Далее, что совсем уже было дико, появилась неразлучная парочка: Стив «Джобс» и Даг «Дональд». Стив подтвердил, что «этот громила избил его, когда он случайно взял орешек с его тарелки, перепутав со своей». А Даг поклялся:
– Да-да, это именно он меня избил, ещё и сто баксов отобрал.
Позже, конечно, история про сто баксов не подтвердилась, про повод тоже: помогло свидетельство Чака Моррисона. Тем не менее, факт избиения Стива Чак отрицать не мог:
– Всыпал он ему как следует, что было, то было…
– Они вертят делом, как хотят, – позже сокрушался адвокат с бакенбардами. – Ты чего такого сделал, парень, что лучшие юристы города решили упечь тебя в тюрьму?
Суду было предоставлено видео с камер наблюдения, где виднелась парковка DigiMart. Хаген с недоумением смотрел на свою драку с Горецки со стороны. Действительно, всё выглядело так, будто Горецки просто подошёл к нему, чтобы что-то сказать или спросить, но Хаген набросился на него и начал избивать. Того момента, когда Горецки первым замахнулся, почему-то на видео не оказалось…
Даже судья удивился:
– Многие говорили, что вы невысокого роста, но сейчас я смотрю, вполне среднего и весьма спортивного телосложения. Зря вы пустили своё спортивное дарование на избиение беззащитных людей.
В ответ Хаген только беззвучно открывал рот. У него не было слов, чтобы опровергнуть эти утверждения. Ведь они не были чистой ложью, хотя и правдой становились только при взгляде с определённого ракурса. Не рассказывать же, что он всю жизнь был несчастным слабаком, а потом стал видеть какие-то сообщения системы и слышать голоса? Что за одну ночь он способен стать выше и сильнее?
Вместо Хагена слова для защиты пытался найти мистер Солк. Но он тоже вёл не в ту сторону. Хотел убедить присяжных, что Хаген просто вспыльчивый мастер боевых искусств.
Впрочем, ещё адвокат намекал, что есть возможность поменять тюрьму на психиатрическую клинику, но психушки Хаген боялся ещё больше. Да и не считал он себя психом. Раньше, быть может, и сомневался, всё ли с ним в порядке, но после этих событий, после встречи с Эйприл… он понимал, что, напротив, он стал нормальным.
Он начал жить как настоящий человек, а не как испуганное существо, за счёт которого самоутверждались окружающие.
На суде Хаген повстречал людей, которых считал выбывшими из его жизни. Например, Алексу Хэпворт. Она выглядела такой же красивой и притягательной, хоть и поменяла причёску и стала носить очки в тёмной оправе. Выглядела более строгой, деловой, уверенной. В ней не осталось и намёка на ту Лексу, что вытирала Хагену кровь и признавалась, что обожает раненых мужчин.
Совершенно не запинаясь и не сбиваясь (но и не глядя на Майка) она подтвердила, что была свидетелем драки Хагена и Горецки, но не знает причины. Вероятно, из-за того, что мистер Хаген плохо выполнял свою работу. Горецки часто бывал недоволен качеством ремонта, что и стало причиной ссоры. И, конечно же, нет, она не думает, что причиной ссоры стала она.
Хаген слушал её с некоторой усмешкой. Был ли он в неё влюблён? Ещё как! Вероятно, она первая настоящая любовь в его жизни. А что теперь? Теперь… Хаген стал видеть в её жестах и тоне то, чего не замечал раньше. Лекса – несчастная девушка, которая не способна заводить нормальные отношения из-за того, что отдала все свои силы карьерному росту. Она уже ощущала себя наследницей торговой сети мистера Ховелла. Но оставалась бесконечно одинокой…
Ещё более одинокой, чем был когда-то Хаген.
Отношение: интерес (8/10).
Сопротивляемость вашей харизме: средняя (7/10).
Система не врала и не ошибалась: сейчас Лекса интересовалась Хагеном более, чем когда-либо. Но было ли это интересно Хагену? Уже нет.
Пока говорил Горецки, Хаген внимательно изучал его лицо и жесты. Раньше он боялся даже поднять голову или посмотреть в его сторону. А теперь только удивлялся: как он мог его бояться? Ведь Горецки – это практически Даг «Дональд», только жирнее и выше. Даже сейчас Хаген ощущал подавленность Горецки: тот не понимал, что за перемена произошла с этим жопоголовым. Бывший заклятый враг действительно боялся посмотреть в его сторону. Они словно поменялись ролями. Теперь Хаген был страшным и грозным, а Горецки забитым неудачником, что-то лопочущим о «моральном и физическом уроне».
Отношение: смертельная ненависть (10/10).
Сопротивляемость вашей харизме: низкая (7/10).
Даже статы подтверждали то, что Хаген знал и так: встреться они с Горецки снова в драке, то он победил бы его одним движением бровей.
А Хаген уже привык к тому, что часто побеждал. Пусть через страшные усилия, через боль и страх. Даже противники выше уровнем оказывались не такими уж и несокрушимыми. Он привык, что в случае сильной опасности появится какой-нибудь очередной баф или скрытое умение, а, может, волшебный предмет. Когда его арестовали, он был уверен, что скоро всё образуется, судебная система поймёт, что ошиблась. Его выпустят с извинениями. Поэтому с недопониманием слушал своего адвоката, который в очередной раз печально сообщил, что «всё плохо», противоположная сторона давно подготовилась, и у них множество неопровержимых и тщательно подтасованных улик.
