Она снова сжалась в своем углу, пряча лицо в коленях, изображая тот же ужас, что и остальные. А внутри, в стерильном, холодном пространстве своего сознания, она сделала мысленную пометку, обновив статус-репорт.
Анализ: Группа перешла из фазы дезинтеграции в фазу консолидации против общего внешнего антагониста. Повествовательная дуга, выстроенная Объектом-1, работает с безупречной точностью. Вывод: моя миссия по саботажу и сбору данных значительно усложняется. Требуется немедленный пересмотр тактики.
Враг обрел лицо. И игра только что закончилась. Началась война.
Глава 5. Голос Демиурга
(Точка зрения: Лина)
Имя вошло не в уши. Оно пробило череп, как бронебойный сердечник, раскалённый добела. Прошило насквозь все слои защиты, выстроенные годами: отрицание, выученную апатию, профессиональный цинизм. И когда оно вышло с другой стороны, в голове не осталось ничего.
Ничего, кроме чистого, белого, звенящего пламени.
Адреналин хлынул в кровь. Знакомый, почти ласковый удар, которого она так долго ждала. Тишина в её сознании, вязкая и серая, как ил, взорвалась воем сирены. Наконец-то. Тишина кончилась. Появилась цель. Появился враг.
Лина поднялась. Движение вышло единым, слитным, как взвод затвора. Дюжина пар глаз метнулась к ней. В каждом зрачке плескалось одно и то же: ужас, смешанный с острой, как битое стекло, ненавистью.
— Все. К центральному хабу.
Её голос не был громким. Он лёг на парализованный воздух, как скальпель на кожу.
— К «Матке».
Никто не спросил, зачем. Возражений не было. Только глухой, тяжёлый стук ботинок по гулкому металлическому полу. Они шли не группой. Они стали стаей. Единый, ощетинившийся организм, сбившийся вокруг своего вожака. Коридоры, узкие, как артерии, вибрировали от их шагов. Липкий воздух, пахнущий гниющей землёй и перегретым металлом, казалось, сам расступался перед ними.
Впереди, ломая строй, нёсся Марк, его плечи были напряжены до каменной твёрдости. За ним, почти наступая на пятки, бежала Сара, с её лица будто откачали всю кровь, оставив одну пергаментную бледность. Алекс попытался поравняться с Линой, его рот уже приоткрылся, готовый извергнуть порцию ободряющего бреда, но даже он, главный апостол позитива, понял: сейчас не время для проповедей.
Центральный хаб встретил их. Низкий, утробный гул и влажный, плотный запах. Под гигантским полимерным куполом медленно, почти незаметно дышало Нейро-мицелиальное ядро. Тысячи светящихся волокон внутри него вспыхивали и гасли, словно сеть нейронов, отражающая бурю в их собственных головах.
Первым сломался какой-то парень. Техник, кажется. Лина не помнила его имени. Он просто закричал. Протяжно, без слов, как животное, попавшее в силок.
Лина прошла мимо него. Подошла почти вплотную к куполу, чувствуя его слабое, органическое тепло. Нашла взглядом один из влажных, выпуклых глазков-камер, утопленных в стену.
— Кассиан! — голос был сжат в тугую, вибрирующую струну. — Мы знаем. Хватит прятаться. Выходи на связь, ублюдок!
— Дело не в этом! — Марк перебил её. Он не кричал. Он шипел, как перегретый провод, тыча дрожащим пальцем в толстые, пульсирующие кабели. — Он не прячется! Он видит, слышит, чувствует! Эта система… она же биометрическая! Наш пульс, кортизол, состав пота — он знает, что мы знаем, ещё до того, как мы открыли рот! Он…
— Он убил Дэвида! — взвизгнула Сара, вцепившись в рукав Алекса, словно тот мог её защитить. — Он убьёт и нас! Мы все здесь сдохнем!
— Команда, спокойно! — Алекс наконец нашёл свой голос, и тот прозвучал до омерзения фальшиво в этой пропитанной ужасом атмосфере. — Главное — не поддаваться панике! Давайте… чётко сформулируем…
Он не договорил.
Гул.
Он не просто затих. Его не стало. Словно из комнаты разом высосали весь звук, оставив звенящий, стерильный вакуум. Вибрация под ногами исчезла. Светящиеся нити в «Матке» замерли. В наступившей мёртвой тишине Лина услышала, как свистит воздух в лёгких Сары. Услышала, как щёлкнул сустав на пальце Марка.
И тогда пришёл голос.
Он не шёл из динамиков. Лина инстинктивно дёрнула головой, пытаясь найти источник, но его не было. Голос не имел направления. Он просто был. Везде. Рождался из самого воздуха. Объёмный, идеально чистый, без единого искажения. Мужской, спокойный баритон. Голос диктора, зачитывающего некролог по всему миру.
— Превосходно.
Пауза. Достаточно долгая, чтобы осознание пронзило каждого. Это он.
— Должен признать, — продолжил голос, заполняя собой всё пространство, — вы превзошли мои ожидания. Фаза консолидации против внешнего антагониста наступила на тринадцать часов и сорок две минуты раньше прогноза. Ваш коллективный эмоциональный ROI… впечатляет.
Лина почувствовала, как по позвоночнику медленно, позвонок за позвонком, пополз холод. Это было не просто страшно. Это было омерзительно. Это было хуже любой угрозы. Их препарировали. В прямом эфире.
