Отвезли детей домой и поехали с Иркой к Мордехаю и Кларе Эвен-Товам. У них – Цви Эйаль и Хефци и Мордехай Хоп с женой. Кофе и разговоры о картинах и галеристах.
Были с Иркой у Саши Малкина и Рут. Говорили об Эдике Шифрине, его дурацкой любви к «Дорочке», об Азерникове и пр.
18 июня. 1. Иерусалим.
В «Б’Махане», популярном армейском еженедельнике, на двух полных листах с 4 фотографиями интервью Иоси Бар-Иосефа со мной.
Я зашел к И. Бар-Иосефу и (кроме портрета его, рисованного Аккерманом) подарил ему свою раскрашенную шелкографию, чтоб он тоже имел, как и я, хорошее удовольствие.
Были с Иркой у Гоги Раджуан, уладили дело с билетами в Париж (ок. 12 тысяч деньгами и 2,5 тысячи шелкографией моей).
Зашли к Мише Нойбергеру, отдали ему в обрамление работы.
Был у нас Гидон Офрат с женой Ализой Орбах. Он пришел смотреть материалы о «Левиафане» (для его книги). Я показывал наши работы. Офрат заявил, что мы занимаемся «концептом», но поздно; я пытался ему объяснить, но бесполезно; он не отличает аллегории от символизма.
19 июня. 2. Иерусалим. Я был в своем лагере Невей-Яков насчет освободительной бумаги для Лода.
Ходил по школам и детским садам в Невей-Якове, проверял росписи.
Был у Давида Сузаны и Арье Бармаца в муниципалитете. Встретил там А. Офека.
С А. Офеком был на Рх. Гилель. Там Авраам установил свою передвижную зеркальную надпись на стене. Люди смотрят, удивлены, не могут понять – откуда это. Был Иосеф Цуриэль, он послал нам фотографа «Маарива», я объяснил ему кое-что о «Левиафане».
Я встретил Эмиля-пианиста. Мы беседовали с ним. Он уезжает из Израиля, А. Мошнягер тоже с ним едет. Мы были с Эмилем у нас, обедали, беседовали. Он не нашел себе места в Израиле.
У Златки день рождения. Собрались дети. Пироги, фалафели, питье и пр.
20 июня. 3. Иерусалим. Разбирал старые письма, наклеивал и раскладывал в папки.
Вечером у нас Фрэнк и Стелла Треворы, родители Рони Тревор. (Рони сейчас 28 лет, она в гражданском браке и беременна, они с мужем исповедуют какой-то индуизм.) Треворы – милые люди, мы беседовали за чаем.
Был и А. Офек. После ухода Треворов (мы расстались очень тепло, с поцелуями, и я подарил им постеры и гравюрку для Рони) мы с Офеком обсуждали наше левиафановское будущее.
21 июня. 4. Иерусалим. Утром приходили чиновники налоговые с угрозами описать имущество, т. к. я не заполнил какие-то бумажки. Испортили настроение на весь день.
Я ходил по школам в Гило и Мизрах Тальпиоте, проверял скульптуры и росписи.
Был у меня Арье Зельдич, он готовит объект для действия.
Читаю историю франц. революции.
Ирка работает в «Кетере».
Вечером был Майк Феллер с Данной. Майк рассказывал об американских делах (он только что вернулся из США). Мой постер («Утренняя молитва») имеет успех.
Был и Борька Азерников. Он снабжает Ирку детективами.
22 июня. 5. Иерусалим. Читаю о Франц. революции.
Проверка глаз в полиции для получения прав на полицейскую машину.
Дом художника: дела с Ирит и пр. распоряжения.
Заседание руководящего комитета Дома художника. У госпожи Эшколь: Д. Сузана, А. Офек, Я. Малка, я, И. Гадиш и еще двое.
