Несколько минут говорил с Узи Наркисом.
Вернулись мы домой с каким-то тягостным чувством, как будто выбрались из грязи. Необходима реальная сила, чтобы внести смятение и панику в эту гнусную кучу тараканов.
8 марта. 4. Иерусалим. Я копаюсь в своих бумажных джунглях.
Был Саша Арарий.
9 марта. 5. Иерусалим. Заехал за Иркой в «Став», и мы были на рынке. Читаю Ирке стихи. Разбираю вырезки.
Ночью я был первый раз в гражданской обороне. С винтовкой в компании Эфраима – инспектора счетов из Мин. здравоохранения бродили в р-не Сен-Симона. Были свидетелями взлома автомашины (кража магнитофона), но воры успели скрыться.
10 марта. 6. Иерусалим. Был у А. Офека, он работает как одержимый над своими коробками-объектами и намного продвинулся вперед.
Вечером мы с Иркой у Алеши Таргонского и его беременной Мэрлин на его дне рождения. Пили крепкие напитки. Пели с Таргонским песни под гитару. Арье Зельдич плясал и обжимался с Барбарой, а потом свалился пьяный и спал на полу. Был Шура Богомольный с женой, Иоффе-страховщик, пара поляков и Володя Школьников с Лелей. Уходя, мы захватили с Иоффе некую мебель, я втиснул ее наполовину в багажник и привез домой, чтобы разобрать на части для рисования.
Днем была Галя Келлерман, мы выбирали фотографии для публикации во «Времени и мы» (Яковлев, Пятницкий, Ворошилов и др.). Агурский заезжал тоже.
11 марта. Шб. Иерусалим. Мы с Иркой в похмелье. Детки в школе.
Был Яков Бар-Гера, он не привез моей коллекции, но рассчитывал взять футуристов. Я дал ему список; работ не дал, сославшись на Канти-музей и попросил привезти мои коллекции до того, что я дам футуристов. Короче, мы продолжаем свою игру с целью вернуть мое имущество. Бар-Геры даже не подозревают, что футуристы – это просто крючок с наживой и что никогда им не видеть у себя ничего из моих футуристов. Они даже не подозревают, что уже начали расплачиваться за свой обман. Бар-Гера уехал с пустыми руками.
Приехал Саша Аккерман с Сильвией-пианисткой и сообщил, что террористы высадились на берегу моря и захватили автобус. Мы тут же включили радио, телевизор. Арабы убили больше 30 человек и 70 ранили. Идут поиски террористов, что остались в живых. Давно уже не было такого страшного убийства.
Вечером у нас:
Арье Зельдич с Барбарой и Алеша Таргонский;
Юля Шкиллер, как всегда с подарками детям;
Саша Сыркин.
Днем я был у Авраама Офека, он работает над объектами.
12 марта. 1. Иерусалим. Утром у нас Стефания Баррон и Морис Тухман. Я показал им свои работы, но не увидел реакции, хотя ранее они сказали Саше, что это очень серьезно.
Мы с Иркой говорили с ними и показывали футуристов, работы и книги. Стефания попросила меня написать о Малевиче и конструктивистах для каталога. О моих работах ни слова.
Приехал за ними Иона Фишер, тоже смотрел вещи.
Они уехали, и Стефания сказала, что я о них еще услышу. Мы с Иркой остались в полном недоумении.
На улице ветер, дождь, град.
Бегин выступал по телевизору. Все сейчас вертится вокруг вчерашнего теракта, арабов еще не всех ликвидировали.
13 марта. 2. Иерусалим. Утром был Саша Аккерман, он принес нарисованный им портрет Иоси Бар-Иосефа – это за репортаж, что он должен написать.
Я нарисовал проект «Души».
Я был у Артура Спектора, и там же был Исраэль Хадани. Я показал им свои проекты, была очень слабая реакция. Хадани нарисовал – что он думает сделать, банальное говно концептуальное и нереальное. И проект Спектора – тоже спер откуда-то ерунду. Боже, до чего же они тупые и бездарные, без всякой инициативы.
Я был у Авраама Офека, он работает над ящиками; я рассказал ему о Фишере, о Спекторе и Хадани, и мы обсуждали ситуацию.
Вечером: телевизор, чтение.
Думал и записывал новые проекты. Голова моя полна идея, да негде их осуществить.
14 марта. 3. Иерусалим. Нарисовал 2 проекта: «Имена» и «Тора и время».
Был Саша Аккерман, смотрели мои эскизы, с ним и Иркой обсуждали нашу операцию с Бар-Герой, обсуждали поведение Я. Александровича.
С Сашей были у А. Офека, смотрели его ящики, обсуждали.
С Сашей и Иркой пили чай у нас и беседовали.
Яшка и Габи нашли на улице рамку из-под картины, Яшка, узнав, что она что-то стоит, продавал ее и наконец продал ее за 110 лир Аккерману, они поделили деньги с Габи и были счастливы. Это первый бизнес моего сына.
Был у меня Эфраим Пелег, жаловался на жизнь, на то, что в кибуце его не признают, не дали поехать в США, нет денег на материалы.
15 марта. 4. Иерусалим. Наша армия вступила в Ливан и громит террористов с ночи и до сего времени. Вся мировая сволочь теперь завоет на нас.
Я был у Златки в школе, был с ней у медсестры (проверка), видел Яшеньку в спортзале с его классом.
Зашел к Априлю. Говорили о его статье в «Неделе», говорили об искусстве. Но мы с ним с разных планет, не понимаем друг друга, все его представления – это левый МОСХ из советской консервной банки.
