овсем, кажется, в свет пустились: денег выходит ужас! Веселого, по правде сказать, я еще немного вижу. Кавалеры в свете довольно плохие. Назначили мы в четверг прием. Вот садимся, как дуры, в гостиной… Потом чай, ром, сухарики, тартинки – все это едят и пьют с большим аппетитом. И мы едем тоже, и так же нас принимают по приемным дням».
Дом на Плющихе, где прошли детские годы Льва Толстого
Современное фото – Плющиха, д. 11
Переулок Сивцев Вражек, д. 34, где Лев Толстой жил в 1850–1851 гг.
Пятницкая улица, д. 12
Здание Английского клуба на Тверской улице, где в 1850–1860-е гг. бывал Лев Толстой
Английский клуб сегодня
Ул. Воздвиженка, д. 9, некогда принадлежавший деду Льва Толстого – князю Н.С. Волконскому. Здесь же в 1858 г. бывал и сам писатель
А вот как выглядит это здание в наши дни
Гостиница Шевалье в Камергерском переулке, где неоднократно останавливался Лев Толстой
Нижний Кисловский переулок, д.6, стр. 2 где Толстые жили в 1868 г.
Земледельческий переулок, д. 7–9, где произошла первая встреча Льва Толстого и Ильи Репина
Фасад дома мало изменился…
Дом Толстых в Хамовниках, вид со стороны сада
Любимая беседка Льва Толстого
Дом Толстых в Хамовниках, 1890-е гг.
Церковь Николая Чудотворца в Хамовниках, прихожанином которой был Лев Толстой (улица Льва Толстого, д. 2)
В доме генерал-губернатора на Тверской молодой Лев бывал не раз
С Николаевского вокзала Толстой ездил на охоту…
В Охотном ряду Толстые покупали провизию
В библиотеке Румянцевского музея Толстой чувствовал себя как дома
В Манеже писатель учился велосипедной езде
Приходил Лев Николаевич и к Михаилу Погодину на Девичье поле
Смоленский бульвар, д. 11, где Лев Толстой присутствовал в 1886 г. на спиритическом сеансе (и вскоре появились «Плоды просвещения»)
Впечатления от посещения Бутырской тюрьмы пригодились писателю во время работы над романом «Воскресение»
В Училище живописи, ваяния и зодчества на Мясницкой училась дочь писателя Татьяна Толстая
В гимназии Поливанова на Пречистенке учились сыновья Льва Николаевича
Впервые в Большой театр Лев Толстой попал еще ребенком
В Малом театре Толстого видели на репетициях и спектаклях
В Благородное собрание Лев Толстой приходил в молодые годы
Еще при жизни Толстого собрание было перестроено и известно нам сегодня как Дом Союзов
По Москве писатель передвигался не только пешком, но и на конке
В Гагаринский переулок (д. 25) Толстой приходил к декабристу Петру Свистунову
10 февраля 1883 года: «Это время я совсем с ног сбилась: Таня 20-го играет в двух пьесах, а 12-го у меня детский вечер, будет всего человек 70. Одних детей соберется 45 человек, все это будет танцевать, я взяла тапера… Вчера у гр. Капнист после репетиции затеяли плясать пар восемь и так бешено веселились, что просто чудо. Завтра тоже затевают у княжен Оболенских. Я всеми силами удерживаюсь от лишних выездов, но Таня так и стремится плясать».
2 марта 1883 года: «Последний бал наш был в Собрании в субботу вечером; все московское высшее так называемое общество поехало на этот бал. Таня так была уставши, что в мазурке два раза упала».
Иногда, правда, под влиянием проповедей мужа на Софью Андреевну находило озарение: «В голове моей теперь, в тиши первой недели поста, проходит вся моя только что прошедшая зимняя жизнь. Я немного ездила в свет, забавляясь успехами Тани, успехами моей моложавости, весельем, всем, что дает свет. Но никто не поверит, как иногда и даже чаще, чем веселье, на меня находили минуты отчаяния и я говорила себе: “Не то, не то я делаю”. Но я не могла и не умела остановиться», – писала Софья Андреевна 5 марта 1883 года.
Но вскоре опять: «Делала я визиты всем, вчера 10 визитов сделала! В четверг у меня перебывали все, и в пятницу у нас был вечер молодежи: 13 барышень и 11 молодых людей и один стол в винт и целая гостиная маменек», – из письма сестре от 24 апреля 1883 года перед отъездом из Москвы в Ясную Поляну.
Доставалось от Льва Николаевича и старшему сыну Сергею, обратившемуся к отцу с вопросом после окончания в 1886 году естественного факультета Московского университета, чем ему теперь следует заняться. «Дела нечего искать, полезных дел на свете сколько угодно. Мести улицу – также полезное дело», – отрезал Толстой, чем сильно задел молодого человека.
Если уж кого и любил Толстой действительно и незабвенно, то своего последнего сына Ванечку, в котором души не чаял. И не только потому, что последыша всегда жальче, чем других.
Ванечка родился в Хамовниках 31 марта 1888 года, когда его отцу было шестьдесят лет. Ребенок рос на редкость сообразительным и любознательным, под стать самому Льву Николаевичу. В шесть лет понимал по-французски, по-немецки, но лучше всего говорил на английском. Как когда-то его отец в детстве, он тоже стал придумывать разные интересные истории, по-детски наивные: «Я хочу, как папа сочинять», – говорил он матери. Рассказ маленького Ивана Толстого даже напечатали в детском журнале.
