По идее Хаген мог бы попросту выйти из апартаментов. Хотя, судя по той скорости, с которой таял туман, далеко бы не ушел. К тому же дверь загораживал недоумевающий Вайт Кейк.
Тогда Хаген ударил Теренса – тот почти избавился от иллюзии и уже вытащил руку с пистолетом из-за спины.
Счастливый удар: 70 %.
Ты нанес урон 8400 (прямой удар правой).
Раскинув руки, Теренс слегка подлетел, болтая выбитой челюстью. Его пистолет с гулким стуком ударился в стену.
Замедление времени активной фазы, в самом деле, было гораздо заметнее, чем обычно. Конечно, не так, как мечталось бы Хагену. Противники двигались не как в замедленной съемке, а скорее, как астронавты на Луне. Но этого было достаточно, чтобы сориентироваться в происходящем.
Шкала духа быстро заполнялась, скоро будет доступен еще один Счастливый удар. Но это все равно слишком долго! Хаген прыгнул вперед, сбивая Дамиана с ног. Вместе они упали на журнальный столик, где громоздились распечатки диалогов игры «Нокаут», которые Хаген правил вручную, как советовал учитель на курсах сценарного мастерства.
Во время падения над затылком Хагена что-то пролетело, словно птица задела крылом. В голове зазвенело, а в глазах потемнело. Совершенно не понимая, что это было, почти на ощупь Хаген нанес поверженному Дамиану несколько ударов в лицо.
Вместе с описанием нанесенного урона появилось тревожное сообщение:
Получен урон: 7831 (описание).
Касательное ранение головы.
Сильное сотрясение!
Так вот что это за птица задела крылом! Значит, тот гад, который был за спиной, выстрелил! Вайт Кейк наконец-то оставил дверь и полез за пистолетом. Еще секунда – и Хаген будет между двух огней!
Он рассчитывал снова запустить имперсонацию, на этот раз решил выбрать образ, знакомый абсолютно всем, президента США! Но после ранения все ресурсы ушли на Регенерацию. Имперсонация была недоступна.
Хаген развернулся в сторону кухни. Четвертый бандит, Джозеф «KGB» Кизи, – немолодой, худощавый мужчина, жутко напомнивший Хагену учителя по истории в школе, – уже прицелился и готовился выстрелить снова.
Раздался грохот, но почему-то вместо Хагена упал Вайт Кейк, а злосчастная дверь накрыла его, как крышка гроба. Рука Вайт Кейка так и осталась под курткой вместе с пистолетом. Не выясняя, что с ним произошло, Хаген ринулся на Джозефа.
Каким бы сильным ни было замедление времени, каким бы ни был быстрым Хаген – пуля оказалась быстрее.
Получен урон: 13427 (проникающее пулевое ранение легкого).
И тут Хаген увидел свою смерть, выраженную в числовом виде, – его здоровье на секунду показало минус тысячу двести! Но мощный всплеск Регенерации буквально вырвал его с того света, вернув в плюсовую область:
Очков здоровья: 299/20000.
Не добежав до Джозефа, Хаген упал и прокатился по полу до самой перегородки на кухне.
Он не мог подняться, не мог даже пошевелиться, только водил головой, ожидая, что Джозеф выйдет из-за перегородки и прикончит его. Второе попадание Регенерация не выправит.
Раздался еще один выстрел. Затем шум битой посуды и грохот – подстреленный бандит, видимо, обрушился на шкаф с посудой.
Хаген едва смог повернуть голову в сторону двери.
Он увидел, как Фернанда бежит к нему. А в дверном проеме стоял какой-то парень. В его трясущихся руках прыгал револьвер. Из дула еще шел дымок.
Это был поэт Фрэнки Дриббс. Наконец-то он принял участие в перестрелке. То есть в событии, о котором все время сочинял стихи.
Хаген почувствовал на своих щеках пальцы Фернанды. Потом закрыл глаза. И услышал, как Фрэнки сказал:
– Никто не смеет шуметь на моем районе так рано утром…
После этого Хаген провалился в черную пустоту, где мерцали звезды.
Глава 49. Вызов
Весь смысл жизни в том, чтобы использовать все цвета в коробке с карандашами.
После похорон мамы Хаген не бывал на кладбище. Он постоянно испытывал чувство вины, что не посещал ее могилу, предоставив уход за ней дяде Питеру.
Словно извиняясь за прошлое, сегодня Майк принес на ее могилу самый большой венок, какой нашелся в магазине ритуальных услуг. Левая рука висела на перевязи, поэтому ему было не совсем удобно доставать венок с заднего сиденья такси. А когда Хаген прислонил венок к надгробию – снова устыдился. Тот был больше мраморной плиты и полностью закрыл могилу.
Стоял солнечный, но ветреный день, листья на венке трепетали, словно хотели оторваться и улететь.
А Майк не знал, что говорить.
О своей жизни после смерти мамы? Но ведь она всегда незримо присутствовала, наблюдая за поступками сына. И по привычке предостерегала Хагена от азартных игр, огнестрельного оружия, наркотиков и знакомства с бандитами.
Хаген прожил с мамой большую часть жизни, между ними не было невысказанных мыслей или тем. Под конец своей жизни она даже признала свою ошибку в его воспитании.
