Россия была и остаётся испытательным полем, на котором сконцентрировались все острейшие проблемы современности, все кризисы, все невзгоды — экономические, политические, социальные, религиозные, национальные и любые другие, какие только можно себе представить.
Заключительный аккорд ярче всего выявляет подлинную суть новой национальной идеи: «Идеализму свойственно желание обращать в свою веру, мессианство. Третий Рим и Третий Интернационал были мессианскими концепциями». Видимо, в силу природной скромности автор забыл упомянуть о Третьем рейхе…
ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ
Время разбрасывать идеи. И собирать отзывы
От редакции
Так получилось, что от весьма узкой практической задачи — собрать и обобщить отзывы читателей о первых номерах журнала «Левая политика» — мы вышли на задачу более общую: выявить тренд возможного развития журнала, максимального отвечающий потребностям его аудитории. Собранные отклики обнаружили, что сама эта аудитория крайне неоднородна и ждёт от журнала разных, порой противоположных вещей. И тут возникает проблема совершенно иного уровня: определить, каким должен быть журнал левого направления, максимально отвечающий потребностям сегодняшней ситуации. Разумеется, сформулировать столь общую концепцию в одной редакционной статье не удастся. Разнообразие и противоречивость претензий и пожеланий, которые содержатся в присланных отзывах, не позволяет надеяться на выработку на их основании даже сколько-нибудь единой и эффективной «маркетинговой» стратегии. Иными словами, удовлетворить многообразным пожеланиям может только несколько журналов, у каждого из которых окажется от одного до десяти читателей, которые, однако, будут, наконец, удовлетворены его содержанием, будут с увлечением читать его, обсуждать в своём узком (иногда очень узком) кругу особенно понравившиеся материалы, писать в журнал восторженные отклики. Вполне возможно, что в этой идиллической картине есть что-то левое, но вот политики здесь нет точно.
Правда, печься о коммерческой перспективности журнала с таким названием и идеологией в наше время было бы по меньшей мере неблагоразумно. Но и сформировать единую и непротиворечивую концепцию содержания, идеологии и даже фразеологии журнала на основе присланных отзывов не получится. Можно предположить, что несколько неудачна выборка — отклики присланы людьми различных взглядов и убеждений, интеллектуальных и эстетических вкусов, поэтому такая пёстрая картина и сложилась. Но приславшие отклики люди идентифицируют себя с левой средой, которая, по их же утверждениям, в современной России очень узка. Таким образом, в относительно небольшой социальной группе, члены которой идентифицируют себя с одной идеологией, формируются весьма различные информационные и интеллектуальные потребности, весьма разноречивые представления о репрезентации этой идеологии.
Безусловно, прав А.Н. Тарасов, сказавший в интервью «Левой политике», что существуют довольно чёткие границы левых движений. «Те движения, которые выступают против капитализма, расового или национального неравенства, царства частной собственности, отчуждения и эксплуатации человека человеком, являются, безусловно, левыми. Это — обязательный набор. Если что-то из этого набора выпадает, вы имеете дело уже не с левыми, даже если они себя так маркируют». Однако эти общие идеологические рамки, при всей их важности и определённости, не исключают различного решения тактических задач, как в теории, так и в практической деятельности. При анализе конкретного капитализма и национализма, реально существующих форм эксплуатации и отчуждения, не просто формируются разные выводы и концепции — выстраиваются целые идеологические крепости, порой неприступные для иных суждений, даже иных методов исследования. Отсюда и разнообразие интеллектуальных потребностей, отсюда и многообразие требований и претензий к журналу, который должен эти потребности удовлетворять.
В таких условиях равнодействующей для всех мнений и споров должна бы стать линия, совпадающая с потребностями общества. Естественно было бы предположить, что журнал с названием «Левая политика» максимально отвечал потребностям социального протеста, зреющего в обществе, задачам сопротивления наступлению на социальные права граждан со стороны государства. К сожалению, именно в этом месте и зарыта самая большая и самая неприятная для нас собака. Импульс массового протеста ещё слишком слаб, чтобы сформировать сколько-нибудь единую идеологию и, тем более, фразеологию. Левая идея востребована пока в основном на индивидуальном уровне, замкнута в отдельных группах и сообществах, является результатом скорее интеллектуального поиска, чем осознанной социальной практики. Такая индивидуализация левой идеи приводит к тому, что её сторонники предъявляют разноречивые требования к левым интеллектуальным продуктам, требуют то иных исследовательских подходов, то других идеологических интерпретаций, а то и вовсе совершенно другого содержания, рассмотрения истории или теории или практики левого движения, — каждому своё.
