— Вы слишком быстро отнекиваетесь. У нас еще будет возможность немного расшевелить вашу память, но сейчас я хотел бы услышать о колониях.
Первым порывом Хадсона было сказать этому человеку, чтобы он засунул свои уши себе в задницу, но, с другой стороны… любая отсрочка неизбежного была самой аппетитной закуской на этом столе. К тому же, это давало дополнительный шанс подумать. Поэтому он начал с подробного описания Нью-Йорка, приукрашивая его настолько, насколько позволял разум человека, чья последняя прочитанная книга была о распутной дочери трактирщика и странствующем проповеднике.
Венера.
Делая вид, что заинтересована в куче мусора, которую извергал англичанин, Венера прислушалась к пространству вокруг, потому что услышала, как кто-то позвал ее по имени. Это был шепот, словно исходящий из дыма, который клубился над одной из свечей. Голос был странным. В нем будто смешивался мужской и женский… и все же Венера Скараманга отчасти узнавала в нем свой собственный.
Венера.
И вот снова, все тот же едва слышный шепот.
Она поняла, что справа от нее и позади ее брата стоит фигура. Она повернула голову и всего в нескольких дюймах от стула Марса увидела безликую сущность в фиолетовой мантии, которую Блэк называл Доминусом. Темный провал на месте ее лица был обращен к ней.
Венера.
Говорил ли с ней этот фантом, или это был лишь голос внутри ее головы? Настоящий ли он, или порожденный ее собственным сознанием?
— На что ты смотришь? — с легким раздражением поинтересовался Марс.
— Что? — спросила она по-итальянски.
— Я спрашиваю, на что ты уставилась. Ты словно увидела призрак.
— Здесь нет призраков, — ответила она на родном языке, хотя Доминус при этом не сдвинулся с места и не превратился в туман.
— Ты находишь наших гостей скучными?
— Да.
— Тогда уходи, если хочешь.
Нет, — раздался голос Доминуса, — non te ne andrai.
Ты не уйдешь.
Венера начала отодвигать стул от стола, но заколебалась.
У меня для тебя сообщение, — снова по-итальянски сказал Доминус. Она отвела взгляд и уставилась в свою тарелку. Рослый англичанин все продолжал говорить, явно стараясь выиграть время, хотя Марс, похоже, искренне наслаждался его болтовней.
Послание, — сказал Доминус, и Венера вздрогнула. Это было на самом деле, или она падала в пропасть?
Она взяла вилку и повертела ее в руках, словно это было оружие против ее собственного разума или вторгшегося призрака.
— Что с тобой? — Голос Марса донесся откуда-то издалека.
— Ничего, — сказала она, но услышала, как дрогнул ее голос.
— Ты странно себя ведешь. Не можешь дождаться момента, когда эти двое войдут в твою особую комнату?
— Именно.
— Терпение, сестра. Я не доел и хочу насладиться беседой, которая не имеет отношения к семье.
— Поступай как знаешь, — ответила Венера. Однако, когда она начала подниматься, Доминус снова окликнул ее.
Венера. Ты обречена на неудачу.
Она снова опустилась на стул, сердце бешено заколотилось.
Марс заслушивался болтовней этого здоровенного ублюдка, а охотница на ведьм как-то странно смотрела на Венеру. Великая госпожа Семейства Скорпиона подумала, что, если бы у нее был настоящий нож, а не этот нож для резки ветчины, она бы срезала морду с черепа этой сучки.
Как печально, — прошептала тварь. Может, это все же ее собственный голос?
Да, это был ее собственный голос, но казалось, что она слышит смесь из полудюжины голосов — женских и мужских — одновременно. Она опустила голову, уставившись в свою тарелку. Дрожащей рукой взяв серебряный кубок с вином, она быстро отставила его в сторону, потому что заметила в нем отражение фигуры в пурпурном одеянии, стоящей позади ее брата.
Как печально, — прошептал Доминус, — что ты умрешь старой и сломленной.
Остановись, — мысленно приказала она, но Доминус не умолк. Древнее существо, коим оно и являлось, продолжало:
Вся красота исчезнет. Твоя свеча жизни превратится в уродливый оплавленный огарок, и никто на этой земле не будет оплакивать сморщенные обломки, лежащие в гробу.
— Хватит! — почти выкрикнула она, так напугав Марса, что тот подпрыгнул на стуле.
— Господи, Венера! — воскликнул он, покраснев. — Если тебе не нравится, иди в свою комнату и покорми свою кошку или сделай еще что-нибудь!
— У твоей сестры какие-то трудности, — тихо заметила Камилла.
— Заткнись! Сучка! Закрой свой гребаный рот! — Это вырвалось у нее в порыве гнева на итальянском, и теперь Марс развернулся, чтобы пристально посмотреть на Венеру.
— Что с тобой? У тебя припадок?
— Нет! Просто… нам нужно начинать! Глупо сидеть здесь и болтать!
— Поверь мне, я понимаю твою спешку. — Марс одарил ее раздражающей полуулыбкой. — Но мы пока продолжим. Сейчас мое время. Твои игрушки могут подождать еще десять минут. Послушай меня, Венера. Слушай внимательно.
