Мы с Пашкой в музее, потом в отеле.
За нами приехала одна немка (художница-любительница, рисует говно) с мужем, взяли нас в кафе-галерею в университете, и мы пили там чай с ними и с еще одной немкой – филологом. Тухлые люди. Пашка вел светские беседы на франц. яз.
Вернули нас в отель, и мы с Пашкой сидели допоздна и обсуждали «глезеровцев», ситуацию, открытие, мое действие.
5 февраля. 2. Бохум. Мы с Пашкой и Петей Шпильманом в музее. Русская с мужем-немцем. Разговоры.
Мы с Пашкой клеим фото для каталога.
Вечер. Петя ведет нас с Пашкой в шикарный ресторан. Суп из коровьих хвостов, ромштекс с луком, пиво, беседы.
Гостиница, болтовня с Пашкой перед сном.
6 февраля. 3. Бохум. Утро. Завтрак с Пашкой. Музей. Шпильман. Мы с Петей и Пашкой даем интервью для телевидения, они снимают мой камень и работы. Мы с Пашкой идем в город, покупаем свежие колбасы и хлеб.
Николай Элерт берет интервью у Пети, и мы с ним ходим по выставке.
Знакомство с проф. Дренгенбергом из Берлина, беседа о русск. искусстве. После его лекции мы все сидели в кафе: я, Дренгенберг, Петя Шпильман и еще несколько бохумских профессоров. Пили пиво и беседовали.
Все разошлись. Мы с Петей ждали Пашку и беседовали о делах.
7 февраля. 4. Бохум. Дюссельдорф. Утро. Завтрак с Пашкой в гостинице. Музей. Сборы вещей. Последние мелкие дела.
За мной приехал из Дюссельдорфа Франтишек Кинцль, я показывал ему выставку и свои работы.
Прощальные поцелуи и объятия с милым Пашкой. Поцелуи и объятия с Петей Шпильманом, и мы с Франтишеком выехали в Дюссельдорф.
Мы с Франтишеком у него дома. Эльза. Обед. Поход с целью продажи моих икон, Франтишек водит меня по галереям.
Вечером мы с Франтишеком этажом выше, у Клауса Ринке. Пили вино, разговаривали об искусстве, смотрели мои фото и каталоги.
Я по телевизору. Мой камень. Интервью.
8 февраля. 5. Дюссельдорф. Утро. Похмелье. Суп с Франтишеком. Город. Поиски магазинов икон. Холод.
Музей. Знакомство с Фридрихом Хекманс, он видел меня по телевизору. Он обнял меня. Я рассказал о себе, о коллекциях. Смотрел музей.
Я у Франтишека; у него Индржих Цейзельмахер, худ. Ярослав Адлер, фотограф Лотар Воле. Пили пиво и беседовали. Смотрели мои фото, всем нравится. Ужин.
Мы с Франтишеком у Иозефа Бойса. Пили чай. Беседовали. Вид у него самый что ни на есть скромный, но амбиции гигантские. Принял нас хорошо, мило, был внимателен, смотрел с интересом мои фото. Я говорил с ним о еврейской мистике, и он сказал, что этим он как раз сейчас занимается. Я ему сказал, что, если я в Израиле расскажу об этом художникам, на которых он повлиял, мне никто не поверит. Тогда он взял свои каталоги и написал на них «Сфира тиферет» и подарил мне их. Я подарил ему каталог, газету «Левиафан», постер, где я стою.
Сидели с Франтишеком в ресторанчике, пили вино. Испанцы играли на гитаре.
9 февраля. 6. Дюссельдорф. Утро, чай с Франтишеком. Пешком по городу. Был в музее у Фридриха Хенманс, он посмотрел мои гравюры Ходовецкого, позвонил торговцу, и выяснилось, что это стоит копейки. Хекманс смотрел каталог и мои фото, они произвели впечатление на него. Мы беседовали и расстались очень дружески.
