Ирка требует перестановок дома, и я построил из ящиков и досок стеллаж для книг у входной двери. На балконе – тюфяк-лежанка.
Был Азерников: он мечтает покончить с зубоврачеванием и заняться торговлей домами и квартирами. Он хочет заработать много денег. Пили чай и говорили о квартирах.
14 апреля. Шб. Иерусалим. Роман Ицхака Башевиса-Зингера «Раб». Как все непрочно на земле. И нас преследуют и убивают сотни лет, но беда наша не в этом, а в нас самих; в нашем эгоизме, в нашей страсти к богатству, в нашей нелюбви. А великую еврейскую веру ортодоксы превращают в бессмысленную кучу формальностей, лишенных человеческого духа.
С Мордехаем Эвен-Товом и Кларой были в Арте на открытии выставки Жана Давида. Мало того что картины говно, но еще и беспардонный плагиат из Макса Эрнста. И это известный израильский художник, увы! И иерусалимский мэр Тедди Коллек открывает выставку. И, как обычно, зал полон пожилыми чиновниками и буржуями и их дамами.
Потом Эвен-Товы у нас и беседы о картинах.
15 апреля. 1. Иерусалим. Была Лена Рабинович. Она писала по моим статьям историю моск. неофиц. иск. (для аттестата). Говорил с ней о «Левиафане».
Вечером у нас: Белла Вольфман, Зяма Олидорт, Грета Теуш, Феликс Куриц, Борис Камянов, а потом Борька Азерников с олой хадашой Таней Слуцкой. Пили бренди, водку и веселились.
16 апреля. 2. Иерусалим. Авраам Офек работает с арабом, строит из камня и бетона студию. У него Арье Ротман.
С Майком Феллером фотографировали мои работы для «Каббалы».
Были у нас Стелла и Фрэнк Треворы с родственниками.
С Алиной Слоним редактировал на иврите мою статью о «мафии в изр. иск.».
Были Борька и Люба Азерниковы. Я дал Борьке адреса, он летит в Европу.
17 апреля. 3. Иерусалим. Был Дани Кафри, как обычно, спорили о религии. Его религиозность носит какой-то тупой характер и начетнический, неживой.
Ирка в «Ставе». Яшка повез Златку и Аську в зоопарк, я спокоен, на Яшеньку можно положиться.
18 апреля. 4. Иерусалим. Я спустился к А. Офеку, у него Нафтали Безем с Ханной, Иуда Авшалом и родственники. Потом Нафтали и Офек были у нас. Нафтали высоко оценил наши с Офеком новые работы, он сказал, что мы самые модерные в Израиле.
С Эвен-Товом и Кларой и Сашей Аккерманом, с Иркой были у Авиа Хашимшони и его жены. У него выставка работ Давида Навота. Смотрели вещи Навота и Хашимшони, хорошая живопись. Пили чай, коньяк, беседовали. Навот – симпатичный еврей из русских, ок. 50 лет в стране, его жена – садовник. Хашимшони – очень симпатичный человек.
Дети были на мимуне[121] у Туболей. И мы с Иркой пришли туда – выпили с Джулией и Шломо, ели марокканские лепешки с сладостями и беседовали. Мы подарили им цв. лито одного из изр. художников.
19 апреля. 5. Иерусалим. Авраам Офек строит с арабом дом. С ним и с Иудой Авшаломом мы пили чай во дворе.
Читаю и размышляю о еврейских религиозных традициях. В Израиле ортодоксальные евреи в основном более далеки от нравственности и еврейской морали, чем евреи не соблюдающие. Евреи-ортодоксы ограниченны, неразвиты, многих евреев отталкивает от иудаизма именно низкий уровень интеллектуальный так называемых ортодоксальных евреев. Иудаизм находится в наше время в довольно нечистых руках, и в этом большая наша опасность. Ортодоксы боролись против сионизма и до сих пор не с сионизмом, а только корыстные попутчики. Ортодоксы стоят на пути и загораживают путь народа к иудаизму.
Приехала на пару дней Тамара Врубель с Лейкой.
Фима находится в одиночестве и вызвал меня к себе. Мы пили чай с молдавскими сладостями Фиминого изготовления, смотрели Фимины рисунки, говорили о художниках, о картинах, о Володе Яковлеве.
Приехал к нам Рами Коэн, ночевал у нас.
20 апреля. 6. Иерусалим. Утренний чай с Иркой и Рами Коэном. Читаю.
Приехал Женька Врубель.
21 апреля. Шб. Иерусалим. У Авраама Офека: Менаше Кадишман, Арик Килемник. Менаше – человек большого таланта, из народа.
У нас весь день Женька со всем своим семейством. Взял он у меня рис. И. Ворошилова и пачку книг. Вечером я отвез их на маршрутку в Т.-А.
Я с детьми ездил на проверку адресов, армейское задание. Были у Дэди Бен-Шауля. Вот еще один местный уроженец; не без таланта, но с птичьими яйцами. Человек внешний и позерный. Зашел к Давиду Шицу, чтоб он расписался, что он и сделал на пороге. Это говно написало книгу, которая неожиданно оказалась чуть ли не бестселлером, все о ней говорят. Но он-то очень мерзкий человечек.
22 апреля. 1. Иерусалим. Джойс – «Портрет художника в юности». Ужасная скука. Алданов – «Самоубийство». Очень похоже на «Август 14» Солженицына. Скука.
Была Катя Арнольд, она приехала советоваться перед выставкой – я объяснил ей все, что и как. Пили чаи с ней и Иркой. Катя из очень аристократической семьи. Полуеврейка, полурусско-немка. Внучка писателя Бориса Житкова. Отец – академик-математик. Брат – гений-математик. И т. д.
