– Да, признаю.
– Каким образом вы помогли ему?
– Это же очевидно, не находите? Постулат сбежал через люк на крыше, – ответил Август прямо. – На люке – решетка. К слову сказать, чрезвычайно тяжелая, совсем не сорок килограммов…
– Вы сдвинули решетку? – К столу подошел начальник крепости. – Как? Все решетки в Танцующей башни произведены лучшими материализаторами. До сих пор я был убежден, что они надежные.
– Здесь мои сведения неполноценны. Видите ли, весь побег был спланирован не мной.
– А кем же тогда?
– Помочь Постулату сбежать меня попросила принцесса Ограта.
Сложно было описать выражения, что предстали сейчас перед Августом. Потрясение? Шок? Недоверие? Определенно, граффы ему не поверили.
Весь час, пока стража крепости мельтешила вокруг вымокшего до нитки левитанта, переводила его из одной промозглой комнаты в другую, Август учащенно думал. Что именно он расскажет следствию и как подробно. К появлению Доди Парсо он пришел к заключению: на заданные ему вопросы он ответит честно, не будет увиливать. Но не более. Знать того, о чем не спрашивают, желтым плащам было совсем необязательно.
Что же касается принцессы и ее разоблачения, другого выхода Август не видел. Яснее ясного, что после содеянного ему не избежать сканирования телепатом. Он знал это, да и всю вину возлагать на себя он не собирался. Ответственность за побег подозреваемого в убийстве – груз, который должны понести трое: он, Ограта и сам Постулат. Тем более Август уверен был, что родную дочь короля не будут судить. Вероятно, запрут в покоях и запретят есть сладкое. И все силы кинут на то, чтобы не допустить ее дело огласке.
Напоследок Август не забывал, что эти двое его бросили. И он допускает, что сей довод мог стать решающим.
– Принцесса Ограта? – переспросила Доди Парсо. – Вы в этом уверены?
– Уверен, госпожа детектив. Она искренне верила в невиновность Постулата и не хотела, чтобы его, невиновного, подвергли тотальному сканированию.
Доди продолжала смотреть на него, как на вышедшего не в том акте клоуна, и Август посчитал нужным добавить:
– Я говорю правду. Дочь короля попросила меня, левитанта, помочь ей. Она пообещала заплатить мне приличную сумму рей, а я имел глупость согласиться. Если нужно, могу ее описать. У принцессы родинка на подбородке, длинная коса почти что до колен и крайне заносчивые манеры.
Какое-то время Доди молча смотрела на Августа. Потом она встала и подошла к седому начальнику. Граффы принялись перешептываться, а Август деликатно отвернулся и стал осматривать чернеющий от копоти канделябр. Шептались граффы недолго, после чего начальник вышел, а Доди вернулась на свое место.
– Хорошо, господин Ческоль. Теперь расскажите мне, почему после побега Постулата вы остались в камере.
– Побег из тюрьмы дело непредсказуемое, знаете ли, – усмехнулся Август и обратил внимание на пустые руки детектива. – А почему вы не записываете?
– Что, простите?
– Вы ничего не записываете, – повторил он. – Мне всегда казалось, что сыщики всюду ходят с блокнотом и записывают в него показания, – рассуждал Август, чем ввел детектива Парсо в легкое оцепенение.
– На допросах я никогда ничего не записываю. Держу все в голове, – ответила она прохладным тоном, давая понять, что его вопрос был неуместен.
– Надо же. – Август изобразил своей лохматой головой что-то наподобие поклона. – А у меня память как у рыбки. Встану утром и ищу свои брюки по всей квартире, а они, родненькие, под подушкой лежат.
Левитант начал было смеяться, а потом, увидев на лице детектива все то же прохладное выражение, торопливо пояснил:
– Я часто складываю под подушку все самое необходимое. Привычка путешественника. Когда ночуешь где-нибудь в дремучем лесу, иной раз перестрахуешься, чтобы какой-нибудь зверь не своровал твои пожитки.
Сыщица даже не улыбнулась.
– Господин Ческоль, вы осознаете, что за ваш проступок вам грозит тюремный срок?
– Уже как больше часа это осознаю, детектив, – кивнул Август, потирая раскрасневшуюся кожу под металлом наручников.
– Тогда вернемся к моему вопросу. Почему вы остались в камере 9Т?
И Август, активно жестикулируя и скрипя наручниками, поведал детективу о застрявшей робе и тяжелой решетке, которая закрыла собой люк в самый неподходящий момент. Пока левитант говорил, к ним в комнату вернулся седой начальник и что-то шепнул женщине на ухо. Август не услышал, что именно тот сообщил, но по встревоженному лицу детектива понял, что ничего особенно хорошего. В тот момент, когда Август закончил, Доди вновь поднялась.
– Будьте здесь, – сказала она.
Август печально усмехнулся и приподнял вверх наручники, которые были прикованы к столу крепкой цепью.
– Не волнуйтесь, детектив. Буду.
Доди Парсо и седой начальник вышли, оставив Августа в малоприятном одиночестве.