Я вернулся домой, но не мог попасть в него, пока не пришла Эльза, т. к. Франтишек вдрызг пьяный.
Пришел Гинтер Икер, мы с ним ели суп, а Франтишек нас фотографировал.
Икер взял меня к его студентам в ателье академии (Галина Яворски, Японец и еще 2). Я показывал свои фото, каталог, рассказывал о своих работах и идеях. Мы беседовали по-английски и на иврите (Галина меня переводила, она 5 лет жила в Израиле).
С Икером вернулись к Франтишеку, но он спал пьяный, и мы пошли в ателье Икера.
Икер показывал макет декораций, который он строит для Байрета, и еще он показал мне альбом с эскизами костюмов – там рисунки Икера – и такой знаменитый немецкий художник, профессор. Но у него есть выдумка, и он милый человек. А жена его Кристина просто прелесть.
Кристина взяла меня в некий ресторан, и там мы провели вечер с архитектором Вольфгангом Дюрингом и его женой. Я съел улитку и мясо с вином, и в животе было тяжко.
Еще в одном ресторанчике пили вино с матерью и сестрой Кристины и с Дюрингами.
Вернулись в ателье к Икеру. Он показывал свои ужасные декорации.
Пошли к Франтишеку. У него Клаус Ринке с прелестной Моникой Баумгартль. Постояли, потолкались, пошутили, посмеялись и разошлись.
10 февраля. Шб. Дюссельдорф. Утро. Чай с Франтишеком и Эльзой.
Вольфганг Дюринг приехал за мной, и мы с ним и Франтишеком были в его бюро (он показывал свои проекты), осматривали его новый дом, где будет его архитект. бюро, осматривали его новый жилой дом, ездили осматривать его дом для престарелых евреев, построенный 15 лет назад, ездили смотреть настенный рельеф Франтишека. Потом долго были у Вольфганга дома, его жена приготовила итальянскую еду, мы обедали, беседовали об искусстве, архитектуре, морали, цивилизации. Провели вместе весь день и расстались друзьями.
Вечером пили чай с Франтишеком, беседовали. Франтишек рассказывал о шоке, полученном им в 1963 г., когда впервые увидел, что такое СССРия.
11 февраля. 1. Дюссельдорф. Весь день у Франтишека.
Вечером мы ездили к Христиану Мегерту (опартист из группы «Зеро», швейцарец из Берна, живет и там, и здесь). Говорили о Израиле, политике. Производит впечатление человека поверхностного, но любящего поговорить. Вообще, судя по книгам, многие немецкие знаменитости – птицы невысокого полета в искусстве: их выручают трудолюбие, реклама, немецкие деньги.
12 февраля. 2. Дюссельдорф. Мюнхен. Были с Франтишеком в Кунстхалле. Там Христиан Мегерт готовит выставку свою.
Др. Хёринг показал мне свою икону, я ему определил ее. Он дал нам адрес одного ресторатора-югослава, мы с Франтишеком показывали мои иконы для продажи. Но он их не взял.
Зашли с Франтишеком к Ниновым (торговцы иконами, Света из Москвы и Богдан из Болгарии). Они за мои иконы предложили копейки, я не отдал, конечно. Мы мило побеседовали о иконах, о Москве и пр.
Вернулись домой, я собрался, позвонил в аэропорт, заказал билет, попрощался с Эльзой.
Были по пути в аэропорт с Франтишеком в академии, там выставка работ студентов, есть много интересных вещей. Франтишек познакомил меня с проф. Крике (ректор академии), очень веселым и оригинальным человеком. Видели Клауса Ринке.
Франтишек отвез меня на аэродром, расцеловались, распрощались.
Полет в Мюнхен.
Мюнхен. Аэропорт. Меня уже ждет Аарон Эйнфранк. Его квартира. Первые разговоры. Вино. Девушка Регина. Вино, разговоры. Кафе. Пиво.