«Майки, – говорила она, сдерживая слезы. – Сможешь ли ты меня простить? Кажется, я сильно ошиблась. Я хотела, чтобы ты стал хорошим человеком… Но ты стал несчастным человеком».
Тогда Хаген не обратил внимания на эти слова. Но сейчас, стоя над ее могилой, наконец-то сказал:
– Да, я был несчастным человеком. Но я справился. Не без помощи странного случая, но справился.
Только сейчас Хаген заметил, что на мраморной плите, почти спрятавшись под венком, лежали несколько свежих цветков. А чуть поодаль в траве белели три окурка. То есть цветы не могла принести единственная мамина подруга, миссис Поллак. Она не курила. А дядя Питер был в Сиэтле.
Но Хаген догадался, кто это мог быть.
Майк несколько раз пытался найти своего отца на карте. Но система показывала его местонахождение как огромное пятно, закрывающее половину северных штатов. Для более точного местоположения требовалось ввести больше ЕКИИ.
Но он не помнил даже настоящего имени отца. Мама называла его «этот негодяй», а дядя Питер «мудак, которому я сверну шею, когда поймаю». Для Augmented Reality! Platform этих единиц информации было недостаточно.
Узнать имя – это не проблема, но Хагену не хотелось отыскивать отца. Что он мог ему сказать? Что нельзя разбрасывать окурки возле могил?
На пути с кладбища Хаген попросил таксиста свернуть к «Сияющим авто Грегора Горецки». Решил взглянуть на того человека, из-за которого многое пошло не так, как хотелось бы. Самого Горецки он не увидел, зато перед магазином стоял новый сверкающий пикап, разукрашенный голыми женщинами. В мире много неизменных вещей. Одна из них – Лось Горецки.
Волшебные крылышки в баре «У Чака» тоже не поменялись. Правда, вместо самого Чака за барной стойкой красовалась пышногрудая золотоволосая дама. Но она так же зорко, как и Чак, следила за всеми посетителями, отдавая четкие приказания официантам.
Получив ведро крылышек и кружку пива, Хаген принялся ждать.
Регенерация могла вылечить даже огнестрельное поражение легкого, при условии, что носитель будет жив достаточно долго, для того чтобы она работала.
К счастью, Фернанда не впервые в жизни сталкивалась со смертельными пулевыми ранениями. Хагена быстро доставили в больницу и подготовили к операции. Он пришел в сознание ровно в тот момент, когда лежал на операционном столе и ему вводили наркоз. Успел увидеть яркий свет и лицо хирурга, закрытое маской. Еще успел увидеть его имя – Малек Хилл.
«Наконец-то он исполнил свою мечту, – подумал Хаген. – Готовится вскрыть загадочного пациента».
Очнулся Хаген в больничной палате, испытывая паническое чувство дежавю. Но вместо Гонсало в кресле спала Фернанда. Ее голова чуть запрокинулась, открывая полностью ту татуировку под горлом, которая немного раздражала Хагена. Она совершенно не шла Фернанде.
Было одиннадцать утра. По сути, с того момента как его подстрелили, прошло всего часов шесть.
Хаген проверил свои жизненные показатели. Не сказать, что он в норме. Большая потеря крови и повреждения внутренних органов. Вдобавок снижены восприятие, настроение и удовлетворенность – все из-за действия наркоза. Регенерация работала, можно не сомневаться, что Хаген выйдет из больницы уже к вечеру. Но он снизил ее скорость до минимальной. Хватит уже распалять любопытство людей.
Фернанда проснулась.
– Спасибо, что спасла меня, – сказал Хаген.
Девушка подошла к кровати:
– Думаешь, я тебя спасала? Нужен ты мне! Я защищала наши с Эстебаном инвестиции.
Хаген улыбнулся:
– Рад, что ты такая же честная.
– Если быть честной до конца, то тебя спас утырок с твоего района, – ответила она. – Если бы не он, я бы не успела справиться с двумя бандитами.
Хаген сел на кровати и взял Фернанду за руку:
– Так мило, когда ты называешь других «бандитами».
– Дамиан и Теренс еще и придурки. Они убили Акихиро! Тот отказался от их условий и пригрозил все рассказать Стивену Бутси. На что они вообще рассчитывали, когда решили устранить всех противников Ваана дер Бааса?
– Видимо, четыре миллиона призовых затмили их разум. Если он у них вообще был.
– Из-за этих придурков мы все пропадем. Стивен Бутси не простит никого.
Хаген встревожился:
– Что ты имеешь в виду? Я готов драться с Вааном дер Баасом, когда поправлюсь. А я быстро поправлюсь. Ты же меня знаешь… Я ведь Живчик.
– Ладно, посмотрим, что будет дальше.
Фернанда убедилась, что Хаген не умирает, и собралась домой. Но на пороге остановилась:
– Сегодня тебя навестят копы, будут допрашивать о трупах в твоих апартаментах. Но ты держись версии, что ничего не знаешь, пришел домой, а там какие-то грабители. Они на тебя напали, ты покалечил парочку, а потом тебе помог молодой и талантливый поэт Фрэнки, который случайно проходил мимо со своим оружием. Но не упоминай меня. Меня там не было.