Обычно у гоблинов борода не растёт вообще, но этот видимо имел примесь человеческой или гномьей крови.
Одета тварь была в засаленную грязную рванину, как и подобает гоблину.
Злобные глазки поймали в фокус меня и моих спутников, а на морде появилась презрительная гримаса.
— Вы кто такие? Вам не назначено? Идите в регисмахуру! — бросил он и сплюнул на пол смесь крови с зелёной слизью.
— Регистратуру? — предположила Сайна.
— Ты кто такая, шваль, чтобы поправлять своего вождя? Раздевайся, жди очерерь. А я с твоя хозяина беседовать!
— Ты — президент домоправления? — уточнил я, поскольку этому я бы не доверил управлять даже сортиром.
— А чё, не видишь моё мощная величие, с-сука высокая? Чё надова? — спросил мелкий ублюдок и чтобы придать веса своим словам метнул в меня обглоданный кусок человеческой ноги.
Из моего тела вырвалась лоза и сбила летящий предмет на пол.
— Мощная! — оценил гоблин. — Хочу жрать твоя нога! Потом. Говори чё нада.
Гоблин же прошёлся за стол и сел на величественный позолоченный стул перед резным пластиковым столом, имитирующим дорогое дерево.
Закинул ноги на него, посмотрел на меня.
— Ну, чё вылупился, обмудок? Чё хотел? Опять работа?
— Ты местный правитель? — спросила Белая.
— А ты тело для сношений, и чё? Свали нах, у меня не стоит сейчас. Ща, раздуплюсь. Говори пока чё припёрся шпала? Морда у тебя больно мерзкая. Послать бы вас воевать куда-то, а то расплодились блять красные.
Я был настолько поражен увиденным, что не сразу нашёлся с ответом.
Гоблин же времени зря не терял. Открыв ящик стола, он вытащил из него жменю какого-то порошка, бросил на стол и начал втирать его себе в морду.
— Мощно!! — резюмировал он. — Теперь опять жрать захотелось… мужская мясо вкусно! Женский невкусно. Баба для другого надо. Нахер ты привёл мне баб, красный?
— Ты как здесь оказался вообще? — наконец сформулировал я главный вопрос.
— Я-то? Голосовалево. Димакратиев сказала надо Залунямс править. Прохор народа нихотеть. Дерьмо-правитель, тьфу!
Гоблин взял со стола бедреную кость с остатками мяса, откусил и бросил в грязный портрет в позолоченной раме. На нём изображался однорогий жирный огр с заплывшими глазками, смотревшими в разные стороны.
Впрочем, даже у него морда казалась более интеллектуальной, чем у гоблина.
— А Залунямс велик! Мощный хозяин! Мая умная, и вкус лучше. — после того как тварь втёрла в морду неизвестное вещество, гоблина потянуло на разговоры. — Он тупая был, баба любил. А какой с баба навар? Только отборново мясо. Мужик, мышцы — вкусняво! Да-а!
— Погоди, у вас что, голосование есть? Выборы? — ещё больше удивился я.
— Были. Залунямс умный. Залунямс запретил. Теперь Залунямс будет всегда вкусно жрать мясо, а не серая сублимат! Кому моя не нравится — может свалить. В другой мир, сдохнув, ведь побег отсюда карается смертью, га-га-га-га! Никто не сбежит, никакая выборы нет, мая будет править и жрать человек вечна! Залунямс гениальная!
Гоблин окинул меня плотоядным взглядом.
— За тридцать этажей я ещё не встречал большей мрази, — не удержался я.
— Чаво? Критикуешь мая власть⁈ Да ты сдохнешь, тупая червяк! До-олго умирать будешь…
Гоблин встал из-за стола, будто собирался лично осуществить задуманное. Но он всё ещё был лишь гоблином. Может, на второй этаж от силы. С охреневшей зелёной мразью справился бы даже новичок, едва проснувшийся в Стене. Гоблины всегда были сильны только числом, а один на один эти твари уступали по всем параметрам любому человеку.
— Арк? — с надеждой спросила Сайна. — Ты же не оставишь всё так, правда?
— Да, я услышал всё, что хотел, — кивнул я. — Тия, сделай доброе дело.
Шаманка подошла к гоблину. Её окружило облако светящихся янтарных огней, но прежде чем она что-то успела сделать, её остановила Альма.
— Сестра, не нужно.
Мы с Тией обернулись к аалорну.
— Брат, позволь мне, — сказала она и не дожидаясь ответа, подняла на уровень глаз мифическую чашу. Глаза полыхнули чёрно-лиловым светом мёртвой магии, а блеск в глазах гоблина померк, и тот снова повалился на грязный стол, мордой в объедки человечины.
— Мне нужно тренировать навык астральной темницы, — пояснила Альма.
— Не нужно оправдываться. Делай что считаешь нужным, — ответил я ей. — Тия, сможешь захватить его тело?
— Смогу… — сказала девушка, всем видом давая понять, насколько ей это неприятно.
— Арктур, — подала голос рыбоголовая воительница, в теле которой в последние дни ходил дух клинка Рейна, Рамилен тар Нэффи. — Давай я останусь.
— Зачем тебе это? — удивился я.
— Очень уж место занятное… — загадочно сказал он и на рыбьем лице появилась кровожадная улыбка.
Я пожал плечами. Почему бы и нет? Тие это явно было не по душе.
Рамилен протянул мне свой меч, рукоятью вперёд. Я взял его, после чего положил на голову потерявшему душу телу.