Ирка приехала из «Става» выпивши. Они переезжают на новое место, и у них там теплая компанийка.
В «Джерузалем пост мэгэзин» большое объявление: «Книга Зоар, фирма Медия, художник-авангардист Мих. Гробман».
23 апреля. 2. Иерусалим. Утром у нас с Иркой – владелец книжн. магазина из Т.-А. Нойштейн и его работник Эрик Хефец (5 лет из Ленинграда) насчет футуристической библиотеки. Но они недостаточно серьезны в этом бизнесе.
Было легкое, но ощутительное вполне землетрясение.
24 апреля. 3. Иерусалим. Прошелся по улицам Иерусалима: зашел в банк, зашел в муниципалитет, зашел к М. Эвен-Тову в галерею (арабы строят, Эвен-Тов с сыном и партнером обсуждают дизайн вывески; после того как я забраковал имя «Хадар», они взяли имя для галереи «Хилель»), зашел в Дом художника (Това Сассон, Шанка Цукерман, Моше Хоффман, Марек Янаи. Выставка акварелей Априля – добротное, консервативное и есть удачное. Выставка Марека Янаи – подражание старым мастерам).
Был у Ирки в «Ставе» (Грета, Феликс Куриц, Зяма Олидорт), с Иркой на рынке были.
С Майком Феллером были в типографии «Ахва» насчет «Левиафана» № 2. Туда же привел я Катю Арнольд для каталога.
25 апреля. 4. Иерусалим. Читаю, готовлю «Левиафан» № 2.
Из таможни бумажка – требуют явиться. Эти проклятые налоговые крысы относятся к художнику как к мелкому торговцу, и нет ничего противнее с ними общаться.
«Записки об Ахматовой» Лидии Чуковской всколыхнули мои воспоминания. Я жил у Жени Малышева (художника) в мае 1967 г. на Фонтанке в Ленинграде, в этом доме в 1937–1940 гг. жила Анна Ахматова. Огромное длинное многоквартирное здание углом в 2 или 3 этажа. А у Анны Ахматовой я был в ноябре 1959 года, она жила неподалеку от Московского вокзала. Смутно помню грузную пожилую женщину, темную квартиру. Она сказала, что вообще никого не принимает, но, когда мы говорили по телефону, она подумала, что я специально приехал из Москвы, чтобы ее увидеть, и не могла мне отказать. Я показал ей свои рисунки, не помню, что она сказала, может быть, и похвалила, но я не обратил внимания, так как понимал, что в таких обстоятельствах может быть только вежливость. Я показал ей свои стихи (не помню, я ли читал или она сама с листа), это были стихи о Ленинграде, написанные там же (очевидно все же, что я сам читал ей стихи). Ахматова сказала, что Ленинград совсем не такой, как я пишу о нем: «Вы приезжайте сюда, когда будут белые ночи», – сказала она. Конечно, это была формула непризнания моих стихов, ничего удивительного, стихи были достаточно слабы. На рисунке Риты Сергеевой, моей тогдашней любви, она по моей просьбе написала: «Какой чудесный рисунок». Он ей понравился. Показывала мне рис. Модильяни, ее портрет. Показывала книгу Б. Пастернака с дарственной надписью и свою книгу на чешском яз., изданную в 20‐х гг. (ей только сейчас прислали, и она сама не знала о существовании этой книги).
Пил чай с Авраамом Офеком у него дома, обсуждали дело с Бецалелем.
Был в районном центре. Мила Райс предложила вести кружок рисования. Беседовал с работниками. Там же – кукольник Шевелев, убеждал меня, что в Израиле надо конфисковать частную землю.
26 апреля. 5. Иерусалим. Тель-Авив. Был у фотографа, он фотографировал материалы для «Левиафана» № 2.
С Иркой поехали в Тель-Авив, Яшенька и Златка – дома.
Ирка была в маг. Нойштайна, у Эрика Хейфеца. Я был на заседании редколлегии «Живописи и скульптуры». Ами Шавит, Лея Оргад, Малиняк и др.
С Иркой были у Нафтали Безема и Ханны. Вчера Нафтали открыл выставку у Розенфельда. Нафтали радуется успеху с наивностью и чистосердечностью молодого художника. Адам Барух хочет интервью, и это очень радует и успокаивает Нафтали. Мы пили чай, вино. Был Ханин брат Иоси Эрез – пчеловод, мы купили у него 1,5 кг меда. Нафтали очень-очень мил.
Были у Талы и Аркадия Белопольских. Девочки тоже были. Кира показала новое платье, она очень талантлива. Глаза у нее сумасшедшие. Они оставляли нас ночевать, но мы все же поехали домой. Я очень устал, но машину довел благополучно. Детки наши спали мирным сном.
27 апреля. 6. Иерусалим. Читаю прозу. Читаю Ирке стихи.
28 апреля. Шб. Иерусалим. Стихи Некрасова Н. – XIX век. Примитивная философия, примитивное желание слезливой болтовней поправить мир. И все это называлось гражданской поэзией. Ложь советской поэзии и ее примитивность идет от лживой русской поэзии XIX века.
Вечером у нас Эммануил Пратт с подругой. И Саша Сыркин, вернувшийся из путешествия по Италии.
29 апреля. 1. Иерусалим. Читаю: роман Димы Рыбакова «Тяжесть», повесть Жени Терновского «Странная история».
По телевизору: передача о молоденьких девушках, убегающих из дома, и вдруг – интервью с Анат Хадани. Все это очень печально.
Бориса Пенсона и еще 6 человек сионистов выпустили из лагеря, они приехали в Израиль.
30 апреля. 2. Иерусалим. Банк, плата в муниципалитет и отдел искусства. Встретил Арика Килемника, Ларри Абрамсона, Ицхака Яхина.