Я был в Доме художника, заседание торжественное с друзьями Союза – Д. Сузана, И. Мареша, А. Офек, И. Мах, К. Дублон, Я. Розенбойм, И. Штерн и пр. И Шушанна Элиав с женихом, Ишшалом М., Усоскины, Даскали и пр., пр. старички и старушки – «друзья искусства». Был избрал председателем правления Гадиш, заместитель Коллека. Ишшалом ушел в отставку. Поздравления Шушанне в связи со свадьбой и отъездом.
Были у нас Галя Келлерман и Мелик Агурский. Мы подбирали Яковлева для «Времени и мы». Болтали.
16 марта. 5. Иерусалим. Рано утром отвез Ирку в «Став».
Прогулялся по улицам: встретил Милку Чижик, поговорил с ней; зашел к Майку Феллеру, поговорил с ним; был у Давида Резника, архитектора – попросил его за Эфраима Пелега, чтоб он ему помог найти какой-то заказ, поговорили с ним о работе над Мидлхаймом.
Был в Доме художника. Подготовка к выставке весны. Иерусалимские художники натащили всякое говно. Был Дан Кулька, его трудолюбие, как всегда, с ним. Был Дуду Герштейн, просил не снимать его выставку до завтра, ибо Дельсон-Рихтер обещал приехал посмотреть его выставку. «Это, может, мой единственный шанс», – сказал Дуду, и он собирается покрасить грязные пятна стен Дома художника к приезду Дельсона-Рихтера. Дуду жалок. Он чувствует, что лет ему немало, а успех, деньги, слава все так же далеки, как и в молодости. И причину неуспеха каждый ищет снаружи, а не внутри самого себя. Мы договорились с Дуду, что он развесит весеннюю выставку завтра сам вместо того, чтобы я сделал это сегодня. Я еще занимался некоторыми делами с Шушанной, Цемахом, Сарой.
Были у меня некто провинциальный юноша Наум Подражанский с неким художником Хаимом Рубинштейном (оле из Тбилиси, был 1,5 года в Цахале, в кибуце жил). Этот Хаим – профессионал, но делает китч. Я договорился с Милкой Чижик, чтоб дали ему деньги из Мин. абсорбции. Были у нас проф. экономики Зеев Орзех и его жена Мириам. Мы смотрели работы А. Каплана, мои работы, мои коллекции и беседовали.
Вдруг Ирка услышала шум на лестнице, вышла и увидела мальчишку лет 15, ворующего велосипед Абтов, я тоже вышел, позвали Рафи, он вышел сонный в пижаме, вызвал полицию, и мальчишку увезли, он известен в полиции. Мы рассказали полицейским, как и что, они заполнили бланк, мы поболтали, выпили кофе, и они уехали.
17 марта. 6. Иерусалим. Был Рами Коэн с подарками для детей. Он был со своей эйлатской девушкой.
Вечером мы с Иркой у Майка и Даны Феллеров. У них же: Рами с девушкой; Саша Арарий, Нехама Дуэк, Люши и Ян Петри. На стенах домашняя выставка работ Яна Петри: часть работ симпатична, в символически абстрактном плане; часть – свободный абстрактный экспрессионизм с патентованными приемами и коммерческой красивостью; часть – просто плохо. А в общем и целом это все очень-очень слабо и неинтересно. Я говорил с Петри о его работах, объяснял ему, но он едва ли принял это всерьез. Чем меньше художник, тем он более уверен в себе.
18 марта. Шб. Иерусалим. Утро. Солнце. Мы с Иркой на открытии выставки весенней. Публики немного, почти нет художников, а пришли всякие тухлые старички. Выставка провинциальна, бездарна – но это лицо иерусалимского Союза художников. Забавно, что одни говенные художники ругают других говенных художников за то, что они говенные художники. Был тихоня Дан Кулька, был суетливый клоун Шмуэль Бар-Эвен, был суетливый карлик-дилетант Давид Озеранский и прочие мартышки.
Были у нас Моше Усоскин и Мария и Авраам Даскаль и Ханна. Мы пили чай и беседовали. Эти люди были важными чиновниками в стране, они и им подобные до сих пор имеют какие-то влияния, но их уровень – это уровень среднего бухгалтера. Это наша главная беда – страна в руках посредственных бухгалтеров. Какая тоска! Их благожелательность, патриотизм, сионизм – страшнее чумы. Эта тухлая публика висит как гири на еврействе, они живут под знаком бездарности и полукультуры. Чистенькие, добренькие чиновники.
19 марта. 1. Иерусалим. Саша Аккерман был у меня. Я, Ирка и он пили чай.
Был у меня некто Иоахим Браун (музыковед, оле из Риги), преподаватель в Бар-Илане. Ему нужны материалы о евр. музыкантах России.
20 марта. 2. Иерусалим. В Доме художника с Милкой Чижик отбирали работы художников-олим для выставки в Банке Леуми. Куча бездарной мазни. Ирка зашла за мной из «Става». Давид Сузана кричит, что выставка весенняя очень плоха, что надо было ее отменить. Яков Розенбойм тоже низкого мнения о выставке – а судьи кто? Сузана плох, Розенбойм вообще непрофессионал, не умеет рисовать (что не помешало ему получить Приз Иерусалима за живопись!!!), и так все кивают друг на друга, и все говно.
Вечером у нас Боря Азерников с Юлей Шкилер и Зямой из Риги.
21 марта. 3. Иерусалим. У детей Пурим: Златка в костюме луковки, а Яшенька – джентльмен в маске и с пистолетом.
Мидлхаймское обсуждение. Артур Спектор, Ами Шавит, Исраэль Хадани и я. Вначале был и Давид Резник как куратор. В Бюро у Спектора. Обсуждали пла