Кстати, весьма примечательным является заявление, находящееся в полном противоречии с решением суда в январе 1935 г. по делу Зиновьева и Каменева, и с пропагандистскими материалами. Н.Ежов заявил: «Доказательств прямого участия Зиновьева, Каменева, Троцкого в организации этого убийства следствию добыть не удалось… Равно не было доказано и то, что в убийстве Кирова принимали участие троцкисты».
3. Ю. Жуков задаёт в связи с т. н. Кремлёвским заговором вопрос: «И всё же следует уточнить: были ли объективные предпосылки или хотя бы теоретическая возможность существования заговора против Сталина и его группы? Ответ на этот вопрос может быть только положительным»
Но сформулируем вопрос иначе: могла ли в принципе существовать среди руководителей партии и государства в 1930-х годах политическая оппозиция той политике, которая проводилась И.Сталиным и его ближайшими соратниками? Ответ на этот вопрос, по моему убеждению, также должен быть дан положительный. Сам Ю. Жуков перечисляет те причины, которые могли породить, как он пишет, «сильные оппозиционные настроения, не раз перераставшие в открытые конфликты, разногласия, порождённые слишком многим. Во внутренней политике — провалом первой пятилетки, связанным с ним неизбежным поиском виновных, поиском выхода из кризисной ситуации. Во внешней — уже не вызывающая сомнения полная смена курса, которым с 1917 г. следовала партия, Коминтерн и СССР как государство. Помимо этого, часть наиболее сознательных, убеждённых и вместе с тем самых активных коммунистов, особенно участников революции и гражданской войны, сохранили собственное мнение по возникшим проблемам, не желая ни принимать новый курс Сталина, ни становиться откровенными конформистами. Они продолжали ориентироваться только на мировую революцию, сохранение незыблемости классовых основ Республики Советов, диктатуры пролетариата, не желали отказываться от того, что являлось смыслом их жизни.
Енукидзе и Петерсон, Корк и Фельдман, Ягода и его заместители по наркомату, начальники отделов НКВД относились именно к такой категории большевиков. К тем, кого следует называть непреклонными, несгибаемыми, «фундаменталистами». Они, да и не только они, в силу своего политического опыта не могли не понимать, к чему всё идёт. А к решительному сопротивлению их могло подвигнуть многое, но окончательно — вступление СССР в Лигу наций, пошедшая полным ходом подготовка создания Восточного пакта. Иными словами, воссоздание хотя и с новыми задачами, но всё той же пресловутой Антанты, которая не так давно открыто боролась с Советской республикой в годы гражданской войны.
Повлиять на радикализацию настроений мог и отказ — перед прямой угрозой фашизма — от прежней замкнутости, своеобразного сектантства Коминтерна, первые попытки создать народные фронты, объединившие бы вчерашних заклятых врагов — коммунистов и социал-демократов. Наконец, последней каплей, переполнившей чашу терпения, могло стать и известное Енукидзе стремление Сталина изменить конституцию, исключив из неё всё, что выражало классовый характер Советского Союза, его государственной системы».
Заговор, да ещё с убийством политического противника, — эта форма политической борьбы не могла быть использована старыми большевиками, или, как выразился Ю.Жуков «фундаменталистами», по той простой причине, что они были многоопытными политиками, которые хорошо понимали, что результаты такого рода военного переворота должны были непременно получить одобрение в партии и в народе. Однако в 1930-х годах такое уже было невозможно. Военный переворот был равнозначен самоубийству. А поскольку внутрипартийная демократия была уже в конце 1920-х годах исключена из арсенала политической жизни, то единственным способом борьбы несогласных был т. н. «заговор», который мог быть реализован только при наличии большинства политических оппонентов на Пленуме ЦК или на съезде партии.
В силу вышесказанного я никогда не поверю в то, что Енукидзе и Петерсон готовили убийство членов ПБ, тем более по призыву Л.Троцкого.
Да и сам Ю.Жуков, после длинной цепочки рассуждений пришёл к выводу, что «Кремлёвское дело», затеянное поначалу как формальный предлог для разработки иного дела — «Клубок», вскоре оказалось самодовлеющим, хотя и лишённым настоящих оснований, превратилось в страшный по результатам фарс» (с.182–183). И ещё одна цитата: «Розенфельд и Синелобов, судя по доступным сегодня документам, были обречены, загодя предназначены в жертву. Ведь их аресты ничем формально не мотивировались: ни чьими-либо показаниями, ни хотя бы доносами. И потому можно с большой долей вероятности утверждать, что НКВД действовал по некоему заранее подготовленному плану. Его сотрудники давно уже и тщательно вычислили, кого необходимо арестовать для создания «дела», для быстрого выведения следствия на Комендатуру Кремля (КК) и правительственную библиотеку. Словом, на «Кремль». И как заодно связать искомую «контрреволюционную организацию» с одним из бывших лидеров бывшей внутрипартийной оппозиции — с Каменевым. (с.134–135).
Таким образом, теория «заговоров» коммунистов с целью государственного переворота во всю эксплуатировавшаяся НКВД и И.Сталиным для оправдания репрессий, не выдерживает никакой критики, ибо противоречит самой логике той системы, которая существовала в 1930-е годы в СССР и тем условиям, в которых протекала политическая жизнь страны.
