24 сентября. 2. Иерусалим. Книга Вадима Белоцерковского «Свобода, власть и собственность» о кооперативном пути развития общества. Раньше такая книга была невозможна, ибо капитализм считался в России прекрасной альтернативой коммунизму.
Прозаические заботы по домашним делам отравляют мое существование, но, увы, невозможно жить в вакууме. Только деньги спасают от забот.
Кружок в Гило. 2 девицы и Литвак. Я зря трачу время.
Теледетектив дает отдохнуть.
25 сентября. 3. Иерусалим. В «Ставе» у Беллы Вольфман и Зямы Олидорта взял пачку книг на 2000 лир за свою монотипию. Разговаривал с Феликсом Курицем. Афоня и Иона Кольчинские передали мне корректуру каталога.
Офек привез журналистку из «Аль Амишмара», мы с Аккерманом были у него и давали интервью.
С Офеком и Аккерманом были в конторе у Ионы Кольчинского, и он исправлял корректуры.
26 апреля. 4. Иерусалим. Читал о путешествии Кнуда Расмуссена[130] к эскимосам.
Был у механика в гараже, заглянул к Арику Килемнику в печатню, зашел к Борьке Азерникову в клинику (Юля с животом, Толя Сегал).
Был у меня Гиора Аялон с телевидения, мы с Офеком и Аккерманом беседовали о «Левиафане». Речь идет об участии в программе «Алей котерет».
27 сентября. 5. Иерусалим. Читаю, ревизую библиотеку.
Был Саша Аккерман, они с Иркой занимаются каталогом; ездили в «Став», и Зяма Олидорт помогал им расклеивать строчки.
28 сентября. 6. Иерусалим. Спустился к Иоси Бар-Иосефу предупредить, что день рождения переносится.
Вечером были Азерников и Юля, подарили мне настенные часы к 40-летию.
Неожиданный звонок телефона. Саша Вейнберг (наш московский знакомый, муж бывший Ксаны Старопольской, химик) с новой женой и ребенком приехали в Израиль. Они собирались в США, но в Вене их переубедили. Мы с Иркой встретили их у Игоря Авербуха, где были также Лея Словина с Борей и сыном и Юра Красный. Выпили водки, Саша рассказывал о Москве, говорили о проблемах ериды[131] и моск. евреях. Потом мы отвезли их в Гило, в Центр абсорбции.
29 сентября. Шб. Иерусалим. У нас Ев. Ар. второй день, она привезла подарки детям из‐за границы.
Читаю о русском театре. Был у меня старик из Киева, художник Арнольд Абрамович Найдич.
Вечером у нас Саша Аккерман. Потом Саша Вейнберг с женой и Володя Гершович с женой. Пили вино, водку. Саша – средний московский интеллигент; Гершович – пьяница, московский борец за правду, из «демократов».
30 сентября. 1. Иерусалим. Читаю о русском театре 1920‐х гг. Были с Иркой на рынке. В «Ставе» у Беллы и Зямы взял пачку книг.
Вечером – последняя еда и начало поста.
1 октября. 2. Иерусалим. Мы с Иркой и Яшенькой постимся. Иом Кипур.
Весь день мы дома. Я читаю о театре. Написал Устав «Левиафана».
Говорил по телефону с Давидом Яковлевичем Даром о литературе.
2 октября. 3. Иерусалим. Мы с Иркой на рынке закупили продукты. Ирка готовила салаты и прочее на вечер. Я читал ей стихи Лермонтова.
У меня сегодня празднество дня рождения, моего и Саши Арария.
Но я весь вечер был на телевидении. Мы с Авраамом Офеком в программе «Алей котерет». Я встретил Сари Раз, она как-то брала у меня интервью. Пили кофе с Офеком и Яроном Лондоном и беседовали. Ярон Лондон был настроен несколько агрессивно, но потом почувствовал свою неподготовленность в искусстве. И вот программа, прямая передача в эфир. Лондон беседует с нами о «Левиафане». Он начал с вопроса о «ждановизме», я отпарировал. Мы с Офеком удачно дополняли друг друга и загнали Лондона в угол. На этот раз Лондону не повезло, он имел дело с двумя волками. Зрители, весь Израиль увидел нас, услышал о нашей группе, о наших идеях. Интервью шло на фоне моих работ.
Я вернулся домой в 12 ч. ночи. Дом полон гостей. Все смотрели мое выступление, встретили меня восторженно, как победителя. Шампанское. Дым коромыслом. Часть гостей уже ушла: Цви Эйаль и Хефци, Цуриэль Иосеф и Браха, Саша Малкин и Рут, Азерников и Юля, Белла Вольфман и Зяма Олидорт (подарившие от «Става» шикарное плетеное кресло), Иоси Бар-Иосеф и Хамуталь, Эвен-Тов и Клара, Марти Померанц и Рози, Саша Аккерман, Рами Коэн и Рути. Остались после 12 ч. Майк Феллер и Дана, Афоня и Иона Кольчинские (подарившие мне шикарное кресло на шарнирах к письменному столу, очень дорогое и очень нужное мне), Миша и Ида Бурджеляны, Эзра – «Едаграф» и его товарищ, Сефи и дочка Магнуса, журналист Роберт Розенберг с женой, Рони с мужем и Гад Коэн. Но постепенно все разошлись и остались у нас ночевать: Саша Арарий, Алина и Меир Люши, Алина Слоним и Жак Катмор. Жак Катмор приехал из Амстердама, мы обнялись и долго беседовали о наших работах. Я показывал свои работы, и Жаку они очень понравились, он нашел, что я очень продвинулся. Мы были очень рады друг другу. Спать легли поздно, кто где.