— Ты… — прохрипел Марк, — ты нас…
— Да, — голос Кассиана перерезал его фразу, не изменив ни тона, ни темпа. — Я выбрал каждого из вас. Тщательно. Марк, ваш гений отравлен паранойей, что делает вас предсказуемым. Лина, ваша зависимость от экстремальных ситуаций — бесценный двигатель для сюжета. Ваши провалы, ваши долги, ваши травмы… вы считаете это недостатками. Я считаю это первоклассным, необработанным материалом.
Он не оправдывался. Он не злорадствовал. Он читал лекцию.
— Вы не жертвы. Не путайте жанры. Вы — участники самого чистого перформанса в истории человечества. Эксперимента, призванного отделить подлинную человеческую реакцию от шелухи цивилизации. Вы — моя глина. Моя краска. Моя партитура. А я…
Голос сделал ещё одну паузу. Выверенную. Театральную.
— Я художник.
И замолчал.
Прошла секунда, другая. А потом гул вернулся. Такой же ровный, утробный, низкочастотный. Но теперь в нём не было безразличия. Лина слышала в нём сытое, ленивое, насмешливое мурлыканье.
Они стояли в оцепенении. Их ярость, их единый порыв — это был не бунт. Это была сцена. И они отыграли её идеально.
Лина медленно опустила руки. Впервые за много лет она не знала, какой приказ отдать. Потому что враг был не перед ней. Он был везде.
И он только что им поаплодировал.
(Точка зрения: Ева)
Внутри профессионального кокона, который Ева годами плела вокруг своего сознания, царил идеальный порядок. Холодный шторм контролируемых переменных. Ярость группы — ожидаемый скачок на графике. Ответ Кассиана — предсказуемый ход нарцисса-демиурга. Всё укладывалось в стройную модель.
Всё, кроме одного. Той вспышки острой, физической жалости к Саре несколькими часами ранее. Это была аномалия. Вирус в чистом коде. Она до сих пор чувствовала его фантомный привкус — неприятный, кисловатый, как вода из ржавой трубы.
Она сидела в своём углу, сжавшись, играя роль. Перепуганная мышь. Это было легко. Ей даже не пришлось симулировать дрожь, пробирающую до костей.
И тут Марк, доведённый до белого каления лекцией Кассиана, взревел. Он ударил кулаком по ближайшей панели управления. Не по экрану. Просто по металлическому корпусу. Глухой удар. Сноп оранжевых искр.
— Да чтоб ты сдох, сука!
Аварийные лампочки моргнули и погасли. Большинство не заметило, слишком глубоко погружённые в колодец собственного ужаса. Но Ева заметила. Не глазами. Она почувствовала. Короткий, почти беззвучный зуд под кожей левого предплечья. Сигнал от тактического реле, вшитого в подкладку комбинезона. Она, не поворачивая головы, скосила глаза на внутреннюю сторону своего запястья. Там, под кожей, крошечный имплант на долю секунды подсветил вену фосфорно-зелёным.
Системный сбой. Скачок напряжения. Открыт неэкранированный сервисный порт 7-Гамма. Прогнозируемое окно для передачи данных: 94 секунды.
Сердце, до этого бившее ровно, как метроном, сделало жёсткий, болезненный кульбит.
Вот он. Шанс.
Она, не меняя выражения лица, пробормотала что-то невнятное про тошноту, про уборную. Опираясь о стену, словно от слабости, она поднялась и, покачиваясь, скользнула в темноту технического коридора. Никто не обернулся.
Прижавшись спиной к холодной, влажной стене, Ева закрыла глаза. Пальцы правой руки заплясали в воздухе, отбивая команды через нейромышечные датчики. Выученная до автоматизма хореография. Пакет данных, который она собирала с первого дня — биометрия, записи, фрагменты кода, доказывающие незаконность шоу — был готов. Адресат: зашифрованный сервер её нанимателей.
Пакет "Левиафан-Омега" готов к передаче. Размер: 2.7 Гб. Расчётное время: 78 секунд.
Осталась одна команда. "Отправить". Месть за наставника. Миссия.
Её палец занёсся над последним жестом, но тут на её мысленном интерфейсе всплыло новое окно. Красное.
ВНИМАНИЕ: Перегрузка порта 7-Гамма вызовет каскадный отказ в смежном энергетическом контуре. Вероятность полного отказа системы рециркуляции воздуха в жилых отсеках "B" и "C" — 87%. Последствия: быстрая асфиксия.
Ева замерла. Отсек «B». Там была Сара. И тот парень с ожогом, которому она полчаса назад меняла повязку. В отсеке «С» — Алекс и ещё двое. Они доверяли ей. Они считали её своей.
Протокол: Приемлемый побочный ущерб. Устранение трёх-четырёх активов не влияет на основную цель миссии. Приказ: выполнить передачу.
Холодный, ясный голос её профессиональной части. Она видела это не как картинку. Как сухие строчки отчёта. Сирена. Шипение воздуха, становящегося ядом. Паника. Судороги.
И тут вирус снова ударил. Та самая острая, физически неприятная жалость. Она увидела лицо Сары, синеющее, с вываливающимися из орбит глазами. Увидела, как Лина будет отчаянно, безнадёжно пытаться запустить им лёгкие, колотя кулаками по грудным клеткам.
Таймер на её интерфейсе отсчитывал секунды.