Сколько времени он так просидел – он не понял, но когда дверь напротив опять распахнулась, в комнату проникла уверенная полоска дневного света. Август, задремавший с головой на руках, приподнялся и увидел перед собой высокого граффа в изумрудной шинели. Захлопнув дверь ногой, графф подошел к столу и опустил на него поднос с кувшином и двумя стаканами.
– Приветствую вас, господин Ческоль, – произнес Ид Харш надменным басом. Он сел, налил воды в один из стаканов и взмахом руки придвинул его к Августу. – Пейте.
Повторного приказа не требовалось – Август сразу же схватил стакан и осушил его в несколько жадных глотков.
– Вы помните меня, полагаю, – сказал Харш.
Август кивнул и отставил стакан. Вид у Ида Харша был довольно потрепанный. Из-под шинели выглядывала мятая коричневая рубашка, на хмуром лице – щетина недельной давности. Его обыкновенно густые брови нависали над уставшими глазами, и Август заподозрил, что ни он один бодрствовал всю сегодняшнюю ночь.
– Я уже все рассказал детективу Парсо, – сказал Август, сбитый с толку появлением еще одного сыщика.
– Знаю, и теперь детектив Парсо занимается поиском Постулата. – Харш угрожающе задвигал желваками. – Я же буду заниматься поиском принцессы Ограты.
Если бы Август до сих пор пил воду, он бы обязательно ею подавился.
– Принцесса не вернулась в Мартовский дворец?
– Не вернулась, – подтвердил Ид Харш и вынул из-за пазухи длинный блокнот. – Расскажите мне, о чем Ограта говорила с вами. Где вы с ней встречались и сколько раз, что обсуждали, в чем она была одета. Все.
– Может, вам стоит немного подождать, и принцесса вернется? – выразил предположение Август. – Получите возможность задать ей вопросы напрямую.
– Видите ли, господин Ческоль, – выдохнул Харш, – у нашей дорогой принцессы уже вошло в привычку сбегать. В последние года я занимался ее поиском так часто, что поиск дочери короля успел войти в список моих специализаций.
Штурвал провел ряд ручных манипуляций, после чего кувшин перед ним наклонился и наполнил водой второй стакан. Харш пил и пристально смотрел на Августа. Левитант молчал.
– Уже можете начинать, – поставив стакан, сказал Харш. – И должен вас предупредить, господин Ческоль, что в ближайшие дни – возможно даже сегодня – вас отведут к телепату на сканирование. Пока лишь на поверхностное, – криво улыбнулся Харш, заметив на лице Август испуг. – И подвергнут ли вас после него тотальному, зависит от степени вашей дальнейшей откровенности.
Пошел с козырей, получается.
Однажды Августа уже подвергали поверхностному сканированию. Прошлой осенью, на Дне Ола. Тогда левитант впервые ощутил настолько глубокое влияние телепата. Ощущения были такими, словно в твоих мыслях копошатся как в бочке с селедкой. Сканируя, телепат копошится в ней, выбирает самые свежие рыбешки и вынимает их. Крутит ими, хорошенько со всех сторон осматривает, а потом без лишних почестей кидает обратно и принимается копошиться дальше.
В обычной же жизни, попадись на пути Августа графф-телепат, он знал, как стоило ему действовать – не сталкиваться с телепатом взглядом, отводить его. Без прямого взгляда телепаты не способны прочитать твои мысли. Но вряд ли такой фокус понравится уполномоченному телепату, к которому грозился отвезти его Харш. А недовольный телепат – опасный телепат. Поэтому Август уже смирился, что скоро его бедные мысли опять обернутся селедкой.
Стоило левитанту приняться за свой рассказ, Харш сразу же поднялся. Он снял с плеч изумрудную шинель и заходил по мрачной комнате, записывая показания левитанта на ходу. Пока Август описывал все три ночных визита принцессы, графф следил за ним своими черными, пристальными глазами. Не будь Август уже знаком с ним, подумал бы, что этот сыщик всей душой его презирает.
Будучи рассказчиком умелым, Август ловко обошел стороной причастность Филиппа к неким иллюзам (такая подлость по отношению к другу виделась ему преступлением посерьезней). Он обмолвился только, что Филипп по долгу службы был знаком с Королем. А когда Август дошел до момента его личного озарения, его догадки, где принцесса – то самое недостающее звено в осенней истории с кражей Белого аурума, левитанта одолели сомнения. Делиться ли с Идом Харшем своей догадкой? Только вот она – лишь домысел. Да, Моль не стала отрицать его слов, но и не стала их подтверждать. Возможно, принцесса просто знала того, кто напал на Прута Кремини в тот вечер, и не хотела выдавать его. Возможно, этим человеком был сам Постулат…
А если Август выдаст эту догадку и взамен попросит освобождения? Всякая информация имеет ценность, особенно та, в которой твой собеседник так сильно нуждается. Но как только эта мысль пришла в голову Августа, вслед за ней пришла другая – он вспомнил о скором сканировании и посмеялся сам над собой. Позволь он себе такое поведение, Харш его в тот же миг отправит к телепату. Сюсюкаться с ним не станут, а заключать сделки – тем более. Одну сделку он уже заключил, и чем это обернулось?
– Какие птицы? – услышал он вопрос Харша.
– Что?
Харш остановил карандаш, которым вел запись, и посмотрел на Августа сверху вниз.