13 февраля. 3. Мюнхен. Проснулся поздно. Аарон приехал за мной, и мы поехали на радиостанцию «Либерти», где он работает цензором. Обедали, и познакомился я с разными русскими, в т. ч. с худ. Стрельниковым (у которого, как оказалось, я был лет 10 назад в Одессе).
С Молли Рифель-Гардин договорились об интервью.
С Ирой Хенкиной договорились, что я напишу статьи – передачи и прочитаю их.
Гулял по Мюнхену, купил Златке куклу, которую она мне заказала.
Вечером – у Аарона. Написал текст для «Либерти» о бохумской выставке.
14 февраля. 4. Мюнхен. На «Либерти» весь день.
Сделали интервью о художниках в Израиле с Молли Рифель-Гардин. Ок. 30 мин.
Перепечатывал и редактировал текст о Бохуме у Аарона Эйнфранка в кабинете. Позн. с Джоном Ладызиным, с Виктором Федосеевым.
Вернулись с Аароном домой.
Лева Ройтман заехал за мной, и мы были с ним у Молли и ее мужа-немца (он архитектор, изучает и говорит на иврите). Ужин с Молли и Левой, разговоры, вино, допоздна. Потом поехали к Леве, у него богатый буржуазный дом. Мы пили вино и беседовали. Ок. 5 ч. утра легли спать.
15 февраля. 5. Мюнхен. В похмелье вернулся к Аарону утром и весь день спал и был дома.
Вечером – ужин у Елены Халь, которая оказалась миловидной женщиной моих приблизительно лет. Ужин: Елена, Аарон Эйнфранк и я. Беседы. Потом мы заехали за немецким поэтом Вольфгангом Бехлером и все вместе были на карнавале архитекторов. Аарон поил нас вином, мы танцевали и целовались с Леной, беседовали (на пальцах) с Бехлером. Аарон уехал раньше, а Лена отвезла потом поздно ночью нас с Бехлером по домам.
16 февраля. 6. Мюнхен. Утро. Завтрак. «Либерти». Окончил скрипт о Бохуме. Получил 500 ДМ за свои выступления. Познакомился с Костей Надирашвили, он оказался родственником Арчила Надирашвили (племянником). Арчил Надирашвили умер в 1971 или 1972 году. Костя был работник КГБ, сбежал на Запад, сейчас редактор «Либерти»; разговаривал с Ирой Хенкиной, она посвятила меня во все «либерти-сплетни».
Аарон взял такси, и мы поехали к Лене Халь в Ленбах-музей. Лена показывала нам выставку Кандинского и М. Эрнста, мы говорили об искусстве.
Вернулись с Аароном на «Либерти». Подарил Молли Рифель-Гардиной и Ире Хенкиной свои постеры, «Левиафаны».
Сидели с Аароном в «Контине», обедали. Позн. и беседовали с американцем Джимми (журналист, писатель) и с Алешей Левиным (он работник «Либерти», ок. 10 лет назад убежал из СССР). Потом мы поехали к нам с Аароном, слушали песни (израильские, русские), пили виски, говорили об Израиле.
17 февраля. Шб. Мюнхен. Встали с Аароном, позавтракали.
Лена Халь приехала за нами и повезла за город. Осматривали церкви, гуляли в лесу, обедали в ресторанчике, были в гостях у немецких художников, они показывали свои работы (несерьезно), пили чай, пиво, беседовали. Милые люди. Вернулись вечером к Лене, ужинали у нее с водкой, потом были у Аарона, слушали песни, болтали, танцевали с Леной. Она милая.
18 февраля. 1. Мюнхен. Утро. Я простужен. Завтрак с Аароном. Я рисовал Аарону рисунок графитом «Ночь». Планировали с Аароном мое продвижение на «Либерти», мою работу, обсуждали женщин, «Либерти» и пр.
Были с Аароном на «Либерти».
Были с Аароном на выставке Макса Эрнста.