— Мне придется взять моего друга с собой. Он не выносит, когда я нахожусь слишком далеко, — сообщил Арканджело Хадсону.
— Хорошо, как вам будет угодно, но действуйте быстро и помните, что я сказал о лошадях.
Все трое вышли из дома. Валериани встал со стула, прошел мимо Камиллы, взял с полки чашку, открыл маленький белый кувшинчик и налил себе темно-красного вина. Он отхлебнул немного и оглядел присутствующих с раздражающим спокойствием, которого Мэтью, конечно же, не разделял.
— Они придут ночью? — спросил Мэтью Великого, к которому, очевидно, вернулась способность принимать решения.
— Я жду их в любое время. У них есть нужная им информация, зачем им ждать до ночи? — Хадсон кивнул в сторону Камиллы. — Спроси у этого идиота, где его пистолет и заряжен ли он.
Камилла задала вопрос и перевела ответ:
— Он говорит, что пистолета нет.
— Замечательно! — кисло сказал Хадсон. — В доме есть какое-нибудь оружие, кроме того, что я принес?
На этот вопрос Валериани ответил:
— В шкафу в передней комнате лежит церемониальный меч, который мне подарили в награду за мою работу три года назад в Паппано. Это все. — Он поправил очки на носу и пристально посмотрел на Камиллу. — Мадам, вы принесли зло в мой дом?
Камилла перевела его слова о мече, прежде чем ответить:
— Не согласна с вами, Бразио. Зло в ваш дом принесло зеркало. Люди, которые хотят творить зло, жаждут его заполучить и скоро придут сюда. Вы действительно думаете, что такая работа вашего отца может кануть в безвестность?
— Это не только работа моего отца. Большая часть ее принадлежит Сенне Саластре. О, вы бы слышали, какие грандиозные планы он строил и какие давал обещания!
Наконец-то, — подумал Мэтью, — сквозь языковой барьер прорвалось пламя эмоций.
— О, я очень хорошо помню, с какими притязаниями он вклинился в работу отца! Он хотел познать непознанное! И он убедил моего отца помочь ему создать эту штуку! О, какая сила должна была из него вырваться! Какое богатство! Это зеркало должно было помочь узнать секреты, которых не знал ни один другой человек! — Валериани с такой силой опустил свою чашку на столешницу, что красное вино расплескалось во все стороны. — Мой отец был слаб до собственного любопытства! Колдун воспользовался этим, соблазнил и развратил его! И вот теперь сюда пришли вы! И говорите, что придут и другие, кто захочет причинить мне вред. Да, мадам, — он утвердительно кивнул, будто соглашаясь сам с собой, — вы принесли зло в мой дом.
Хадсон направился к шкафу. Он открыл его и увидел внутри прислоненную к стене рапиру с витой рукоятью и выгравированным на лезвии именем Бразио Наскосто. Лезвие выглядело потускневшим, но лучше, чем ничего. Потянувшись к рукояти, он уловил в собственной руке дрожь, взобравшуюся от кисти к плечу и заставившую мышцы дернуться. Сердце бешено заколотилось, и он почувствовал, как на затылке выступает пот. Перед его глазами воскресла сцена битвы с Бромом Фалькенбергом на проклятом болоте Голгофы. Воспоминания проносились с утроенной скоростью, как в наркотическом кошмаре. Хадсон не мог заставить свою руку сжать рукоять рапиры — сухожилия и мышцы сопротивлялись, как и сила воли. Он вспомнил, что сказал Мэтью, Камилле и Профессору на корабле, отплывающем из Альгеро. Он говорил, что больше никогда не сможет взять в руки настоящий меч. Это и правда так? Или же он просто поверил в это?
Как бы то ни было, он и впрямь не мог взять в руки рапиру.
— Мэтью! — позвал он. — Иди сюда!
Мэтью подошел. От него не укрылась надломленность его голоса.
— Возьми рапиру, — попросил Хадсон.
— Что? А почему ты не…
— Я сказал, возьми чертову рапиру! Ты справишься. Слышишь меня?
Мэтью взял рапиру из шкафа. На мгновение он запаниковал, потому что лицо Хадсона сделалось бледным, взгляд стал рассеянным, а на лбу выступил пот.
— Ты в порядке?
— Не спрашивай. Просто знай: теперь ты среди нас главный фехтовальщик.
Мэтью все понял. Дело было в воспоминании о том, как Хадсону пришлось убить своего друга. Возможно, рано или поздно он забудет об этом — на следующей неделе, в следующем месяце или в следующем году. Но именно в этот опасный час главным фехтовальщиком здесь и вправду был Мэтью Корбетт.
Хадсон на негнущихся ногах вернулся на кухню. Камилла сразу отметила, что он расстроен и даже начала что-то говорить, но он приподнял руку, призывая ее вернуться к разговору с Валериани.
В гостиной Мэтью коснулся кончика рапиры указательным пальцем и решил, что это достаточно хороший церемониальный клинок, но недостаточно острый, чтобы проткнуть головку сыра. Его настигла растерянность.