Ее губы шевельнулись, но она не издала ни звука. Она почувствовала, как пот выступил у нее на щеках и затылке.
Зеркало — это всего лишь зеркало. Как говорит англичанин, это фантазия, которую только сумасшедший может принять за правду.
— Ложь, — сказала она, и Марс ошеломленно уставился на нее, словно на незнакомку.
Нет никакого демона, который мог бы исполнить твое желание о вечной красоте. И никогда не было.
— Ложь! — повторила она. — Ты лжешь!
— Да с кем ты разговариваешь? — спросил Марс с неподдельным гневом в голосе.
Бедная, бедная Венера. Так грустно, так глупо было верить в невозможное.
Она вспомнила, что Блэк говорил о Доминусе. Дух служил его целям. В памяти всплыл его последний мучительный крик на дыбе: «Доминус, помоги мне!».
Но Доминус не помог, и она поняла почему. Потому что этот дух был рожден из котла лжи, и это была величайшая ложь. Он очаровал Блэка и обернулся против него, когда счел это необходимым, а теперь насмехается над ней этой ложью о демоническом зеркале.
Конечно, оно было настоящим. Конечно, можно было призвать слугу, чтобы он даровал ей вечную красоту, а Марсу — физическую защиту от покушений, которую могли обеспечить только полчища Люцифера.
Она больше не будет слушать этого лжеца, не будет, не будет, не будет…
— Ты так развлекаешься, не так ли? — с горечью спросила она существо, стоявшее позади ее брата.
— На самом деле, я нахожу эту беседу интересной, — ответил Марс, полуприкрыв веки. — У меня нет такого широкого круга удовольствий, как у тебя.
Хадсон и Камилла переглянулись.
— Дурак! — прорычала она Марсу в лицо. — Я не с тобой разговариваю!
— Не смей со мной так говорить! Ты что, с ума сошла?
Венера не смогла сдержать дрожь, потому что почувствовала, что тварь наблюдает за ней. Она снова заговорила, и жуткий голос то повышался, то понижался.
Так печально, что бедная Венера закончит свою жизнь вот так.
— Как «так»? — спросила она.
— Как будто ты лишилась рассудка! — крикнул Марс, думая, что она все еще говорит с ним.
Венера увидела, как ее руки, сжимающие край стола, изменились. В ужасе она наблюдала, как морщинится и портится плоть под натиском лет, как пальцы истончаются, как темные пятна расцветают, словно черные цветы в больном саду. У нее перехватило дыхание, и она не осмелилась взглянуть на свое отражение в серебряном кубке, потому что боялась, что увидит его — неузнаваемое и отвратительное лицо Венеры Скараманги, старой женщины, которая загадала желание на бесполезное зеркало и проводила день за днем и ночь за ночью, ожидая спасения от духа подземного мира.
Познав свое будущее, — наконец, ответил ей Доминус.
— Нет! — закричала она. — Нет, нет, нет!
Она убрала руки со стола, и в одно мгновение они снова стали молодыми и гибкими. Морщины разгладились. Когда она посмотрела направо, существо в фиолетовом одеянии исчезло. На нее таращился только брат с открытым от изумления ртом.
Пот на ее лице начал высыхать.
Она согнула пальцы раз, другой и третий, чтобы убедиться, что иллюзия больше не обманывает ее.
Марс откашлялся. Он промокнул губы тонкой кружевной салфеткой и, обращаясь к непрошеным гостям, сказал:
— Моя сестра, очевидно, все еще не оправилась от тягот нашего путешествия. Что ж, она должно быть, достаточно отдохнула, и теперь нам будет очень интересно услышать, что вы скажете...
— Я же сказал вам, что мы ничего не знаем, — перебил Хадсон.
— Что вы скажете, — продолжил Марс, — после того, как моя сестра покажет вам свои игрушки. Венера, ты готова?
— Да. — Она внутренне дрожала, но будь она проклята, если позволит Марсу или остальным увидеть, что она не владеет ситуацией.
— Пагани, позови Лупо, — приказал Марс по-итальянски. — Скажи ему, чтобы он спустился в… — он хотел сказать «пыточную», но заменил на «игровую комнату». — Скажи ему, чтобы он зажег лампы, а потом ты свободен до утра.
Пагани вышел из комнаты, Венера и Марс встали. Последний снова заговорил по-английски с теми, кто собирался насладиться играми его сестры.
— Вы сейчас встанете и не будете сопротивляться. А если будете, вас порежут так, что пойдет кровь, но этого будет недостаточно, чтобы отсрочить остаток нашего вечера.
Коренастый темноволосый телохранитель Греко, скорее всего, не понимал по-английски, но достаточно хорошо разбирал интонации, чтобы вытащить из ножен на правом боку нож с лезвием-пилой и медленно провести им под своим горлом, держа другую руку на рукояти рапиры слева.
Хадсон встал, взял Камиллу за руку и помог ей подняться. В ее зеленых глазах стояли слезы, но губы были плотно сжаты, а выражение лица было решительным. Он улыбнулся ей как можно шире и сказал:
— Отойди.
Когда она отошла, он отпустил ее руку, поднял свое блюдо с едой и швырнул его в лицо Марсу.