5. Что касается других существ, которых люди называют бестелесными духами, то с помощью лишь естественных средств мы не можем даже узнать об их существовании. Мы, христиане, признаем существование добрых и злых ангелов и духов. Мы говорим, что человеческая душа есть дух и что духи бессмертны, но для нас невозможно познание их, т. е. они не могут иметь для нас естественной очевидности. Ибо всякая очевидность есть представление, а, как всякое представление есть воображение, имеющее своим источником деятельность органов чувств. Предполагая, что духи являются субстанциями, не оказывающими никакого действия на наши органы чувств, мы признаем, что они непознаваемы.
Но хотя в Писании и признается существование духов, в нем, однако, нигде не говорится, что они бестелесны, т. е. лишены протяженности и качества. И я вообще не думаю, чтобы во всей Библии мы могли найти слово бестелесный. Так, говорится только, что дух пребывает в людях, нисходит на них, приходит и уходит и что духи суть ангелы, т. е. вестники. Все эти слова подразумевают место, а место есть протяженность. Но все, что имеет протяженность, есть тело, каким бы тонким мы ни представляли его себе. Поэтому мне представляется, что Писание свидетельствует скорее в пользу тех, кто представляет себе ангелов и духов телесными существами, чем в пользу тех, кто придерживается противоположного мнения. И когда в непринужденном разговоре о человеческой душе говорят, будто она есть tota in toto et tota in qualibet parte corporis [вся в целом и вся в каждой части тела], то это явное противоречие. Такое мнение не основано ни на разуме, ни на откровении: оно вытекает из незнания того, что представляют собой явления, которые называются призраками, а именно видения, которые являются в темноте детям и трусливым людям, а также другие странные видения, назвав их там фантомами. Принимая эти призраки за реальные вещи, существующие, подобно телам, вне нас, и видя, что они появляются и исчезают странным образом – не так, как появляются и исчезают тела, невежественные люди не могли не назвать эти призраки бестелесными духами. Но это не имя, а лишь бессмысленное слово.
6. Верно, что язычники и все народы мира признавали существование духов, в большинстве случаев считая их бестелесными. Казалось бы, отсюда можно было бы заключить, будто человек при помощи одного естественного разума и независимо от Писания может прийти к познанию того, что духи существуют. Но ошибочные заключения язычников о существовании духов могли проистекать, как я уже указывал раньше, из незнания причин таких явлений, как привидения, призраки и т. п. Это незнание и привело греков к признанию многочисленных богов, добрых и злых демонов и гениев, якобы имеющихся у каждого человека. Но это вовсе не является доказательством существования духов. Это лишь ложное мнение, имеющее своим источником силу воображения.
Язычники – люди, верующие во множество богов. Для Т. Гоббса важно определить причину язычества, которая лежит в незнании причин определенных явлений. К ним относятся привидения, фантазии. Сила воображения приводит человека к вере во множество бестелесных существ – богов, воспринимающихся как реально существующие сверхъестественные силы. Естественно, как ученый Т. Гоббс критикует бестелесную природу чего-либо, что ведет к факту отрицания им существования духов.
7. Так как знание, которое мы имеем о духах, не является естественным, а проистекает из веры, основанной на сверхъестественном откровении, данном святым автором Писания, то отсюда следует, что и знание, которое мы имеем о вдохновении, т. е. о действии в нас духа, должно основываться на Писании. Приметой, служащей доказательством боговдохновенности человека, по Библии, является совершение последним таких чудес, которые исключают возможность плутовства. Так, боговдохновенность пророка Ильи была доказана огнем, чудесным образом сошедшим с неба и пожравшим то, что было приготовлено для жертвоприношения. Но приметы, при помощи которых мы распознаем, является ли какой-нибудь дух добрым или злым, одинаковы с приметами, при помощи которых мы различаем, является ли человек или дерево хорошим или дурным, а именно такими приметами служат действия и плоды. В самом деле, люди могут иногда вдохновляться духом лжи точно так же, как и духом истины. Писание говорит о том, что мы должны судить о качестве духов на основании качества тех учений, которые они нам внушают, а не судить о качестве учения на основании качества духа. Ибо наш Спаситель Иисус Христос запретил нам основывать нашу веру на чудесах (Матф. 24, 24). А св. Павел в своем Послании к Галатам (1,8) говорит: Если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема. Из сказанного ясно, что мы не должны судить об истинности или ложности учения на основании нашего представления о духе, а, наоборот, должны учение сделать критерием того, правду или неправду говорит дух. О том же учит и св. Иоанн в своем первом соборном Послании (4, 1): Не всякому духу верьте… потому что много лжепророков появилось в мире. Вслед за тем он пишет в стихе втором: Духа Божия… узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога; в стихе третьем: Всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста; и дальше, в стихе пятнадцатом: Кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он – в Боге.