Валериани был аккуратно одет в рубашку в коричневую и белую полоску, коричневые брюки, белые чулки и коричневые сапоги. Его дом тоже был опрятным: чистая мебель, полка с книгами у камина. Похоже, он не был женат и не держал собак. Этот человек нашел свое место в мире, и, хотя он казался одиноким, явно считал, что отделался от зеркала и от воспоминаний о своем отце. А теперь его нашли. И кто бы ни преследовал его кроме команды из Альгеро, скоро они окажутся у двери и… что тогда? Что будет со всеми ними?
Мэтью взял рапиру и обернулся на кухню.
Он нашел Бразио Валериани. Действительно нашел. Но это не принесло ему радости.
Снаружи Профессор Фэлл наблюдал, как священник и его друг входят в таверну, позади которой привязали своих лошадей. Они вошли внутрь, Арканджело придержал дверь для Трователло. Не прошло и минуты, как по дороге промчалась большая черная лакированная карета, запряженная четверкой лошадей, на серой лошади ехал всадник в капюшоне, а за ним еще один мужчина на темно-гнедой лошади. Фэлл почувствовал себя так, будто его ударили в живот, когда карета на огромной скорости понеслась вверх по склону.
Он ворвался в дом.
— Они едут! — крикнул он. — Карета и двое всадников позади!
Хадсон схватил тесак и бросился мимо Мэтью к двери. На ней не было засова, а два окна в передней части дома были открыты.
— Идите на кухню! — скомандовал он Профессору. Тот, к его удивлению, двигался достаточно быстро.
Мэтью приблизился к Хадсону с рапирой, такой же бесполезной, как мечи-пустышки, которыми они сражались в тюрьме. Впрочем, «пустышку» можно было использовать хотя бы в качестве дубинки.
Камилла и Валериани вошли в комнату. Лицо Камиллы было напряженным, но внешне она сохраняла спокойствие. А вот Валериани явно занервничал, услышав о прибытии этих новых опасных гостей. Его лицо побледнело, глаза за очками расширились, а руки сжались так сильно, что побелели костяшки пальцев.
Через окно было видно, как огромная черная карета подъезжает к повозке. Лысый грузный кучер спрыгнул на землю. С этого ракурса не было видно ни дверей, ни двух всадников, о которых говорил Фэлл.
На мгновение воцарилась тишина, нарушаемая лишь фырканьем запыхавшихся лошадей. Затем раздался стук в дверь.
Пока они просто стучат.
Стучали почти нежно. Как будто маленькая пожилая леди постукивала костяшками пальцев по двери своей подруги-соседки. Хадсон подошел к дальнему окну, чтобы взглянуть, кто там стоит. Однако, когда он проходил мимо двери, ее с грохотом выбили, и он чуть не упал. Развернувшись ко входу, он увидел, как внутрь врывается чудовищная широкоплечая фигура в темно-синем плаще с капюшоном.
Хадсон инстинктивно взмахнул тесаком, и — лязг! — лезвие отскочило от металлической волчьей маски под капюшоном. Две руки в черных перчатках схватили его за рубашку и чуть не сорвали ее с него, когда подбросили его в воздух, как мешок с пшеницей. Хадсон налетел на стол и масляную лампу, разбившуюся вдребезги. Кости едва не сломались, тесак отлетел в сторону.
Мэтью парализовало от ужаса, когда человек-волк налетел на него гигантским вихрем. Он поднял рапиру, чтобы нанести удар, но рука в перчатке с ужасающей легкостью отбросила его руку в сторону, а в следующее мгновение другая рука опустилась на его правое плечо, и боль пронзила каждый нерв его тела. Он упал на колени и сквозь красную пелену увидел половицы. Еще одна рука — неужели у этого существа их три? — схватила его за загривок, подняла и отшвырнула в сторону. Черный ботинок с хрустом опустился на рапиру.
Лежа на полу и чувствуя себя раздавленным червяком, Мэтью заметил, что в комнату входят другие фигуры, а Камилла и Валериани отступают перед ними.
Хадсон сел среди обломков, голова у него шла кругом. Он почувствовал запах и вкус крови. Поднеся руку к носу, он увидел красное пятно, и прямо перед его лицом появился гротескного вида кот с высокими ушами, увенчанными темными кисточками. Глаза животного горели жаждой убийства, челюсти раскрылись, обнажая клыки, готовые впиться в окровавленную плоть.
— Никс! — окликнул женский голос. — Non ancora![41]
С этими словами незнакомка оттащила рысь от раненого и потерявшего сознание мужчины, дернув за кожаный поводок, прикрепленный к ошейнику с шипами.
Острая боль в плече сменилась пульсирующей, и в голове у Мэтью немного прояснилось. Он увидел, как движущиеся фигуры принимают человеческие очертания, за исключением странного кота на натянутом поводке, которого держала черноволосая женщина в красной куртке и серой юбке.
Впрочем, нет. Ее волосы были не совсем черными. С правой стороны головы они были рыжими. На ее пальцах сверкнули серебряные кольца, когда она оттащила упирающегося кота подальше от Хадсона.
Эти кольца… Мэтью где-то видел их прежде?
Кто-то протопал мимо него в сапогах. Мэтью начал подниматься на ноги, но его снова толкнули, и он остался лежать.
— Так… это и есть тот самый знаменитый человек? — Марс Скараманга говорил по-итальянски, приближаясь к Бразио и Камилле. — А ты — страшная охотница на ведьм?
Камилла ничего не ответила. Другая женщина подошла к ней вплотную и осмотрела с расстояния в несколько дюймов.