В конце концов она встала и отнесла одежду в ванную, а я оделся на кухне. Когда она вернулась, то была причесана — снова исполненная достоинства дама, обращавшаяся ко мне на вы и вскоре заметившая, что уже поздно. Редкая женщина противостоит мне — и эта была такой. Во-первых, я был слишком молод для такого тяжелого испытания. К тому же я уже очень рано начал презирать фарисеев — бог знает, может, я подсознательно чувствовал в них своих ядовитых врагов из будущего? В дверях она меня вежливо спросила, когда я приду на следующее занятие. «Задница у тебя классная, — сказал я ей на прощанье, — а Христа во время блуда лучше оставь в покое». У нее лишь сузились глаза, и она закрыла за мной дверь.
Фрина спросила меня, а как с сексуальностью было у Христа. Я поразмыслил. Кажется мне, что он был, как йоги, иначе у него не было бы такой силы в глазах, способной «творить чудеса». Фарисеи обвиняли его в связях со святой Магдалиной и святым Иоанном, чтобы уменьшить его популярность и замарать его имя. Фрине понравился этот муж, особенно когда я рассказал, что уже тогда существовала практика сажать и умерщвлять политических заключенных вместе с уголовниками. Распят он был между двумя разбойниками!
Однажды Фрина спросила меня, почему я столько занимаюсь сексуальностью? Во-первых, это у меня от рождения. Во-вторых, я отвоевал это в постоянной борьбе с обществом, которое сексуальностью пользуется как средством порабощения. В-третьих… в-третьих, есть в этом что-то более глубокое. Я должен подумать. В то время, когда Фрина будет спать после обеда, я попробую облечь это в слова — и вечером об этом у меня будет передача на радио «Дыра».
Во время уборки камеры (каждый день надзиратель ставит в комнату метлу, а потом спустя какое-то время опять ее забирает) я отломил себе от метлы хороший прутик. Ножичком (сделанным из второй подковки от башмаков), после печального опыта тщательно скрываемым мною в поясе брюк, я отрезал у себя небольшую прядь волос и при помощи нитки сделал вполне изящную кисточку, обрезав ее под острым углом, из ржавчины с параши и из сажи изготовил чернила и научился писать, как китайцы. Сначала у меня получались только большие буквы, но со временем я стал настоящим мастером, этой кисточкой я писал на туалетной бумаге, как пером, разборчиво и быстро. Я должен был подготовиться к вечерней трансляции, я должен был навести какой-то порядок в несущихся, обгоняющих друг друга мыслях.
Совсем не случайно, что Боккаччо «Декамероном» предсказал великое Новое время и завершение Средних веков, окончивших строительство своей системы ценностей, как пирамиды, и в ней нравственно окаменевших. Для трансляции я возьму историю «Алибек и отшельник» и сравню с теолого-философскими историями того же времени. Как прекрасная Алибек и отшельник, питавшийся кузнечиками, «загоняли дьявола в ад». Потом мы рассмотрим какое-нибудь «бегство Святого семейства в Египет». Даже в европейском мещански морализованном обществе случится сквозняк. И американцы еще с удовольствием будут читать отвергнутого Генри Миллера (тогда французский лектор в университете привез из Парижа его книги «Tropique du Capricorne» и «Tropique du Cancer»[17]). «Надо писать жизнь, а не литературу», — сказал Генри. «Декамерон» был жизнью, а «Бегство в Египет» — литературой.
Сексуальность сотрудничает при всех великих изменениях. Когда после эпохи Возрождения мещанин замахнулся своим башмаком и Церковь вновь не растерялась, за аморальность в тюрьмы и на смерть отправились многие свободомыслящие души. Мещанская мораль была так сильна, что ее испугались даже большевики и запретили «свободную любовь». А вся правда о половой жизни пусть убирается в толстые «Sittengeschichte»[18] — для вечернего чтения пенсионеров.
Неудивительно, что сексуальность является общественной силой, ведь из нее рождается человек. Кроме того, это единственная область человеческой деятельности, где вместе работают действительно все чувства, все воображение, человеческая физическая и психическая личность целиком. Поэтому создается индивидуум. Она также важна и для познания в некоторых других областях, в сравнении. Конечно, мы живем во времена, когда психология страшно отстала от других знаний, и ей не удалось «переступить порога науки» (по Джеймсу). Философии развивались в направлении собственных тезисов. Фрейд поставил в основе человека вожделение, либидо, Кьеркегор (и следом за ним экзистенциалисты) возвел на пьедестал в качестве движущей силы страх, католицизм учил покаянию и печали «в юдоли плача», социальные революции узаконили злость (классовую ненависть). Никто не заметил, что в человеке (как и в животном) четыре основных чувства, из которых лишь благодаря длительным процессам развиваются прочие. Вожделение, страх, печаль и злость. Должно пройти страшно много времени, чтобы этим «темным» чувствам могли быть противопоставлены «светлые»: вожделению — удовлетворенность, страху — надежда, печали — радость и злости — любовь.
