Но Майк «Плакса» Хаген долго не думал. Зубами дёрнул шнуровку правой перчатки, сбросил её на землю и подал руку Хилтону, помогая подняться. Крики в зале выразили смешанную реакцию толпы: одни одобрили такое поведение, вторые (скорее всего те, кто поставил на победу нокаутом) возмущались.
Хаген помог Хилтону спуститься с ринга. Клерк поблагодарил кивком:
– Ты это… приходи к нам на курсы креативного письма. Скидку сделаю для тебя.
– Я подумаю, – засмеялся Хаген.
Хаген сидел в раздевалке, а врач, знакомый по битве с Гонсало, заталкивал в ноздрю Хагена вату:
– Прогресс, в прошлый раз ты едва выжил. А теперь можно хоть снова на ринг выпускать.
Перед Хагеном появился дядя Питер:
– Прогресс? Да это, мать вашу, революция! Вот это да, вот это я понимаю! Майки, ты ли это вообще? Эй, марсиане, куда вы девали настоящего Майки?
Дядя шутливо осматривался, а Хаген едва удержался, чтобы не сказать, насколько дядя был прав насчёт марсиан!
– Это я, дядя. Тот самый малыш Майки. Просто за ум взялся.
Дядя Питер глотнул пива:
– Всегда говорил сестре: Хелен, оставь парня в покое, пусть сам решает свои проблемы. Всегда говорил: пусть парень играет в боевые игры, вырастет – будет драться по-настоящему.
– Да ладно, дядя, вы же были против видеоигр, – засмеялся Хаген.
– Да? Возможно, уже не помню.
– Я-то помню, вы злились из-за того, что ни разу не смогли победить меня в Mortal Kombat. Даже когда я поддавался.
– Да и сейчас не рискнул бы против тебя выйти. Ни в игре, ни в реальности.
Врач ушёл, а Хаген начал переодеваться. Действительно, в сравнении с прошлым разом, был явный прогресс. Конечно, он чувствовал усталость и боль, но они были терпимыми. А главное: ни слезинки! Возможно, сказалось временное отключение болевых ощущений?
Дверь в раздевалку раскрылась… Хаген с надеждой обернулся… но то был всего лишь официант. Как и в прошлый раз передал рулончик долларов, сопровождая благодарностью за отличный бой.
Хаген небрежно сунул деньги в карман куртки.
В душе поднималось огорчение: он так и не встретил Эйприл. Сколько не вглядывался, так и не увидел её. Она попросту не пришла. Тогда зачем был этот поцелуй в спортзале? Кто поймёт этих женщин, что им надо!
Хаген раздражённо захлопнул дверцу шкафчика.
– Эй, да это же моя куртка? – спросил дядя. – Так вот где я её забыл!
– Хотите забрать?
– У меня две таких. Ты же знаешь, я не слежу за модой. Ношу то, к чему привык. Оставь себе, к тому же тебе очень идёт.
– Спасибо. Куртка… она очень помогает мне.
По дороге домой дядя вдруг спросил:
– Ты что планируешь делать? Давай, я заброшу рюкзак к тебе, да наведаемся в бар к тому усатому старикану? Он ещё жив? Крылышки были у него м-м-м, до сих пор помню вкус.
Хаген молча сосредоточенно рулил, глядя на ночную дорогу:
– Знаете, я не могу сегодня. Простите, что не составлю вам компанию.
– У тебя что-то болит?
– Нос немного болит. Но…
– Понятно. И кто она? Только не говори, что снова спутался со шлюхой Джессикой! Лучше бы её реально марсиане утащили.
Хаген поморщился:
– Нет, не Джессика. Теперь я понимаю, что вы были правы насчёт неё.
– Конечно, прав. Если бы я ошибался, то остался бы лежать на мостовой в Фаллудже.
Когда они вошли в апартаменты Хагена, дядя отметил перемену в обстановке. Пару раз стукнул по груше в углу, вернулся к дивану и взял со столика книгу:
– «От дома к дому», военные мемуары штаб-сержанта Дэвида Беллавия. Это же книга об иракской войне, верно?
– Да, немного интересуюсь.
– Тебя точно подменили марсиане!
Дядя заинтересованно начал листать страницы, а Хаген пошёл принимать душ.
Сквозь шум воды услышал звонок в дверь, какие-то голоса. Интересно, кто бы это мог быть? Гонсало, что ли? Майк ушёл, не попрощавшись с ним. Голоса стихли. Потом в дверь ванной комнаты постучал дядя:
– Ладно, Майки, раз ты сегодня занят, я в бар к усатому, а потом в отель. Перенесём семейную встречу на завтра.
– Какой отель? Подождите! – Хаген поспешно выключил воду, кое-как вытерся и повязал полотенце.
Когда открыл дверь ванны и выбежал в комнату, то дяди не было. Вместо него стояла Эйприл.
– Ты?
– Прости, мне стало неприятно находиться в этом клубе. Пяти минут не выдержала. Ты же знаешь, не люблю скопления пьяных людей. Этот твой дядя был? Ты немного похож на него.
– Эйприл, – Хаген подошёл к ней. – Я хотел сказать…
– Так, Майки-бой, на чём мы остановили нашу тренировку?
– Вот на этом, – Хаген обнял девушку.
Утреннее солнце пробивалось сквозь покосившиеся жалюзи, оставляя на боксёрской груше жёлтые полосы света. Хаген лежал рядом с Эйприл. Подперев голову ладонью, он смотрел на спящую девушку.
