От рыночного хаоса к потребительскому бумуДаже если исходить из того, что переход к капитализму, а также интеграция в мировую экономику были закономерны и неизбежны, процесс этот мог происходить в различных формах. Политическая борьба 1990-93 годов завершилась победой радикальной неолиберальной фракции, возглавлявшейся Борисом Ельциным и Егором Гайдаром, хотя им и пришлось сделать ряд уступок другим общественным силам. Страна перешла от планового ведения хозяйства не к регулируемому рынку, что позволило бы сохранить внутренний спрос и многие производства, а к рыночной анархии. В итоге многие завоевания советской эпохи в сфере благосостояния населения были утрачены, а социальная сфера оказалась под ударом радикальных неолиберальных реформ. Реставрация 1990-х годов завершила процесс демонтажа завоеваний революции, начавшийся ещё в 1920-е годы. Однако общественное сопротивление начала 1990-х годов, как и недовольство директорского корпуса крупных предприятий привели к тому, что сложившаяся в итоге модель была основана на компромиссе — значительная часть институтов социального государства сохранилась, хотя и утратила комплексность. Реформы в сфере образования и здравоохранения были приостановлены. Такой же компромисс наблюдался в сфере жилищной политики: приватизация квартир сочеталась с государственным регулированием жилищно-коммунального хозяйства.
В целом данный компромисс оказался во многом выгоден для населения, став основой для последующего роста уровня благосостояния в стране. Следует отметить, что именно этот компромисс, а не только политические манёвры, манипуляции и репрессии Бориса Ельцина позволили предотвратить сползание страны к гражданской войне, чуть было не вспыхнувшей в 1993 году, обеспечив относительную стабильность государства, которое, по мнению многих, находилось в середине 1990-х годов на грани распада. Это доказывает, что низовое сопротивление было не напрасным, хотя и не достигло (и не могло достичь) целей, которые ставили перед ним его активисты, лидеры и идеологи, мечтавшие по возможности сохранить порядки, существовавшие в СССР.
Несмотря на обвал производства в начале 1990-х годов, это время не может характеризоваться только как период обнищания и социальной дезорганизации. Наряду с потерей и обесцениванием значительной массы рабочих мест возникали новые рабочие места, открывавшие непривычные карьерные возможности: появлялись целые сектора хозяйства, ранее не существовавшие в СССР — от коммерческих банков до туристических фирм. Многие воспользовались шансом для открытия собственного бизнеса, хотя преуспело в этом лишь меньшинство. Большая часть предпринимательской активности и самозанятости были «бизнесом выживания». Рост вертикальной и горизонтальной мобильности населения, последовавший за распадом СССР и отказом государства от мелочного контроля над гражданами, и расширение потребительского выбора (пусть и на фоне ограниченного платёжеспособного спроса), отчасти компенсировали жертвы, которое население несло в связи с распадом советской индустриальной системы.
Как и в ряде других стран бывшего коммунистического блока, переход от системы советского типа к системе политических институтов буржуазного типа не означал автоматического утверждения демократии западного образца, но, тем не менее, сопровождался стремительным расширением сферы личной свободы, наличием независимой прессы и т.д. (болгарский социолог Димитрина Петрова говорила применительно к Восточной Европе 1990-х годов о «свободе без демократии»).
В совокупности все эти факторы не только стабилизировали общество, предотвратив реализацию апокалиптических сценариев развития, всерьёз рассматривавшихся в середине 1990-х, но и заложили основу для последующего роста экономики и жизненного уровня.
Восстановление жизненного уровня началось уже во второй половине 1990-х, однако было прервано в 1998 году крахом рубля, произошедшим под влиянием мировой финансовой нестабильности и серьёзных просчётов в макроэкономической политике российского правительства. Этот первый в постсоветской истории кризис, вызванный переменами в мировой экономике, свидетельствовал о завершении интеграции России в глобальную систему и возникновении новых правил игры в хозяйстве и обществе.
Резкая девальвация рубля, вызвав серию банковских крахов, ударила по начавшему формироваться новому среднему классу, уничтожив или обесценив его сбережения. Этот кризис сопровождался и переломом в общественном мнении, способствуя возникновению в обществе новых политических настроений — от умеренной критики капитализма в его неолиберальной форме до радикальных течений, для которых антикапитализм уже не был равнозначен возврату к СССР.
Именно на этой общественной волне к власти пришёл Владимир Путин, с приходом которого общество, не имеющее сил для того, чтобы изменить себя снизу, связывало надежды на преобразование сверху. Эти преобразования произошли в 2000-2003 годах в форме укрепления государственной власти, централизации финансов и преодоления «вольности» региональных элит, грозившей фактическим распадом России на удельные княжества и вотчины.