– Они хотят засадить твою задницу, Хаген, – сказал мистер Солк. – И они сделали для этого всё. Я же приложу все усилия, чтобы уменьшить срок, но одно ясно: ты будешь сидеть.
– Да почему? Что я такого сделал?
– Ничего особенного. Но у меня есть подозрения о сговоре между Ховеллом и Горецки. Грегори тебя ненавидит и готов на всё, лишь бы тебе было плохо. Ховелл и Хэпворт обменяли тебя на свободу от иска Горецки.
– Разве такое возможно?..
– Парень, ты на скамье подсудимых, разве не видишь, что не только возможно, но и случилось? И я понимаю их подход: разменивая твою свободу на свои доходы, они выигрывают. Это бизнес, парень. Тебе не повезло, и ты стал товаром в этой сделке.
– Если будет обнаружен сговор, это мне поможет?
– Это никак не повлияет на исход дела.
Люди мелькали перед Хагеном, как на экране выбора персонажа в какой-нибудь игре. Они будто появлялись из тумана и снова пропадали. Например, всплыл охранник Риггс. Он выглядел совершенно так же, как и раньше, только не хватало газеты и очков.
Уже после оглашения приговора он наведался прямо в камеру к Хагену, воспользовавшись знакомствами среди местных охранников. Странным образом начал с ходу извиняться:
– Прости, что не смог сказать ничего в твою защиту на суде.
– А вы разве собирались? – Хагену не хотелось ни говорить, ни думать, ни даже смотреть на людей, связанных с проклятой сетью DigiMart.
– Не спеши осуждать. Дело такое… Помогая собрать улики против тебя, я просмотрел все данные с камер наружного наблюдения. Я видел, что ты и Веймин сделали с теми наркоманами. И я благодарен вам, что выручили, не подставили меня. К сожалению, я стал свидетелем того, что DigiMart играет нечисто… Когда показал эту запись Ховеллу, он не отреагировал. Тогда я понял, что они попросту хотят засадить тебя, чтобы избежать каких-то больших проблем.
– Ну и что? – устало спросил Хаген. – Какая теперь разница?
– А такая, что я видел оригинал записи твоей драки с Горецки. Там явно видно, что он первый на тебя напал.
Хаген оживился:
– То есть можно доказать…
– Вот за это я и прошу прощения. Я не догадался сразу сохранить копию… А как начался суд, я проверил, но было поздно, запись была та, что мы видели на суде. Попробовал расспросить Лексу, но она или прикидывалась, или действительно ничего не знала. Тогда пошёл к Ховеллу, мы с ним давно знакомы, вместе пьём иногда пиво… Даже ходили в новый стрип-клуб «Снова у Чака», слыхал про такой? Да, прости, я лишнее болтаю. Из разговора я понял, что Ховелл в курсе того, что видео отредактировано. Экспертную оценку подлинности твой адвокат не заказывал. Даже странно, что он не поставил под сомнение подлинность записи. Конечно, против тебя есть и другие улики, говорят, ты храм разрушил?
Хаген схватился за голову:
– Мистер Риггс, пожалуйста, не надо мне тут детектив рассказывать. Раз всё не имеет смысла, то зачем вы меня обнадёживаете?
Риггс строго посмотрел на Хагена:
– Я коп, пусть и бывший, и я это дело так не оставлю. Если смогу найти доказательства того, что видео редактированное, то с тебя снимут обвинения, хотя бы по этой части. За остальное, конечно, придётся сидеть.
– Делайте, что хотите, – выдохнул Хаген.
Он не верил, что полоумный дед, следящий за пакистанскими продавцами хот-догов, способен что-то поменять.
На другой день у Хагена была целая серия встреч. Хмурый дядя Питер явно не находил слов. Мало того, что племянник стал бойцом, так он ещё и натворил такого, о чем он не знал, что и думать.
– Я не был в тюрьме, Майки… Не думаю, что она чем-то похожа на армию. Но есть общее: ты полностью меняешь свои привычки. Ты начнёшь жить по законам, придуманным не тобой. Поэтому тебе важно уметь быть гибким, подстраиваться, но не забывать себя.
Хаген был благодарен дяде за поддержку. Более того, дядя оплатил задолженность по аренде апартаментов и пообещал позаботиться о вещах Хагена, которые решил перевезти на склад индивидуального хранения.
Кстати, святой Айэн тоже потребовал компенсировать те разрушения, что устроил Хаген в храме. Но после вынесения приговора милостиво простил Хагена, что вызвало волну одобрения в рядах его поклонников. Они были поражены величием Айэна, не обращая внимания на то, что все «разрушения» заключались в двух поломанных стульях.
К сожалению, дядя был беден, как и все честные военные, поэтому он не мог помочь с оплатой штрафа, который достигал такой суммы, что Хаген и не представлял, как он вообще будет его выплачивать. Он не владел каким-либо имуществом, продажа которого покрыла бы долг. У него конфисковали старый автомобиль, какие-то вещи… всё это вышло в столь смехотворную сумму, что даже сам Хаген удивился, что вся его жизнь – это какие-то несколько тысяч долларов и огромные долги.