Дома у нас: приехал Яков Александрович с коробкой конфет. Мы приняли его хорошо, но мы не забыли того, что было, то, как он предал меня, то, как он «вознесся», будучи «владельцем галереи». Теперь он явился не в малой степени благодаря моим успехам и публикациям. Впрочем, не исключено, что и бывшая дружба вызвала некоторые сантименты. Но что было бы с этими сантиментами, если бы я оказался мал и слаб?
Были у нас А. Офек, Д. Сузана, мы плетем городские интриги – кого куда назначить.
23 июня. 6. Иерусалим. Ирка не работает. Мы были на рынке, накупили фруктов, овощей. Был у нас Иосеф Бен-Шломо, смотрели и отбирали мои работы для книги «Сефер а’баир». Обсуждали политическую ситуацию в культуре.
24 июня. Шб. Иерусалим. Выставка Миши Бурджеляна в частном доме – вилле адвоката, советника Сохнута Элияху Лаховского. Мы были с Иркой и Маришей Раскиной. Миша и Ида, хозяева дома и высокопоставленные гости. Господин советник показывал мне свою коллекцию – говно на говне. Да и картины Миши производят далеко не лучшее впечатление.
Далее мы были на выставке Фимы в Арте. Там был концерт электронной музыки Фиминого друга – композитора из Парижа. Фима познакомил меня со своим сыном Иорамом с неприятным лицом. Были: Цви и Хефци Эйали, Эвен-Товы, М. Таль, отец и сын Баркаи, М. Бат-Иосеф и др.
Мы поехали к Гале Келлерман. У нее день рождения – я подарил рисуночек И. Ворошилова. Мелик Агурский, Савелий Гринберг, Хаим Тадмор (историк), Лазарь Флейшман (лингвист), Лёва Сыркин с Ларисой, Саша Сыркин. Питье, салаты, споры о Пушкине, застольные разговоры. Мы пришли первые с Иркой и ушли последние.
25 июня. 1. Иерусалим. Вчера отказала батарея в моей «Марине», она не ездит.
Офек позвал меня, я был в его дворе, смотрели его фотографии, беседовали, обсуждали.
Занимаюсь своим архивом художников.
Азерников был у меня, я дал ему 9 своих малых гравюр за 2 холста Бурджеляна (для обменов) и за Розенблата работу.
Вечером у нас: Саша Кеслер (математик) с режиссером из Ленинграда Юрой Чечельницким. Им нужен художник-декоратор для некоего представления. Я направил их к А. Зельдичу.
26 июня. 2. Иерусалим. Я почистил контакты батареи, и машина опять хорошо заводится.
Был в налоговом управлении, убедил их, что я не миллионер.
Заглянул в муниципалитет к Д. Сузане. Ездил по школам, смотрел росписи и пр.
В 5 ч. в Доме художника встреча Совета с художниками. Д. Сузана, А. Офек, я, Иосеф Гадиш и тухленькие Ханна Лернер и Лея Хешин + вездесущий Д. Озеранский + Иоси Штерн. Болтовня. Потом мы обсуждали с Офеком, Сузаной и Гадишем дела Дома художника.
Мареша открыл выставку детей, Саадия Марциано благоустраивает ресторан.
Ирка была со мной в Доме художника, она пользуется большим успехом. Сузана предложил ехать на авто из Парижа в Испанию.
Дома: телевизор, чтение, рано легли спать, ибо я чувствую себя нездоровым.
27 июня. 3. Иерусалим. Я был в муниципалитете, улаживал дела с городскими налогами.
Взял Ирку из «Кетера», были в Хадассе на брит-миле сына Таргонского. В числе других: Мелик Агурский, Зельдич с Барбарой и др. Отвез Ирку в «Кетер», отвез Зельдичей и зашел посмотреть работу Арье.
