Мэтью прислушался к себе. Некоторое время ему казалось, что за ним наблюдают. Он не мог сказать, кто и откуда, просто чувствовал на себе чей-то взгляд. Чей? Лисий? Олений?
Мы не можем оставаться здесь всю ночь, — думал он, — нам нужно двигаться.
Похоже, Профессор думал о том же самом.
— Что теперь? — спросил он.
— Понятия не имею.
— Чтобы у решателя проблем не было идей? Дорогой мальчик, как такое возможно?
Перестаньте уже звать меня дорогим мальчиком! — едва не сорвался Мэтью от досады и гнева, но вовремя прикусил язык, потому что услышал внезапный хруст веток. Он тут же напрягся.
— Вы слышали?
Казалось, что звуки доносились слева, из еще более глубокой тьмы. Через секунду оттуда прозвучал голос:
— Они ушли.
Мэтью вскочил на ноги. Фэлл с трудом поднялся, покачиваясь от усталости.
К ним приближалась фигура… нет. Две фигуры. Лунный свет выхватил из темноты длинные белые волосы.
Сильва Арканджело вместе с Трователло вышли вперед.
— Ушли, — повторил священник. — На одном из колес треснули спицы, но, похоже, это не сильно повредило их карету. Они выпрягли всех лошадей и уехали.
— Боже! — Мэтью почувствовал невероятное облегчение. — Что вы двое здесь делаете?
— Мы были далеко впереди них, но увидели повозку и догадались, кто в ней находится. Поэтому я взял на себя смелость соорудить небольшое препятствие на пути кареты и понадеялся, что вы сможете воспользоваться заминкой. Я рад, что в это время года по этой дороге почти никто не ездит, и здесь не было солдат, чтобы убрать то, что я сделал, раньше времени. Но… Хадсон и Камилла все еще у них?
— Да.
Трователло расхаживал взад-вперед. Он остановился, обхватил священника обрубками рук, словно пытаясь удержать его от чего-то, и снова принялся мерять шагами пространство.
— Мой друг очень взволнован, я никогда его таким не видел, — сказал Арканджело. — Это случилось сразу после того, как он увидел карету и странного всадника в металлической маске. — Во время этой речи Трователло подошел к священнику и издал резкий блеющий звук. Мэтью подумал, что он хочет сообщить о чем-то срочном. — Трователло вел себя так в таверне. Он вывел меня оттуда сразу после того, как мимо проехала та карета. Казалось, он хотел, чтобы мы скорее ушли. Думаю, он хочет сообщить мне что-то важное. Я имею в виду, написать. — Он обратился к Трователло и сказал по-итальянски: — Это что-то насчет кареты и всадника?
В ответ Трователло ударил себя в грудь обрубком руки и энергично кивнул.
— Хорошо, мой друг, — успокаивающе сказал священник. — Мы вернемся к этому позже. — Он снова переключил внимание на Мэтью и Профессора Фэлла. — Наши лошади недалеко, но вам придется идти пешком. Примерно в миле отсюда на небольшой поляне стоит повозка, которая обогнала нас на дороге, когда мы подъезжали к вилле в Паппано. Я помню, что на козлах сидели два солдата. Эти двое сейчас лежат на земле с перерезанным горлом. Лошади не в очень хорошей форме, но у них было время на выпас, и я дал им воды. Если мы отправимся прямо сейчас, то к утру сможем добраться до нашего домика в Санто-Валлоне.
Он снова что-то сказал Трователло, который яростно закивал. Из-за облаков на лицо этого измученного человека на миг упал лунный свет, и Мэтью увидел, что его запавшие глаза были мокрыми от слез.
Это была непростая прогулка по густому и труднопроходимому лесу. Путь освещала лишь изменчивая луна. Они добрались до места, где были привязаны лошади священника и Трователло. Арканджело помог своему другу забраться в седло, а затем они долго шли к поляне, где осталась повозка. Там и вправду лежали два испанских солдата с перерезанным горлом. Мэтью решил, что Скарамангам они нужны не были, поэтому их было целесообразнее убить. Впрочем, они могли сделать это и не из соображений осторожности, чтобы те не вернулись и не предупредили группу, а просто из своей неутолимой жажды убийств.
Лошади возле повозки зафыркали и заупрямились, когда Мэтью взял поводья, а Фэлл сел рядом с ним на козлы. Конечно, животные были измучены, голодны и нуждались в уходе. Не они одни!
Кнута нигде видно не было — скорее всего, он потерялся во время потасовки. Впрочем, Мэтью и не стал бы пользоваться им и мучить и без того изможденных животных. Он попробовал щелкнуть поводьями, но лошади недовольно заворчали, сделали несколько неохотных шагов вперед, а затем остановились. Так продолжалось до тех пор, пока Арканджело не спешился. Он подошел к каждой лошади и прошептал им что-то на понятном им языке. Что бы он ни говорил, Мэтью решил, что его речь благословлена Богом, потому что после того, как священник вернулся в свое седло, упряжка тронулась.
Они выехали на дорогу и направились на юг, к Санто-Валлоне. Лошадь Арканджело вела лошадь Трователло.
Мэтью сидел на месте кучера и думал, что еще никогда не был так напряжен, как сейчас. Профессор тихо сопел рядом с ним. Вскоре старик не выдержал и удалился в заднюю часть повозки, чтобы оставить Мэтью наедине с тревожными мыслями о Камилле и Хадсоне, которым предстояло угодить в камеру пыток Скарамангов… где бы она ни находилась.
