивый паспорт на имя отставного прапорщика Арбузова, и он отправился в опасное путешествие.
По дороге он вновь остановился в Мюнхене у Парвуса, который наскоро написал обширное предисловие к уже готовой брошюре, получившей теперь новое название «До 9 января». Вскоре брошюра была издана в Женеве меньшевистской организацией, проявившей в данном случае, хотя и весьма неохотно, широту воззрений, ибо основные положения брошюры Троцкого и предисловия Парвуса не соответствовали политическим позициям меньшевиков[358]. В предисловии Парвуса полностью одобрялась новая концепция, которую Троцкий пытался сформулировать в статьях, включенных в брошюру из пяти статей: «Война и либеральная оппозиция», «Чего требуют земцы?», «Демократия», «Демократия и революция», «Пролетариат и революция».
Сущность выдвинутой концепции была в том, что в назревавшей в России демократической революции пролетариату суждено сыграть руководящую роль. В условиях, когда российская буржуазия и либеральные политические силы проявляли трусость, в той или иной форме заискивали перед царизмом (Троцкий именовал их политическими евнухами), задачи социал-демократической партии заключались в подготовке всеобщей политической забастовки и вооружённого восстания.
Само же это восстание должно было принципиально отличаться от безуспешных рабочих восстаний XIX в. — в нём следовало применять не баррикадную тактику, бессмысленную и беспомощную при существовании новых видов оружия, находящегося в распоряжении правительственных войск, а манёвренную партизанскую войну. По мнению Троцкого, привлекать к революции крестьян и солдат, а для этого развёртывать агитацию в деревне и армии, было необходимо. Но привлекать их нужно не в качестве самостоятельных сил, а как помощников, действующих под руководством пролетариата и его партии. Троцкий требовал также добиться прекращения войны с Японией и созыва Учредительного собрания, которое должно было решить вопрос о власти и обеспечить овладение ею пролетариатом.
Ленин оценил брошюру Троцкого как «пустозвонство», несправедливо обвиняя его в том, что «новые» взгляды автора одобрены Плехановым, Засулич и другими меньшевиками (так как брошюра вышла под редакцией «Искры»), хотя позиции Троцкого резко отличались от точки зрения лидеров меньшевизма[359]. И пока Ленин выступал против Троцкого, тот вместе с Н. Седовой поехал из Мюнхена в Вену, где при помощи руководящих австрийских социал-демократов завершил подготовку к нелегальному возвращению на родину.
Наталья выехала в Киев первой, чтобы найти жильё и наладить связи. Троцкому пока что на квартире у Виктора Адлера, теперь отнёсшегося к русскому революционеру по-дружески, парикмахер изменял «внешность, уже достаточно примелькавшуюся русским охранникам за границей»[360]. В феврале 1905 г. Троцкий прибыл в Киев. Здесь он вступил в контакты с местными меньшевиками, а затем и с большевиком Л.Б. Красиным[361], который, будучи в это время вторым после Ленина человеком в большевистской иерархии, находился на примиренческих позициях и стремился к скорейшему объединению большевиков и меньшевиков. В этом плане по организационному вопросу он поддерживал Троцкого[362].
В то же время Красин стоял во главе Боевой технической группы при ЦК, ответственной за вооружённую борьбу, в том числе за террористические акты, и руководил нелегальной перевозкой в Россию оружия, закупленного за границей. Красин признавался Троцкому, что мечтает создать «бомбу величиной с грецкий орех». Это был в то время отчаянный авантюрист, организатор грязных финансовых операций, в которых, впрочем, принимали участие и более благообразные лица, связанные с большевиками, например писатель М. Горький и его гражданская жена и одновременно любовница фабриканта С.Т. Морозова, известная драматическая актриса М.Ф. Юрковская (сценический псевдоним Андреева). Имеются убедительные свидетельства, что, выдоив из фабриканта максимум средств при жизни Саввы Морозова, Красин в мае 1905 г., отправившись на французский курорт Канны, где находился Морозов, убил его, так как к тому времени страховой полис Морозова на очень крупную по тем временам сумму был оформлен на Юрковскую (Андрееву). Красин же создал на месте преступления видимость самоубийства Морозова и сумел избежать расследования и наказания[363]. Так поразительно уголовщина смыкалась с политическим экстремизмом.
Троцкий был первым из социалистических эмигрантов, возвратившихся в Россию в связи с началом революции. После него, с большим временным отрывом — в середине октября, то есть приблизительно тогда, когда была объявлена политическая амнистия, в Петербург приехал Парвус, который тотчас же встретился с Троцким и стал вместе с ним работать. В конце октября появились Мартов, Засулич и Ленин. Аксельрод также собирался в Петербург, но заболел и от поездки отказался. Плеханов же был настолько занят своими теоретическими изысканиями, что даже не подумал о возвращении в Россию. Другие социалистические деятели тоже остались за рубежом, в значительной мере в силу личной осторожности.
Часто меняя в Киеве жильё (квартира молодого адвоката, дом профессора технологического института, приют у некой либеральной вдовы), Троцкий пользовался услугами именно тех либералов, которых столь презрительно характеризовал в своей публицистике. Одно время он даже скрывался в глазной лечебнице, где ему покровительствовал главный врач[364]. По договорённости с Красиным Троцкий стал писать тексты прокламаций, обращённых к различным слоям населения. Из этого цикла документов в собрание сочинений Троцкого вошли только две прокламации, обращённые к крестьянам («Крестьяне, к вам наше слово!» и «Новые царские милости»), опубликованные от имени ЦК РСДРП весной 1905 г.[365] Обе прокламации были напечатаны в подпольной большевистской типографии «Нина», располагавшейся в Баку. Как подпись ЦК РСДРП, так и использование бакинской типографии свидетельствуют, что сразу же после возвращения в Россию Троцкий не только установил личные контакты с Красиным, но и в определённой степени сблизился с умеренной в политическом отношении частью большевиков, готовой к объединению с меньшевиками.
Основным содержанием этих прокламаций был призыв к крестьянству, причём к крестьянству в целом, не расчленяя его на отдельные имущественные слои, к поддержанию борьбы городских рабочих «с народными врагами» — царским двором, правительством и чиновничеством, помещиками, а также либералами, которые обманывают крестьян. В прокламациях выдвигались требования к крестьянам отказаться от уплаты налогов, вооружиться, предпринимать походы в соседние города для прямой поддержки пролетариата. Одновременно Троцкий призывал к созыву всенародного Учредительного собрания. Всего, видимо, Троцким в это время было написано пять прокламаций, обращённых к крестьянам, рабочим, солдатам и интеллигенции.
Социал-демократ, меньшевик Гарви, прочитав выпущенные от имени ЦК прокламации, сказал: «Все они написаны блестяще. Ясно, это рука опытного и яркого партийного литератора». Особо на Гарви произвёл впечатление лозунг «Да здравствует Временное революционное правительство!». На состоявшейся в квартире киевской социал-демократки С.М. Заруцкой конспиративной встрече с Троцким Гарви увидел (они встречались впервые) высокого мужчину