С отцом у них установилось удивительное взаимопонимание. У них была одна занимательная игра: Ванечка забирался в большую плетеную корзину с крышкой, а Лев Николаевич носил корзину по дому. Ванечка должен был угадать, в какой комнате они находятся. И угадывал, к всеобщей радости.
«Как-то раз, расчесывая свои вьющиеся волосы перед зеркалом, Ваничка обернул ко мне свое личико и с улыбкой сказал: “Мама, я сам чувствую, как я похож на папу”», – вспоминала Софья Андреевна. А папа, тем временем, надеялся, что Ванечка продолжит его литературное поприще в дальнейшем.
Смерть всегда забирала у Льва Толстого самых лучших и близких ему людей. Так было в детстве, когда он потерял мать и отца, бабушку; и в середине жизни, когда на руках у него умер любимый брат Николенька. Так случилось и теперь. Мальчик заболел злокачественной скарлатиной. Бог прибрал Ванечку 23 февраля 1895 года. Смерть его подкосила Льва Николаевича: «Он очень привязался к нему и любил его исключительно. Мне кажется, что он постарел и сгорбился за это время», – писала дочь Мария Львовна.
Отец так объяснял смерть сына: «Природа требует давать лучших, и, видя, что мир еще не готов для них, берет их назад. Но пробовать она должна. Это запрос. Как ласточки, прилетающие слишком рано, замерзают. Но им все-таки надо прилетать. Так Ванечка». Больше детей у Толстых не было.
В Хамовниках именно среди взрослых детей Толстой пытается проповедовать здоровый образ жизни, часто не находя понимания. В 1884 году он становится вегетарианцем, благодаря чему обед в столовую подается по двум меню. Вторит отцу лишь средняя дочь Мария. Она максимально упрощает условия своей жизни. Спит на досках, покрытых тонким войлоком, вегетарианствует, переписывает рукописи Льва Николаевича. «Маша дорогого стоит, серьезна, умна, добра. Имея такого друга, я смею еще жаловаться», – пишет он в дневнике. Мария умерла в 1906 году.
В декабре 1887 года Лев Николаевич основывает первое в Москве общество трезвости под названием «Согласие против пьянства», а в феврале 1888 года бросает курить.
По Москве Толстой часто ходит пешком (это тоже полезно для здоровья), несмотря на дальние расстояния. Дойти до Покровского-Стрешнева, где летом жили родственники его жены, Берсы, для него не крюк. Трижды он уходит из Москвы пешком в Ясную Поляну. В апреле 1886 года вместе с сыном художника Н.Н. Ге и М.А. Стаховичем, в апреле 1888 года опять с Н.Н. Ге, и в мае 1889 года с Е.И. Поповым.
Прогуливается по ночной Москве. Любит он выйти к Девичьему полю, излюбленному месту проведения народных гуляний. Не всегда ему там нравилось. Так, вернувшись после очередной своей вылазки на Девичье поле в пасхальную неделю 1884 года, Толстой, понаблюдав за праздным московским населением, запишет: «Жалкий фабричный народ – заморыши».
Видят его и верхом на лошади. Кружит он по московским улицам и на велосипеде.
Зимою Толстой любил кататься на коньках на катке напротив главного дома (летом на лужайке играли в крокет) или на покрытых льдом садовых дорожках.
Нередко Толстого можно было встретить идущим пешком по Арбату. «Старческое лицо его так застыло, посинело, что имело совсем несчастный вид. Что-то вязанное из голубой песцовой шерсти, что было на его голове, было похоже на старушечий шлык. Большая рука, которую он вынул из песцовой перчатки, была совершенно ледяная. Поговорив, он крепко и ласково пожал мою, опять глядя мне в глаза горестно, с поднятыми бровями: “Ну, Христос с вами, Христос с вами, до свидания”», – таким однажды встретил Толстого Бунин. Иван Алексеевич так и не смог точно припомнить год, но, скорее всего, это было в конце 1890-х годов.
Случилась встреча «в страшно морозный вечер, среди огней за сверкающими, обледенелыми окнами магазинов». Пожилой Толстой шел настолько стремительно, что «неожиданно столкнулся» с молодым Иваном Алексеевичем. Лев Николаевич не шел, а буквально бежал по Арбату «своей пружинной походкой прямо навстречу мне. Я остановился и сдернул шапку». Он сразу узнал Бунина:
«– Ах, это вы! Здравствуйте, здравствуйте, надевайте, пожалуйста, шапку… Ну, как, что, где вы и что с вами?»
Часто появляясь в городе, не ушел Лев Николаевич и от внимания вездесущего Владимира Гиляровского, как-то в начале 1880-х годов он наткнулся на Толстого в переулках Арбата. Тот был в поношенном пальто, высоких сапогах, в круглой драповой шапке. Гиляровский застал писателя за важным занятием: он помогал крестьянину подымать телегу, груженную картофелем, и подбирал с мостовой рассыпавшийся картофель. Извозчик, везший Гиляровского, сказал: «Свой дом в Хамовницком переулке, имение богатое… Настоящий граф – Толстой по фамилии…» и добавил, что Толстой помогал извозчикам складывать дрова на извозчичьем дворе.