Пророк Илия – один из библейских пророков. Почитается в иудаизме, исламе и христианстве. В Ветхом Завете описаны чудеса пророка Илии. К числу основных относится сошествие огня на жертвенник, который воздвиг Илия для доказательства жрецам веры в Единого Бога. Именно на этот эпизод из Ветхого Завета ссылается Т. Гоббс.
Послание к Галатам – книга Нового Завета, написанная апостолом Павлом. Название обусловлено тем, что Послание было адресовано христианской общине – Галатии. Важную роль в Послании играет обоснование апостолом веры в Иисуса Христа, а также нравоучительная часть христианского учения, чьей сердцевиной является «любовь к ближнему».
Первое послание Иоанна (полное название «Первое соборное послание святого апостола Иоанна Богослова») – книга Нового Завета. Она состоит из пяти глав и посвящена разъяснению учения Иисуса Христа. Т. Гоббс ссылается здесь на четвертую главу Послания, которая называется у Иоанна Богослова «Дух Божий и духи-обольстители».
Таким образом, наше знание о добрых и плохих внушениях основывается не на видении ангела, от которого эти внушения исходят, и не на чудесах, которыми они якобы подтверждаются; оно должно быть основано на соответствии этих внушений основным догматам христианской веры. А согласно св. Павлу единственным основанием этой веры служит Иисус Христос, пришедший во плоти (1 Коринф. 3, И).
Основные догматы христианской веры – непререкаемые истины христианства, данные людям через Откровение, согласно учению Церкви. Они являются общеобязательными для всех христиан и непререкаемыми для веры. К числу основных догматов относят догмат о Богодухновенности Священного Писания, догмат Воскресения, догмат искупления, догмат о Церкви, догмат о приснодевстве Богородицы и др.
8. Но если следует различать внушения с помощью этого критерия и если этот критерий должен быть принят нами в силу авторитета Писания, то откуда мы знаем (спросит, пожалуй, кто-нибудь), что Писание заслуживает такого огромного авторитета, равного авторитету живого голоса Бога, или, другими словами, откуда мы знаем, что Писание есть действительно Слово Божье?
Писание как Слово Божье – это христианское утверждение впервые встречается в Евангелии от Иоанна, которое имеет в виду Т. Гоббс. Звучит оно следующим образом: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Оно содержит знание о Боге и Его воле, о пути нашего спасения, о задаче человеческого бытия, о назначении человека и смысле его жизни. Это утверждение, согласно Т. Гоббсу, нельзя ни опровергнуть, ни подтвердить, поэтому то, что Писание является Божьим Словом, то есть дано человеку Богом как Откровение, может быть принято только на веру. Вера доказательств не требует.
Но прежде всего очевидно, что если под знанием понимать то несомненное и естественное познание, которое было определено в пункте 4 главы II, т. е. познание, имеющее своим источником ощущение, то мы не можем утверждать, что таким путем приходят к познанию божественности Писания, ибо это знание не основано на представлениях, вытекающих из ощущения. Если понимать под знанием сверхъестественное знание, то мы можем иметь его лишь благодаря внушению свыше. Но об этом внушении мы можем судить лишь на основании учения, составляющего содержание этого внушения. Отсюда следует, что по этому вопросу мы не получаем ни естественным, ни сверхъестественным путем знание, которое можно было бы считать несомненным и очевидным. Остается, таким образом, предположить, что наше знание о божественном происхождении Писания может быть основано лишь на вере, которую апостол Павел в Послании к Евреям (11, 1) определяет как Осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. В самом деле, все то, что является очевидным, – будь то в силу естественного разума или в силу сверхъестественного откровения – не называется верой. Иначе вера, подобно милосердию Божьему, не иссякла бы и по ту сторону гроба, что противоречит, однако, учению Писания о вещах, обладающих очевидностью: не говорят, что мы в них верим, а говорят, что мы их знаем.
9. Если, таким образом, признание того, что Писание является Словом Бога, основано не на очевидности, а на вере и если вера состоит в доверии, которое мы испытываем к другим лицам, то отсюда следует, что люди, которым мы доверяем, суть святые мужи божественной церкви, следовавшие друг за другом в качестве преемников, начиная с тех, которые были свидетелями чудес воплотившегося Господа Бога.