У меня было мытье полов и общая чистка камеры. И во время этого я размышлял. Я открыл необычную игру, которую назвал «матадор чувств». Рассмотрим эти четыре чувства в их взаимоотношениях: вожделение направлено на предмет, вызывающий вожделение, страх направлен от предмета, вызывающего страх, злость направлена иначе, чем вожделение, — к предмету, вызывающему злость, в атаку, а печаль статична, бездеятельна. И далее: страх уничтожает вожделение, вожделение уничтожает страх, побеждает более сильное чувство. Псу запрещено красть шницель, и в нем просыпаются вожделение и одновременно страх перед наказанием — побеждает более сильное чувство. То же самое с человеком — никто не сможет изнасиловать женщину, если рядом у него над ухом свистят пули. Злость уничтожает страх, страх — злость. Поэтому солдату, которому страшно перед боем, говорят, что противник насилует его жену, — и злость уничтожает его страх. Вся военная пропаганда это знает. Вместе с тем и вожделение уничтожает страх. Поэтому солдату обещают, что после победы он сможет грабить и насиловать. Однако печаль уничтожает все прочие чувства. Поэтому католицизм Средних веков столько раз предавался печали и меланхоличной медитации — чтобы успокоить вожделение, угрожавшее создать аморальную ситуацию. Испанский Филипп Второй весь двор укутал в печальный траур. Нынешние общества все еще устроены на методе дрессуры гражданина, на четырех основных чувствах, точно так же, как обучают собак в школах дрессировки. Страх перед наказанием, возбуждение желания вознаграждения, а также возбуждение злости к врагу и печали о проступках. Поэтому у нас есть закон, который наказывает (а также и террор), системы оплаты (а также и подкуп), политическое подстрекательство и кризисы. А где же общество, основанное на светлых чувствах? На исполнении светлых желаний (демократии, нормальных отношений между людьми, ответственности властей предержащих), на светлых надеждах (осмысленные цели перед человеком, который что-то делает), на радости — и любви?
Мыл я ту камеру таким образом: зажимал щетку ногой и развозил воду по полу. Как мне объяснить Фрине, в чем глубочайший смысл усилий добраться до самого дна сексуальности? И сделать это так, чтобы она не заподозрила меня в неком лицемерии? Когда один человек был осужден за изнасилование, в заключение разбирательства судья обратился к нему — может ли он еще что-то сказать в свое оправдание. Да, господин судья, сказал обвиняемый, пожалуйста, учтите еще то, что я страшно люблю трахаться.
Когда камера была убрана, надзиратель осмотрел ее. Провел пальцем по батарее — пыль! Почти печально он посмотрел на меня и снова дал мне черно-серую тряпку. Не знаю, откуда во всех тюрьмах мира непрестанно падает совсем незаметная, серая, чрезвычайно мелкая пыль. Об этом мне рассказывал один человек, отсидевший уже в семи государствах. Окна закрыты, ничего не происходит, а пыль непрестанно падает на людей и предметы. Надзиратель ничуть не был удовлетворен и моим мытьем, указывая мне на темные разводы на полу. Конечно, ему даже в голову не пришло, что, моя пол, я не встал на колени и не обработал досочку за досочкой. Это был тот единственный, который нам иногда спичкой зажигал сигареты. Благодаря этому у заключенного, по крайней мере, полчаса было хорошее настроение.
Все неотвратимее близился час передачи о моем отношении к сексуальности. Меня охватывала легкая нервозность. А не начать ли с того, что, по сути дела, я — эротоман… или что у меня сатириаз… но это все не то. Сексуальность — это еще и портал в человеческий внутренний мир. Сексуальность — это еще и инструмент, который может стать опасным оружьем. Всего этого Фрина не поняла бы. Инструмент для исследования других областей внутреннего мира человека. Оружье для борьбы против депрессии внутри себя и застоя в обществе. Нет, нет, так не пойдет. И о разрушении табу нет смысла болтать. Я размышлял о Римской империи. Одни утверждали, что она пала из-за «corruptio morum»[19], из-за развращенности обычаев, особенно в области половых отношений. Однако связь, скорее всего, несколько иная. В сытом обществе, разумеется, освобождается сексуальность, но раскрепощение ведет к разнузданности. А тот, кто действительно хорошо живет, больше не хочет идти воевать. Против вторжений здоровых варваров с севера должна была бы быть выставлена сильная армия. Христиане, свое пассивное противление (подобное правилу Ганди — ахимса) построившие на сексуальной добродетели и чистоте, были сильны и непобедимы. Когда в поздние Средние века эти связи ослабли, церковь зашаталась и еле выстояла в эпоху Ренессанса. Почему же я такой стойкий, хотя дошел до полного сексуального раскрепощения? А может быть, это только моя выдумка? И то и другое: что я стойкий и что я без комплексов? Следует схватить себя за шиворот и встряхнуть хорошенько. И снова начать от Авраама.
Впрочем, подлинное Священное Писание полно очень интересных заметок о сексуальности. Я вспомнил общество наших лучших интеллектуалов, складывавших несколько юмористические порнографические стишки, отличные по форме и оригинальные по содержанию. Многие из этих стихов я знал наизусть. И даже целую азбуку из скабрезных четверостиший, где мне особенно нравилась буква «Т»: «Танкам не страшны верблюды, Тауэру — светлый храм, трутни засношали пчелок, а Тарзан наяривает сам». Позже эту азбуку даже напечатали. Набирал для них наборщик главн