Тот сразу же встрепенулся, поднял слишком большой для недомерка клинок и грубо закинул за спину, после чего сорвал с себя обноски и начал привязывать его к спине.
— Думаю, я смогу добавить в этот мир немного веселья, — сказал он устами грязного небритого гоблина. — А ты возвращайся, Арк. Буду ждать. Одного меня здесь не хватит, чтобы устроить зачистку, но я что-нибудь придумаю.
— Главное постарайся, чтобы раньше времени враг не заметил заводы Сайны в мусоре и мои заросли…
Нас прервал раздавшийся в динамиках скрип, который вскоре сменился равнодушным механическим голосом старика:
— Полагаю, президента можно считать мёртвым, — произнёс он. — Местные жители бы вас благодарили, иномирцы. Надеюсь следующим из центра назначат не такую конченную мразь. А теперь, очень сожалею, но я вынужден убить вас. Выходите, иномирцы. Мы ждём вас у лестницы. Суд будет быстрым. Ваш… или мой.
23. Боль, которую несет каждый
Я до последнего был уверен, что это ловушка.
Да что там, каждый был уверен, в том, что снаружи нас ждёт засада или какая-то подлянка.
— Странник. Ты ведь слышишь меня? Ты всё ещё здесь? — спросил я у пустоты.
— Да, конечно, — ответил он, появляясь из ниоткуда, будто был здесь с самого начала.
— Сможешь построить портал через окно наружу? — спросила Сайна вперёд меня.
— Да, — с некоторым запозданием ответил он.
Окно наружу не открывалось, но для создания портала достаточно и визуального контроля.
— Не нужно, — остановил я их. — Я хотел…
— Почему не нужно? — Возмутилась девушка. — Сюда же идут враги?
— С главой безопасности я бы тоже пообщался. Кстати, готов поспорить, что он тебя слышит.
Я кивнул на камеры.
— Мне было интересно другое. Интересно с самого начала. Странник, ты знал, что здесь творится?
— Да и нет, — ответил он. — На каждом тридцатом под властью левиафанов творится нечто подобное. Как это проявляется конкретно здесь — я не знал.
— Ясно. Рейн, а как действовало твоё Чёрное Солнце?
— Так же, — выдавил он из себя. Вид у друга был так себе.
— Этот мир не создан и не задуман таким Системой, — выразил я свою мысль. — К тому же Леви у нас не просто монстр. Он одновременно левиафан и в то же время — проходчик. Я так пронимаю, сначала проходчик, а затем — левиафан. Так, Рейн?
— Так, — подтвердил он, опустив голову ещё ниже. — Чёрное Солнце не вмешивалось в жизни мирных на тридцатом, но требовало жертвоприношения и косвенно способствовало расистской диктатуре незуми, которые стали поклоняться ему первыми.
— А затем… вы получили его фрагмент и встроили в себя? Вы его, получается, поделили как-то?
— Да. Один из моих учеников, Меас, нашёл способ разделить его. Мы думали, что так сможем снизить негативные эффекты…
— Насколько действия Леви похожи на логику Чёрного Солнца?
— Если он получил прозвище «Чёрное Солнце», сам как думаешь? — огрызнулся Рейн, проявив неожиданную агрессию. Затем отвернулся и бросил сквозь зубы. — Извини. Меня бесит то, что я не могу свернуть ему сейчас шею. Или хотя бы этому гоблину.
— Залунямс чудовище, — произнесла Альма. — Я никогда прежде не видела настолько чёрной души. Пустотники творят зло из-за внутренней боли. Этот зеленокожий творил зло из трусости, жестокости и невежества. Его нельзя перевоспитать или наказать.
— К чему ты это? — обратился я к сумрачному ирию.
— Темница душ может уничтожить его сущность. Сейчас я вижу его насквозь. Смерть вернёт его в поток Стены. Я не хочу этого допустить.
На глазах аалорна проступили чёрные слёзы. А мне вспомнилась секретарша с откусанной щекой.
— Мы идём вниз, сказал я. — Мне нужно поговорить с отцами.
Поговорить… мда. Конечно же, речь не шла о разговоре. Всех четырёх нужно будет убить, включая их босса. Информация о том, что произошло в офисе зелёного диктатора не должна покинуть эти стены. Иначе весь маскарад не будет иметь смысла.
А затем нужно будет спуститься к центру безопасности и запустить туда Сайну.
Мы вышли из кабинета главы. У входа всё так же сидела перепуганная насмерть секретарша со следами побоев и укусов.
— Как тебя зовут, — спросил я на выходе у неё.
— Марьяша, господин.
— Ты идёшь с нами, Марьяша.
Та встала, будто кукла и последовала приказу. О том, чтобы сопротивляться, у местных не было даже малейшей мысли. И от этого на душе было ещё паскудней.
— Кот, найди ту блондинку, которая расстреляла своего босса.
— Найду, и? — отозвался он.
— Веди к нам.
Парень кивнул и ушёл в невидимость.
— Лже-отец Арктур, — прозвучало в динамиках. — Мы ждём вас на втором у лестницы.
— Звучит так, будто вам жить надоело, или это большая ловушка, — ответил я в пустоту.
— Мы допустили прорыв и ликвидацию президента этого домоправления. Мы все уже мертвецы, — ответил механический голос.
— Тогда почему бы вам просто не покончить с собой?
— Самоубийства запрещены протоколом.