— Вы чувствовали, что Марс мертв? — поинтересовался Мэтью.
— Он редко покидает поместье. Уезжает только для того, чтобы встретиться со своими подчиненными. Мне не положено это знать, но они собираются в старом заброшенном монастыре неподалеку отсюда. Хозяин никогда не отлучается дольше, чем на несколько часов. Никогда. На рассвете он не вернулся… в полдень тоже. А теперь почти вечер. Кухарка Кьяра тоже догадалась, что что-то пошло не так. Все догадывались, просто не хотели говорить об этом. Так что теперь телохранителям некого охранять, мне не нужно блюсти уют в этом доме, а Кьяре некого кормить. Мы с ней собираемся прикончить отборную прошутто-крудо, которая выдерживалась между бедрами шестнадцатилетних девственниц и была благословлена Папой Римским. — Она снова наполнила свой бокал вином. — В историю приготовления я не верю, но это очень вкусно.
Мэтью был на грани изнеможения. Он опустился на один из стульев напротив нее и просто сидел, уставившись в никуда.
— Я многое повидала и услышала в этом доме. Мне сказали, что самое худшее происходило в том месте, куда отвели твоих друзей, и это правда. — Эдетта кивнула и снова выпила. — Я знала, что хозяин умрет, потому что он не мог жить без своей сестры. Это был лишь вопрос времени. У этой истории не могло быть счастливого конца. Разве что, для меня. Я знаю, где хозяин спрятал много денег. Я не должна была знать, но от хорошей экономки ничего не утаишь. Так что сегодня вечером Кьяра приготовит нам ужин, а потом я отдам ей часть денег. После этого я поеду в Рим навестить свою дочь и ее семью. Они думают, что я прислуживаю известному врачу. Потом… Я всегда хотела виллу с видом на море. Я найду маленький городок, найду ту виллу. — Она снова подняла бокал, обращаясь к Мэтью. — Вот мой счастливый конец, — сказала она.
Мэтью заставил себя сконцентрироваться.
— Семейство Скорпиона, — сказал он, — что с ним теперь будет?
— Без Скараманги во главе группировка начнет борьбу за власть. Я знаю больше, чем положено старой домоправительнице, которая только вытирает пыль и убирает за всеми. Грядут большие перемены. Лично я думаю, что члены группировки перегрызутся до смерти.
— Жаль, — буркнул Мэтью, вообразив количество ненужных смертей.
В этот момент поток гневной итальянской речи обрушился на него, как град кирпичей. Резко обернувшись, он увидел, что Лоренцо вошел в комнату и направился к нему. У лысого телохранителя на боку висела кобура с пистолетом, но он вытащил нож и двинулся на него с перекошенным от ярости лицом. Нож взлетел для смертельного удара.
— Нет, Лоренцо, — остановила его Эдетта. У нее был такой тон, будто она говорила с ребенком, который капризничает. — Lascia in pace il giovane.[53]
Лоренцо понял приказ и возмущенно уставился на нее.
— Ты что, с ума сошла? Этот ублюдок должен умереть! — воскликнул он по-итальянски.
— Успокойся. Хозяин мертв. Он говорит, что не убивал его, и я ему верю. — Она жестом велела ему опустить нож. — Все кончено. Сходи на кухню и возьми себе бутылку вина.
— Хозяин… мертв?
— Не притворяйся. Ты знал, что он не вернется. Все знают, что с ним что-то случилось. Что ж, он мертв. Жизни начинаются и заканчиваются. Таков порядок вещей.
— Я отомщу этому сукиному сыну!
— Нет. Мести не будет, так что держи себя в руках. Молодой человек вернулся за своими друзьями. Я думаю, что он и сам наполовину безумен, раз явился сюда, так что я им почти восхищаюсь. Иди, выпей вина и насладись тишиной и спокойствием вместо того, чтобы так шуметь.
— Но… я…
— Иди, — приказала Эдетта строгим тоном. — И, если вы с остальными хотите подраться за какую-то мебель в доме, можете начинать.
Лоренцо замолчал. Нож опустился. Мэтью ничего не понял из сказанного, но увидел лишь замешательство на лице телохранителя. Также на его лице виделись следы, явно оставленные кулаками Хадсона.
— Что же нам делать? — спросил Лоренцо почти умоляюще.
— Жить, — ответила Эдетта и положила ноги на уродливый стол. Мэтью заметил, что на ней розовые шелковые тапочки. — Давай, делай, что я тебе говорю.
Лоренцо медленно убрал нож обратно в ножны. Словно нехотя приняв наказание, он повернулся и вышел из комнаты, не оглянувшись.
— Спасибо, — сказал Мэтью. Он понимал, что Эдетта спасла его, хоть и не знал, какими словами она это сделала.
— Какой смысл в ненужном кровопролитии? Никакого. Как я уже сказала Лоренцо, все кончено.
Мэтью подумал, что, если и дальше будет сидеть в этом удобном кресле, то захочет разделить ужин с этими людьми и поспать на одной из местных трехспальных кроватей.
Он встал.
— Я должен отыскать своих друзей… где бы они ни были.
— Ясно. Я расскажу тебе то, что узнала сама. Мне сказали, что здоровяк забрал маску, плащ и перчатки Лупо и вышел с женщиной через главные ворота. Он также убил Бертанцу. Тела были обнаружены далеко за полночь. Могу я спросить… хозяин нашел свою смерть на том маяке? На Левиафане?