Экономическая ситуация 2000-2007 годов складывалась для России благоприятно. Промышленный спад был преодолён и начался рост производства. Было бы неверно объяснять эти позитивные сдвиги исключительно повышением цен на нефть и другие виды сырья, поставляемые Россией на внешний рынок. Рост промышленности начался в 1999 году раньше, чем повысились цены на углеводороды. Падение рубля повысило конкурентоспособность продукции на внешнем, но особенно — на внутреннем рынке. Это привело к стихийному замещению импорта, не только за счёт возобновления работы старых советских предприятий, но и за счёт появления новых, созданных иностранным, а отчасти и отечественным капиталом. Показательно, что именно на этих предприятиях возникли и новые свободные профсоюзы, начавшие в середине 2000-х годов успешную борьбу за повышение заработной платы и улучшение условий труда.
Восстановление производства и рост доходов от экспорта стали основой для повышения уровня жизни не только среднего класса, численность которого по оценкам экономистов выросла по меньшей мере на треть — с 12% в конце 1990-х годов до 18-19% к концу следующего десятилетия. Низы общества тоже смогли вкусить плоды экономического успеха — доля населения, живущего за чертой бедности, быстро сокращалась. Несмотря на сохранение разрыва между столичными городами и провинцией, который достиг критических масштабов в 1990-е годы, можно говорить о росте провинциального среднего класса, потребительские и бытовые стандарты которого приблизились к столичным. Замена прописки на более мягкую систему регистрации не сделала рынок труда полностью свободным, но удалила наиболее серьёзные ограничения. Фактический отказ от жёстких мер контроля над перемещением населения дал возможность значительной части активной молодёжи из провинциальных городов попробовать свои силы в Москве и Петербурге.
Показательно, что улучшение качества жизни стало заметно в России раньше, чем произошёл рост реальных доходов. Так, среднемесячная начисленная заработная плата (в ценах 1991) года в 2005 году была почти на 100 рублей меньше, чем в 1991 - 447 рублей по сравнению с 548. Ухудшилось и соотношение среднемесячной заработной платы и выплат социального характера к величине прожиточного минимума, в 1991 году оно составляло 335, а в 2004 - 264%. Однако товарное наполнение доходов, реструктуризация потребления в результате появившихся новых потребительских возможностей, создали ощущение повышения качества жизни, роста благосостояния. Показательно, что социологи, сравнивая оценки разных лет, не без удивления констатируют, что хотя объём продаж товаров длительного пользования достиг уровня 1990 г. только к 2000-2003 гг., люди воспринимали 1990 г. «как год дефицита, а 2000 г. — как год изобилия»
7
.О реструктуризации потребительских бюджетов россиян в пользу более «зажиточной», «услугоориентированной» модели, говорят следующие данные. Доля расходов на питание в структуре общих расходов домохозяйств сократилась с 49% в 1995 до 33,2% в 2005 году, доля расходов на оплату услуг, напротив, выросла с 13,7 до 23, 5%, причём доля расходов на оплату услуг в системе образования выросла почти вдвое, с 1,2% до 2,2%. Сопоставимо выросла только доля расходов на медицинские и жилищно-коммунальные услуги.
Как и в ряде западных стран за десятилетие до того, рост жизненного уровня происходил на фоне сохраняющейся и даже усугубляющейся структурной слабости экономики — износ инфраструктуры, устаревание промышленного оборудования, недостаток вложений в научно-технические исследования и т.д. Однако проблемы подобного рода накапливались постепенно и, по большей части, не влияли на повседневную жизнь граждан, тогда как рост благосостояния семей был достаточно заметным.
Кроме того, немалую роль в росте благосостояния населения играли теневые доходы, которые получались на самых разных «этажах» доходности и в разных сферах. Доходы от не регистрируемой предпринимательской деятельности играли и играют важную роль в формировании материальной обеспеченности россиян. И далеко не только богатых или хорошо обеспеченных, но и просто — небедных. Так, в Приволжском федеральном округе, например, 40% товарного продовольствия дают так называемые ЛПХ - личные подсобные хозяйства, на деле являющиеся фермами, но не зарегистрированные должным образом. Существование теневых доходов, с одной стороны, бьёт по экономике, так как заметная часть доходов не облагается налогами. С другой, поддерживается уровень благосостояния и потребительского спроса. Поэтому слишком агрессивные и преждевременные попытки региональных властей «наводить порядок» в данной сфере встречаются значительной частью населения без особого энтузиазма.
Для 2000-х годов характерен общий рост подушевого потребления на фоне сохраняю