Примерно через три часа Мэтью остановил повозку, разбудил Фэлла и потребовал сменить его на месте кучера. Профессор попытался аргументировать свое сопротивление тем, что никогда в жизни не управлял упряжкой, но Мэтью лишь сказал, что пришло время научиться.
Профессор взял вожжи, а Мэтью удалось немного поспать. К чести Фэлла, упряжка, по крайней мере, не свернула с дороги в лес.
Вскоре рассвело. Солнце этим утром спряталось за тяжелыми серыми облаками, которые неуклонно двигались с юга, и Мэтью показалось, что весь мир погрузился в серый мрак.
Примерно в семь часов в поле видимости показался виноградник и деревня Санто-Валлоне. Арканджело повел группу по узкой дороге мимо маленькой церкви к такому же маленькому домику из коричневого камня, где также стояли сарай и загон для лошадей.
Мэтью посмотрел на Трователло, и ему показалось, что калека еще более взволнован, чем прежде. Он бился спиной о спинку сиденья, безмолвно требуя, чтобы священник помог ему выбраться из седла. Но сначала пришлось позаботиться о лошадях. Их отпрягли от повозки и отвели в сарай, чтобы накормить и напоить.
Трователло продолжал мучительно стонать, поэтому Арканджело тихо заговорил с ним, положил руку ему на плечо и успокоил его. Похоже, Трователло согласился подождать, пока они закончат с животными.
Дом священника был скудно обставлен, но содержался в чистоте. Мебель была потертой и старой, но опрятной.
Священник достал трутницу, чтобы зажечь несколько свечей. Трователло сразу же подошел к стулу и столу, на котором стояла наклонная подставка для книг с открытой Библией. Он сел в кресло, поднял ногу и начал стучать каблуком по столу.
— Ему не терпится поговорить, — сказал Арканджело. Он принес с собой седельную сумку с пером и чернильницей, достал их и положил на стол, подошел к полке за несколькими листами бумаги, сдвинул Библию с места и снял с Трователло правый сапог. Затем он принес две свечи, положил лист бумаги на подставку для книг, обмакнул перо в чернильницу и вставил его между пальцами ног Трователло, как и раньше.
На глазах у Мэтью и Профессора Фэлла, человек без рук изогнул ногу так, как мог бы только опытный акробат, и начал писать.
Арканджело прочел вслух первое предложение.
— Mi ricordo, — и тут же перевел, — я помню.
Арканджело читал при свете свечи слова, нацарапанные Трователло.
— Когда я увидел черную карету и Лупо верхом на лошади, ко мне вернулись воспоминания. Я был в шоке. — Последовала пауза, в течение которой перо затачивали и возвращали Трователло. — Семейство Скорпиона. Я предал их. Они убили мою жену и детей у меня на глазах. А потом сделали это со мной.
Слушая, как священник переводит его речь на английский, Трователло снова едва не расплакался, но сдержался и продолжил писать.
— Марс и Венера Скараманги. Великий магистр и великая госпожа. В черной карете.
Мэтью вмешался.
— Спросите его, куда они могли забрать Хадсона и Камиллу.
Священник спросил, и перо снова зацарапало по бумаге.
— Он пишет, что не уверен, но слышал о поместье, где живут Скараманги. Сейчас, я снова намочу перо. Он говорит, что их могли забрать туда, — сказал Арканджело.
— Он знает, где это?
— Он говорит, что не знает, но слышал, что это недалеко от Венеции.
Мэтью подумал, что есть человек, который точно знает, где находится это место. Торговец Менегетти.
— Спросите его, что именно он слышал об этом месте.
Наступила долгая пауза, в течение которой Трователло писал. Арканджело нахмурился и перевел:
— Существует черный ключ, обозначающий звание лейтенанта. — Он недоверчиво посмотрел на молодого человека. — Во всяком случае, так это будет звучать на вашем языке. Это звание присваивается людям высокого положения. Лидерам команды или… погодите, перо снова высохло. Сейчас… Лидерам команд или кому-то, кто прошел проверку Скарамангов.
— Узнает ли стражник у ворот каждого, у кого есть черный ключ? Я имею в виду, сможет ли кто-то с черным ключом войти, если стражник не знает его в лицо?
— Он этого не знает, — сказал священник, озвучив вопросы и зачитав ответы. — Минуту… он что-то добавляет. Черный ключ невозможно получить, если только его не вручит сам Скараманга или другой высокопоставленный лейтенант.
— Мэтью? — серьезно обратился Фэлл. — Мне не нравится, в каком направлении идет твоя мысль.
— А что вы хотите, чтобы я сделал? Отвернулся от лучшего друга? Оставил Хадсона и Камиллу на растерзание этим зверям?
— Я хотел бы, чтобы ты, — нравоучительно заговорил Профессор, — признал, что это проблема, которую ты не можешь решить. Послушай меня, Мэтью, я серьезно! Хадсон и Камилла, возможно, уже мертвы… или скоро будут мертвы, и ты ничего не можешь с этим сделать! Неужели ты решил каким-то образом отыскать это место, раздобыть черный ключ и ворваться туда, как обезумевший маньяк? Ха! Это будет означать твою смерть! И что это даст твоей невесте, ожидающей тебя в Нью-Йорке?