Смотрел и недоумевал: за что ему это счастье? Барби… То есть Эйприл не просто симпатичная девушка, она прекрасная, волшебная, она… Хаген даже не знал, какие слова подобрать. Нет, надо прокачивать интеллект, слов явно не хватает. Казалось, что Эйприл досталась ему незаконно, что вот-вот вернётся кто-то, кто отберёт её и накажет Майка за похищение.
С другой стороны… Почему бы и нет? Он ведь не просто так получил всё это. Он вложил много сил, пота, перенёс столько страданий.
Нет, теперь жизнь пойдёт только вверх, к новым победам и новым свершениям. Он прокачает харизму – станет ещё лучше, прочитает все книги из списка Деметриуса… Хотя до сих пор не ясно, почему они все по военному делу? Он будет работать ещё больше. Выберется из этой дыры, переедет в Лас-Вегас, станет чемпионом UFC и всех прочих чемпионатов. Он станет достойным Эйприл.
Хаген и вчера задумывался о себе и о ней. Посреди ночи, когда они, обессилев, лежали в кровати, он прямо спросил:
– Чем я тебе так интересен? Я ведь не красавец, как этот Сайлас.
– Этим и интересен. Тем, что ты – не он.
– Тем, что урод? Но я уже не так страшен, как раньше, я работаю над собой…
– Сайлас – это какой-то муляж бойца. Как тот пластиковый нож, с которым мы тренировались. У него в башке полно философской чепухи, всякие сопли и слюни напыщенных Кунг-фу Панд и Каратэ-пацанов. В тебе этого нет. Ты чем-то напоминаешь мне оружие. Серьёзное оружие, которое ещё не осознаёт своей силы. И окружающие тоже не знают твоей силы. Иногда ты выглядишь жалким, Майки-бой, но тем опаснее то, что зреет у тебя внутри. Эта опасность… затягивает.
– Из-за меня один человек чуть не стал инвалидом. Я сначала переживал, а потом понял: какая разница? Ведь не я первый напал на него!
– Вот про это я и говорю.
Потом они продолжили «тренировку». Под руководством Эйприл Хаген выучил столько новых «приёмов», что к своему стыду признал, что впервые занимался сексом по-настоящему. То, как у него было с Джессикой… Это как сравнивать полноценный ужин в ресторане с быстрым перекусом холодным хот-догом с картонной сосиской.
Глядя на спящую красавицу, Майк снова и снова спрашивая себя: неужели жизнь так прекрасна, а он не знал? Неужели…
В дверь сначала постучали, а потом позвонили. Эйприл что-то промычала и накрыла голову подушкой. Путаясь в штанинах, Хаген кое-как натянул джинсы. Хорошо, что он в эту ночь не вложился в рост! Иначе не влез бы в одежду. Или ходил бы как хипстер затянутый в узкие джинсы.
В дверь снова требовательно постучали. Судя по уверенности, это домовладелец: пришёл поговорить насчёт арендной платы. Хаген достал деньги, полученные вчера и пошёл открывать.
Но на пороге стояли два копа. Один близко у двери, второй поодаль, положив руку на кобуру.
– Майк Бьорнстад Хаген?
– Да. А что…
– Сэр, у нас ордер на ваш арест. Вы готовы пройти с нами?
– Это ошибка, я уверен. В чём меня обвиняют?
– Сэр! – повысил голос первый коп. Второй расстегнул кобуру.
В лицо Хагена ткнулась какая-то бумага. Строчки запрыгали перед глазами: «окружной суд…», «должен быть доставлен без промедления…» и прочее, он даже не стал читать до конца, перепуганный тем, что второй коп постукивал кончиками пальцев по кобуре.
– Сейчас, только оденусь…
– Как вам угодно, сэр, мы ждём.
Хаген закрыл дверь. Эйприл уже стояла, прикрывшись одеялом:
– Почему полиция? Что произошло?
Хаген только пожал плечами и начал одеваться:
– Какое-нибудь недоразумение.
Майк ошибался.
Глава 19. Вот и всё
Знаешь ли, миром правят не законы, которые на бумаге. Миром правят люди. Одни следуют законам, другие нет.
Досадное недоразумение выросло в гигантскую проблему.
Хаген уже привык, что время имеет странное свойство растягиваться. За одну секунду на ринге можно обдумать тысячу мыслей. За неделю в суде можно так и не понять, что же происходит.
Какой-то мужчина с бакенбардами уверял, что «дело сложное», что «противоположная сторона учла все нюансы». Хаген не сразу вспоминал, что этот мужчина – его адвокат. Как его там зовут? Роберт Солк, точно.
Мистер Солк пытался до последней минуты бороться за своего клиента. Но как-то всё равно не особо самоотверженно. Вероятно, из-за того, что у Хагена не было денег.
Вообще, на слушаниях Хаген иногда впадал в состояние, похожее на перманентный нокаут. Казалось, сейчас пройдёт шум в голове, зал суда рассеется, всё это недоразумение перестанет существовать.
Но недоразумение не исчезало, а усложнялось, обрастая деталями.
Хагена обвинили не только в нападении на Грегори Горецки. Откуда-то, как чудесное явление, взялся святой Айэн и подтвердил, что обвиняемый ворвался в храм, устроил там многочисленные разрушения, а также покалечил одного из преданных последователей истинной веры, который пытался остановить кощунственные действия этого безбожника.
– Я, мои братья и сёстры, все мы скорбим и надеемся на неотвратимое наказание. Земной суд должен быть таким же справедливым, как и небесный, – сказал он, поправляя сиреневую накидку.