Я был в Доме художника: встреча Совета с художниками. Были несколько старых развалин: Сима Бронфенбреннер со своим мужем (жаловалась на отсутствие творческой среды и одиночество), Рут Барадин тоже жаловалась на дискриминацию англосаксов и «американцев», скульптор Бранденбург (тоже старый и сморщенный), Поль Кронер (20 лет в стране, с трудом говорит на иврите), Лизл Патай (серенькая особа), Игаль Земер (что-то вякал тоже), Янкеле Розенблат, Давид Сузана и я, и еще Давид Ракия. Эти все несчастненькие старички, которых их собственная бездарность загнала на край жизни, но они все думают, что кто-то другой виноват в этом. Были еще в Доме худ. Хедва Харкави с сыном, Пири Ярден с внучкой, Авраам Офек и др.
Ирка со Златкой были на празднике класса Златки в саду президента.
28 июня. 4. Иерусалим. Приехал утром Фима (он абсолютно глух ко всему, что не касается его лично. Художник он, как и Стемацкий, Штрайхман, Зарицкий и пр., очень отставший, консервативный, но хороший).
Я взял Фиму с собой и был с ним в военкомате, там я отметился, договорился об освобождении для поездки за границу, встретил товарищей по полку.
С Фимой были в Хуцот Аёцер. Исраэль Хадани что-то сваривает электросваркой. Сидон Ротенберг укладывает детей в своем ателье – в доме стройка. Мотке Блюм показывал нам свои постеры и подарил мне один из них. В печатне «Бернстон» мы пили кофий и беседовали с печатником и хозяйкой.
Читаю историю Французской революции и Краткую евр. энциклопедию.
Вечером: мы с Иркой в Музее Исраэль на представлении Мириам Бат-Иосеф. Мириам раскрасила голого парня, и он на раскрашенном пианино и стуле представлял французского автора – Мишо. Все это жалко, ничтожно, провинциально. Публика: ее было немного, некрасивые девицы и пр. Из знакомых: Комкоммер (бельгиец), Дан Ронен (высокий чиновник) и пр. Мириам Таль была, я отвез ее домой, и мы с Иркой и некой Ханной Хальфон и ее мужем голландцем-археологом Яном были у Саади Марциано в кафе Дома художника.
Мы приехали домой, Златка и Яшка спят, а ключ… оставили в двери. Мы и стучали, и звонили, и кричали – ничего не помогло. Дети спят, а мы за дверью. Пошли спать к Априлям, Априлей нет в Иерусалиме. Решили ехать к Азерникову; на всякий случай я, еще раз поднявшись, позвонил к нам, и вдруг чудо… Яшка проснулся и, сонный, открыл дверь, ничего не понимая.
29 июня. 5. Иерусалим. Была у нас Ривка Тальфир; ее цель – получить от меня выставку в Доме художника. Увы, картины ее ужасны, гнусное дилетантство. И все это под крылышком Габриэля Тальфира. Есть справедливость в том, что после 40 лет издания своего журнала Тальфир – полный нуль в израильском художественном мире. С Ривкой мы обошлись ласково, пообедали вместе, выслушали всю ее болтовню и облегченно вздохнули, когда она оставила нас.
Ирка с Яшенькой на вечере окончания класса. Златку Яшка не взял, и она горько плакала. Яшка перешел в 6-й класс. Из кружка Яшка на днях принес радио, которое он сам собрал. (Я на это никогда не был способен.) Яшку в классе любят, и девочки тоже неравнодушны к нему, но он пока что или равнодушен к прекрасному полу, или не нашел себе по вкусу. Златка тоже пользуется большим успехом, даже у мальчиков Яшкиного класса.
30 июня 6. Иерусалим. Читаю о Французской революции. Читаю Ирке стихи.
Златка и Яшенька принесли табели, оба отличники. Златка теперь перешла во 2-й класс, Яшенька – в 6-й.
Был у нас Борька Азерников с неким эндокринологом Шапиро (2 года в стране, работает в Хадассе) и американкой, танцующей танец живота.