3 октября. 4. Иерусалим. Я встал, уже все разошлись. Убирали с Иркой посуду и квартиру. Похмелье. Вчера был важный день, весь Израиль слушал меня, это очень важно для моей позиции и общественной силы.
Крумберги заходили смотреть перестроенную квартиру.
Был у меня Шломо Изреель с женой, он лингвист по образованию, директор музея в Герцлии. Услышал о моих коллекциях и приехал посмотреть. Я показывал работы Володи Яковлева, материалы и предложил ему выставки русских художников. Вместе со Шломо был Рафи Пелед, глава отдела полицейской разведки и художник. Люди они симпатичные.
4 октября. 5. Иерусалим. Вставил работы в рамки, с Офеком и Аккерманом отвезли работы в Дом художника, были с Офеком у Ирки в «Ахве» насчет каталога, вешали работы, обсуждали экспозицию. Интерьер выставки сделали мы с Аккерманом. Весь день делали экспозицию, Цемах помогал вешать. У меня отдельный большой зал, Офек и Аккерман поделили другой большой зал, и у Офека еще одна комната + вестибюльная комната. У Авраама была идея смешать все работы, может быть, он опасается быть отдельно и на виду? Но он во всем слушается беспрекословно. Ирка после работы была дома. Был Хаим Гиль, приятель Офека, режиссер ТВ, помогал вешать. Заходили: Милка Чижик, Хедва Харкави и др., и все очень заинтересованы выставкой.
5 октября. 6. Иерусалим. С Аккерманом и Офеком закончили экспозицию выставки. Последние детали. Явилась Эфрат и стала давать тупые советы, неприятно удивленная, что часть работ отца не взята на выставку. Офек воспитал ужасно неинтеллигентных детей, очень инфантильных.
Был Арик Килемник, очень хвалил выставку. Ирка и Аккерман очень доверяют ему.
Анжела Селиктар промаячила среди нас, ну эта женщина просто ничего не воспринимает, погруженная в какие-то собственные мысли и интриги.
Вечером у нас Моше Гильбоа с Меиром и всем его семейством. За стаканом вина мы вспоминали прошлое, говорили о том о сем и шутили. Моше занимает какой-то важный пост, что-то вроде председателя комиссии по присуждению приза Израиля.
А еще позднее неожиданно приехал Саша Арарий с Жаном Пигоцци и с ним Ави Анжел. Жан Пигоцци – известный фотограф, 27 лет, высокий и большой. Очень симпатичный. Мы говорили о Чарли Чаплине, о Родченко, о футуризме русском. Я показывал свое собрание футуристов. Жан очень тонко реагировал на вещи. Он фотографировал меня, и мы сфотографировались вместе. Я подарил ему свой каталог с рисунком, показывал свои московские фото. Жан дал мне свой парижский адрес и нарисовал автопортрет.
У Ирки повышенная t°, простуда.
6 октября. Шб. Иерусалим. 8 лет назад + 3 дня мы приехали в Израиль. И вот первая выставка «Левиафана» в Иерусалиме. Я все-таки побеждаю. Незаметной ежедневной работой я сделал многое. Теперь даже если весь мир израильских снобов и кретинов обрушится на «Левиафан» – все равно мы победили. 8 лет работы, заблуждений, учебы и разочарований, но я вышел к началу дороги. Мой верный Аккерман тоже уже не тот украинский мальчик, каким он пришел ко мне.
Вечером в 8 ч. вернисаж выставки «Левиафана» в Доме художника. Было много людей. Златка у входа раздавала Манифест № 1. Яшка продавал за столиком каталоги (деньги мы потом разделили между Яшкой, Златкой, Авнером Офеком и Ионатаном Офеком). Много друзей, знакомых. Мириам и Иосеф Бен-Шломо привели проф. Гершома Шолема. Он обошел выставку дрожащими ногами, и я объяснил ему все работы. Они с Бен-Шломо говорили о близости наших идей. Из пишущих об искусстве была только Мириам Таль (остальные придут потом, украдкой). Эта выставка – первая демонстрация моей силы и силы «Левиафана». Для всех выставка – неожиданность. На нас клеили ярлыки китчистов и ретроградов – а мы оказались в самом авангарде. Эта выставка повлияет на многих, она многих заставит призадуматься.
Вернисаж закончился в 10–10.30. Мы уставшие вернулись домой. У нас был мошавник, скульптор Мордехай Кафри с женой, и мы пили чай (он ничего не смыслит ни в чем, плетет черт знает что, и единственное его достоинство, что он имеет 300 деревьев грецких орехов).
7 октября. 1. Иерусалим. Тель-Авив. Поехали на «Марине» всем семейством в Тель-Авив. На семинар репатриантов из России в школе Профсоюза. Там нас встретили Арье Гвили и Ашер Исраэли, и мы получили комнату с 3 кроватями.
Некто изр. режиссер Буним рассказывал об изр. театре. Бездарный Буним. А олим собрались как на подбор – сплошь тухлятина и половина старух. Какая-то девица-скульпторша прицепилась ко мне. Марк Кругляк, фотограф с Украины, бубнил о своих бедах, впрочем, взял объявление о «Левиафане» в свой журнальчик «Искусство кино». Алик Фельдман с лицом провинциального комиссара выразил свое недовольство Лимоновым, впрочем, взял объявление для ихнего «Сиона» о «Левиафане».
Мы отвезли детей к Ев. Ар. и уехали в галерею «Лавана». Там Жан Пигоцци, Офир Лелуш, Саша Арарий, Алина Слоним, Майк Феллер, Меир Люши и др. Мы беседовали с Жаном, и он фотографировал Ирку и меня, я подарил ему 1-й каталог «Левиафана» и газету «Левиафан» № 2, он обещал прислать свои фото и рассказы для «Левиа