Отвлечёмся на время от аудитории журнала и посмотрим, в каких условиях он появился. Совсем недавно страна браво проголосовала за партию власти, удивив своим энтузиазмом саму эту власть. Давление, предпринимаемое на избирателей, было вызвано ожиданиями крайне низкой явки. Однако люди послушно проголосовали, причём весьма осознанно (судя по социологическим опросам) именно за тех, кто принял и принимает законы, неумолимо сокращающие социальные права граждан. Недовольный ропот опять как-то неумолимо перемещается на кухни, при этом народ готовится избрать долгожданного преемника, посмеиваясь, но особенно не возмущаясь.
Меж тем медленно, но верно меняется и культурная ситуация. Из гуманитарного знания вытесняется сколько-нибудь последовательная социально-политическая оценка как исторических событий, так и философских и социологических концепций, образование, ориентированное на понимание, подменяется заучиванием, механическим воспроизведением определённых словосочетаний, что закрепляется в новой системе организации образования. Периодически возникающие протесты против нарушения социальных прав непоследовательны и непродолжительны, большинство инициатив правительства принимается населением спокойно, выступления профсоюзов скупо освещаются прессой и мало интересуют большинство населения. Более того, протест, несогласие, противостояние власти превратилось в сознании людей из естественного состояния мыслящего человека в некую психологическую «неправильность», удел маргиналов, феномен в лучшем случае смешной и неприличный, а в худшем — опасный.
Тем не менее, объективные условия для развития социального протеста в нашей стране, безусловно, созрели, существует и заметное недовольство ситуацией, которое, однако, очень медленно и трудно оформляется идеологически, не имеет пока выраженной антикапиталистической, то есть собственно левой направленности. Социальная база последовательного протеста только формируется, говорить о консолидации, интеллектуальном и идеологическом оформлении ещё рано. Можно, конечно, повторить слова А.Н. Тарасова, о том, что левого движения в стране нет. «Люди есть, а движения нет». Но люди ведь есть. И если есть люди, то они могут создать движение. В конце концов, самые что ни на есть благоприятные условия и объективные обстоятельства в истории ничего не значили бы, если бы не было сознательной деятельности людей. В современных условиях социальной аморфности, деидеологизированного недовольства необходим интенсивный интеллектуальный поиск с использованием различных методов анализа. Лабораторий такого поиска и может стать журнал.
Показательно, что многие авторы откликов убеждены в том, что левый журнал сейчас необходим, хотя они и по-разному понимают источники потребности в таком журнале. Ни один, кстати, не отметил, что такой журнал сейчас не нужен. Александр Тарасов, например, считает, что «…донесение альтернативной точки зрения и просто правдивой информации само по себе является пропагандистской политической ценностью. Но это пока ещё не инструмент мобилизации, консолидации сил и политического строительства. Это инструмент создания той социальной среды, в которой могут более или менее комфортно себя чувствовать потенциальные сторонники или будущие соратники. Тем людям, которые чувствуют тяготение к левому флангу, это позволит находить созвучные себе мысли, чувства, аргументы». Такая постановка вопроса заставляет делать вывод, что журнал должен быть обращён к широкой аудитории, должен выполнять, прежде всего, просветительскую и пропагандистскую функции. Алексей Пензин утверждает, что «в нынешних условиях, когда всё больше людей избавляются от идеологических иллюзий и встают на более критические позиции по отношению к рыночному обществу, подобный журнал, разумеется, необходим». Однако журнал, с точки зрения А. Пензина, должен стать «связующим звеном между средами, условно говоря, “«академических интеллектуалов”, “творческих работников” и “активистов”… актуальными задачами являются: переводы основных теоретических работ последних десятилетий; исследование постсоветской действительности, её реального устройства с помощью инструментария критической теории; активная борьба за гегемонию левых идей в университете». Михаил Ильченко отмечает, что та ниша, которую «Левая политика» может занять, в России «если не пустует, то заполняется крайне обрывочно». «Речь идёт о попытке создания своего рода левого культурного пространства. Культурного не в смысле сосредоточенности на “культурной критике” по примеру New Left Review, а в смысле объединения вокруг себя людей, близких по образу мысли, по своей культурной и мировоззренческой позиции, а не только по политическим предпочтениям. Как мне кажется, левый проект в России измеряется не столько числом левых общественных и политических организаций, сколько количеством людей, склонных к критической оценке происходящего, “левых” по своему мировоззрению и установкам. С этой точки зрения “Левая политика” могла бы стать одной из форм его осуществления. И именно такой мне видится его основная задача. Мне кажется, что журнал существенно бы выиграл, если бы ориентировался не только на общественно-политическую, но и на всю гуманитарную среду в целом».