4. Нельзя не затронуть ещё одну важнейшую цель И.Сталина — ликвидацию идеологически боеспособной партии, стоящей на позициях марксистско-ленинской идеологии. Именно это задачу решал И.Сталин в 1936 году наряду с ликвидацией последних остатков Советов. Как пишет Ю.Жуков, «не оставалось сомнений, что из партии прежде всего целенаправленно исключались члены той самой «объединённой оппозиции», которая в 1926–1927 гг. вобрала в себя практически всю сознательную — самостоятельно и критически мыслящую — часть ВКП (б), в равной степени сторонников Троцкого, Зиновьева, «децистов», группы Шляпникова «Рабочая правда». Ну, а это предвещало очень быструю стагнацию существующей партии, отныне складывавшейся из двух совершенно разнородных, несопоставимых по численности, противоположных по своим интересам деидеологизированных частей. Из основной массы, крестьянской по происхождению и потому сохраняющей прежнюю мелкобуржуазную идеологию, к тому же в большинстве (90 %!) неграмотной, неуклонно превращавшей ВКП (б) из изначально сознательной, боевой политической организации в аморфное, существующее лишь из-за своей многочисленности некое конформистское «общественное движение». И из крайне малочисленной части — «вождей»: секретарей всех уровней, от городского и районного до ЦК нацкомпартий, а также из штатных работников тех же комитетов, уже практически переродившихся в чисто бюрократический социальный слой» (с. 275).
Боялся И.Сталин и сложившейся к 1936 году партократии, вершившей свою власть на местах. Как правильно отмечает Ю.Жуков, «ведь в конечном итоге генетически — своим партийным стажем, революционным прошлым, участием в гражданской войне — партократия была не только чрезвычайно близка левым, но и едина с ними всего десять лет назад. И потому могла, повинуясь лишь чувствам, даже неожиданно для себя поддержать своих прежних товарищей по большевизму, выступив вместе с ними против реформаторской группы Сталина» (с.277). И против неё начали осуществляться превентивные меры.
5. Как пишет Ю.Жуков, «14 мая 1935 г. «Правда» на первой полосе, в том месте, где обычно помещались передовицы, опубликовала постановление ЦК ВКП (б) «О реорганизации Культпропа ЦК ВКП (б)». Согласно этому документу вместо Культпропа в составе аппарата ЦК ВКП (б) создавалось пять отделов: партийной пропаганды
и агитации; печати и издательств; школ; культурно-просветительной работы; науки, научно-технических изобретений и открытий.
Текст документа однозначно свидетельствовал об установлении с этого дня всеохватывающего и абсолютного, притом совершенно открытого, отсутствовавшего ранее идеологического контроля со стороны сталинской группы. Новые отделы в совокупности превращались в несуществующий конституционно союзный наркомпрос, получали право направлять по воле и указанию лишь узкого руководства развитие национальных, ещё вчера бывших независимыми от Москвы, образования, культуры, науки, печати и издательств союзных республик. Вместе с тем этим же постановлением делался и первый конкретный, бросающийся в глаза шаг от федерации к унитарному государству» (с. 183).
Курс на сверхцентрализацию управления всеми сторонами жизни народов СССР, когда дело дошло до того, что даже строительство туалетов в городах и посёлках страны планировалось из Москвы, в 1980-х годах породило мощную волну сепаратизма и национализма, который был одним из основных факторов развала СССР.
Подводя итог, можно сказать, что кардинальное изменение социально-экономической политики, ознаменованное отказом от НЭПа, откровенным волюнтаризмом, сверхцентрализацией управления всеми сторонами жизни страны, не могло быть осуществлено без репрессий, которые стали характерной чертой 1930-х годов, а также без изменения принципов организации политической жизни страны (отказ от прямой демократии). В итоге сформировался тот тип социализма, который я именую государственным. Социализм, в котором трудящиеся отчуждены от управления принадлежащей им собственностью, где ею бесконтрольно распоряжается партийно-государственный аппарат, который паразитирует на этой собственности.
Диктатура немыслима без закручивания гаек, периодических кампаний по промыванию мозгов, а при обострении внутриполитической обстановки — без массовых чисток и даже репрессий. Уже в начале 1937 года на пленуме ЦК, начавшегося 27 февраля, И.Сталин назвал контрольные цифры неугодных лиц, которые должны лишиться своих постов. Партийных руководителей: 3–4 тыс. — высшего звена, 30–40 тыс. — среднего и 100–150 тыс. низового. Указал он и срок — шесть месяцев, когда придётся «влить в ряды свежие силы, ждущие своего выдвижения», то есть как раз до выборов в Верховный Совет СССР и местные советы. И этот призыв генсека сразу же был подхвачен участниками пленума. Так, «Е.Г. Евдокимов сразу же, с готовностью признал свои ошибки, правда, не вдаваясь в детали, и тут же заговорил о засилье «врагов» в Азово-Черноморском крае. «Везде в руководстве сидели враги партии — и первые, и вторые секретари… Почти все звенья затронуты, начиная с наркомзема, наркомсов-хозов, крайвнуторга и так далее. Крепко, оказалось, засели и в краевой прокуратуре… Две организации чекистов возглавлялись врагами партии. Весь огонь враги сосредоточили на захвате городских партийных организаций».