— Да…
— Левиафан… — задумчиво повторила Эдетта. — Что он так хотел там найти?
— Он нашел это, — Мэтью решил не вдаваться в подробности.
Эдетта допила свой бокал вина и вылила в него остатки из бутылки.
— Тебе лучше уйти. С моего благословения садись в карету. Просто назови мое имя, если кто-то будет возражать, я для всех здесь, как бабушка.
— Еще раз спасибо. — Мэтью уже направился к выходу, но в дверях развернулся. —Я надеюсь, вы найдете свой город, свою виллу и свое море.
Она вновь подняла бокал в заключительном тосте.
— Не сомневайся, — сказала она.
Мэтью вышел из дома и направился к воротам. Надвигалась ночь, и на небе засияли звезды. Он был уже почти у ворот, когда услышал за спиной шум быстро приближающихся шагов. В его мозгу раздался пронзительный сигнал тревоги. Он резко обернулся, сердце его бешено заколотилось, и увидел, что Лоренцо целится ему в голову и взводит курок.
Лоренцо нажал на спусковой крючок с расстояния менее пяти футов.
У Мэтью не было времени, чтобы спастись.
Курок щелкнул.
Ничего не произошло. Не было ни порохового дыма, ни пули.
Мэтью понял, что пистолет не заряжен.
Лоренцо злобно ухмыльнулся. В другой руке он держал бокал вина.
— Sia fortunato[54], — сказал он резким, но, на удивление не слишком враждебным голосом, после чего жестом велел охраннику в сторожке открыть ворота.
Мэтью забрался на сиденье кучера роскошной черной кареты Скарамангов. Он поерзал на нем, чтобы избежать внезапно появившейся сырости в паху. Щелкнув поводьями, он вынудил уставших лошадей совершить еще одну прогулку до Венеции, где их должны были накормить, напоить и почесать.
По дороге к парому он дважды задремал. Оба раза ему казалось, что его разбудили толчком в плечо, но, когда он смотрел направо, чтобы рявкнуть на Профессора Фэлла, то обнаруживал себя в полном одиночестве.
Внезапно ему стало не по себе. Он видел Фэлла в разных ролях, и предпочтительной была роль союзника… за которую пришлось заплатить слишком высокую цену.
В небе сияли ослепительные звезды. Мэтью наконец осознал и обрадовался, что Хадсону и Камилле удалось выбраться из камеры пыток. Если Хадсон убил второго телохранителя и Лупо, то, должно быть, он не слишком сильно пострадал от пыточных агрегатов Венеры, потому что на такую борьбу ему понадобились бы все силы. И еще больше ему потребовалось бы на дальнейшую жизнь. Камилла была испанкой… каково им будет вместе? Охотница на ведьм, принявшая эту должность по принуждению.
Мэтью понял, что нужно принимать решение. Камилла взялась за эту миссию не только по приказу правительства, но и чтобы найти ответ на свой вопрос о природе зла. Она хотела заглянуть в ад, чтобы узнать, существует ли он. Мэтью подумал, что она умела хорошо говорить, вспоминая ее рассуждения об искушениях Христа, но на самом деле она и сама сомневалась.
Он подумал, что, если Хадсон и Камилла сбежали с виллы Скарамангов, они могли направиться на корабль в венецианской гавани. До парома было десять или двенадцать миль пешком. Возможно, их кто-нибудь довез… но как бы они переправились без денег? Возможно, Хадсон мог что-то придумать. Если они покинули виллу вчера вечером до полуночи, а сейчас было около восьми часов… где они могут быть?
Мэтью ходил по кругу в своих мыслях, и этот круг приводил его к тому, что он собирался рассказать Камилле о зеркале. Все произошедшее на Левиафане теперь казалось ему особенно страшным сном.
Ведьмы? Призраки? Демоны?
Рейчел Ховарт[55] не была ведьмой. «Призраков», которые постоянно ссорились из-за кофейных зерен на Стоун-Стрит, можно было спутать со скрипом и треском самого здания.
И все же был случай с богачом, нанявшим Мэтью в Нью-Йорке, чтобы отсрочить визит смерти и успеть помириться с дочерью[56]. И была одна ночная поездка[57].
Что ему сказать Камилле?
Он чуть не опоздал на паром, который как раз отчаливал с причала. Поискав в мешочке монету — непомерно высокую плату за переправу, — он обнаружил в кармане черный ключ…
Мэтью был последним, кто сел на паром вместе с еще одной небольшой каретой и повозкой с сеном. Паром двинулся по гладкому заливу к золотистой сияющей Венеции. Мэтью слез с сиденья кучера, чтобы размять ноги. Он подошел к правому борту и без колебаний выбросил черный ключ в воду.
На этом все было кончено.
Возвращаясь к карете, он прошел мимо повозки с сеном и сразу же остановился, потому что в свете фонаря на одном из шестов баржи он разглядел две фигуры, лежащие рядом.
Его сердце пропустило удар. Он сжал кулак и постучал по борту повозки, отчего старый фермер в соломенной шляпе, сидевший на сиденье, обернулся и выругался по-итальянски. Мэтью проигнорировал это замечание и постучал снова, сильнее.