– Можете пообедать, – ответил он и указал острым подбородком на дальнюю дверь. – Там вы найдете комнату. В ней вы найдете стол. На столе вы найдете ваш обед. Даю вам полчаса. Время пошло.
Август без лишних слов прошел мимо кукловода к указанной двери. Комната, что находилась за дверью, была намного чище клеток, но с таким же земляным полом и высоким потолком. Скудная трапеза состояла из миски тушенной капусты и куска подгорелого хлеба. Август сел, придвинул к себе миску и принялся усмирять и голод, и нестерпимое желание кого-нибудь придушить.
Когда левитант вернулся обратно, то обнаружил, что все клетки птичьего дома опустели. В центре коридора стоял мастер Морог и, заслышав шаги, развернулся. Руки за спиной, белая мантия ярко выделяется в общем полумраке.
– Дождь закончился, я выпустил подопечных в их уличные клетки. А вы, Август Ческоль, можете приступать к чистке их клеток. Начнете с клетки ласточек.
Челюсти левитанта заскрипели. Желание кого-нибудь придушить усмирить не удалось.
Птицы не возвращались до самой полуночи, и весь остаток дня Август провел за очищением решеток от перьев и засохших комков. Единственное, чему Август был благодарен, так это решению кукловода не стоять у него над душой. Только в полночь мастер Морог зашел в птичий дом, коротко кивнул и отпустил левитанта домой.
Следующий день Августа немногим отличался от предыдущего. Все те же замызганные лопата и ведро, все те же крикливые птицы, все та же обвисшая физиономия кукловода. Но сегодня Август догадался прихватить с собой флягу с водой и большую пачку бутербродов, которые утром он сделал в квартире у Ирвелин: исправительные работы хоть на немного, но стали краше. Отражатель щедро одарила его хлебом и сыром и заставила пообещать, что после работы, как бы тот не устал, Август явиться на светский четверг. «Ты должен все нам рассказать», – говорила Ирвелин, пока нарезала сыр неуклюжими ломтями.
Сегодня Август отлынивал куда реже: задержаться он позволить себе не мог, уж очень ему хотелось поделиться с соседями выпавшими на его долю испытаниями. Когда с клетками ласточек было покончено, Август перешел в клетки с полярными совами. Птицы дремали под потолком, лишь изредка приоткрывая свои желтые глаза и наблюдая за человеком, снующим с лопатой по их владениям. Никакого дела до него им не было, как и ему до них. «Еще угол, и вот тот, последний», – только и крутилось в мыслях у человека, а совы даже не ухали на него, держа левитанта почти за своего.
Едва стрелка на ручных часах переместилась на восемь, Август выбежал из птичьего дома на сырые дорожки сада. Он взлетел в понурый вечер, миновал окна оранжереи, после – ворота. На фонтанной площади случайно столкнулся с другим левитантом, который умудрялся во время полета отгадывать сканворд, пересек проспект Великого Ола и как истребитель вылетел на улицу Доблести. Несмотря на пасмурное небо, вечер выдался теплым, и весь путь до Робеспьеровской Август наслаждался тенистой атмосферой столицы. Как же здорово было дышать свежим, без примесей зловония воздухом!
Нынешний светский четверг проходил у Филиппа, в его иллюзорной библиотеке. И не успели часы пробить четверть девятого, как вымытый и переодетый Август уже развалился на диванах, скинув уставшие ноги на столик в форме старого пня. Иллюзорный лес, в котором утопала библиотека, сегодня светил всеми стоявшими в рядах фонарями.
– Рад видеть тебя не в тюрьме, – поприветствовал его Филипп.
– А я-то как рад видеть себя на мягком диване, – улыбнулся Август, заерзав от наслаждения.
Иллюзионист ходил вдоль переднего ряда со стопкой недавно приобретенных книг и раскладывал их по полкам. Вот его рука с очередной книгой скрылась в иллюзионах ветвях, а вот она вернулась уже без книги, побледневшая и озябшая.
– Хоть одна приятная новость за день, – выдохнул Август после того, как Филипп сообщил о Мире, которая пропустит их сегодняшнюю встречу. – Не видеть друг друга какое-то время нам с ней только на пользу пойдет. – Парень раскинул руки по сторонам, расположившись по-удобней. – А Ирвелин где? Вот ее я жду.
– Сказала, скоро будет, – ответил Филипп. – Она уже приходила сюда. Увидела, что тебя еще нет, и ушла. Обещала вернуться.
– С каких пор Ирвелин так делает? – удивился левитант.
– А ты наблюдательный, – хмыкнул Филипп. – Ирвелин уже как несколько месяцев так поступает. Чтобы не оставаться со мной наедине, я полагаю.
– С чего вдруг?
Иллюзионист повернулся к нему и хотел было ответить, но Август ответил за него:
– А вот со мной Ирвелин остается наедине охотно. Человек я, видишь ли, поприятней. И внешне посимпатичней. – Он театрально крутанул головой. – А тебе, Филипп, я посоветовал бы попроще стать. Кинуть невзначай шутку, а сразу после прикинуться дурачком. И люди к тебе тут же потянуться, проверено.
Филипп посмотрел на него со снисхождением.
– Ценю твою поддержку, – и отвернулся, продолжая раскладывать книги.
– Ты что, на внешность обиделся? Да ладно тебе! По крайней мере, ты точно посимпатичнее Нильса.
– А Нильс-то тут при чем? – спросил Филипп, не оборачиваясь.
Ответить на столь каверзный вопрос Август не успел. Боковым зрением он увидел Ирвелин, которая зашла в библиотеку настолько тихо, что граффы ее не сразу заметили. Обойдя швейный станок, госпожа Баулин присела на краешек кресла.
– Рассказывай, Август. Все по-порядку, – с ходу сказала она, смиренно сложив руки на коленях.
Левитант не удержался от лукавой улыбки. Вот они с Филиппом сейчас удивятся, ведь о приватной встрече в Мартовском дворце соседи еще не знали. Ах, что за восхитительную историю ему предстоит рассказать!
И Август во всех красках поведал граффам о своей беседе с Королем. Как же приятно после тяжелого трудового дня видеть перекошенные от шока лица! Сладкий для глаз нектар.
– Ты уверен, что это не плод твоего воображения? – спросил Филипп. Стоило левитанту упомянуть Ноорманта Третьего, как иллюзионист тут же присоединился к ним, не разложив и половины книг.
– Если хочешь, могу описать покои Его Величества во всех подробностях, – ответил Август и многозначительно взглянул на друга. Хотел бы он добавить: иллюзам, должно быть, не раз приходилось бывать там, но из-за присутствия Ирвелин тактично промолчал.
– Зачем Королю понадобилось твое содействие? Ему что, мало королевской свиты? – задала Ирвелин резонный вопрос, который Август с нетерпением ждал и, наслаждаясь их вниманием, встрепенул свою нечесаную шевелюру.
– Вчера я узнал, зачем, – пропел он и выложил им всю суть наложенного на него приговора.
По мере рассказа про птичий дом выражения на лицах граффов сменялись от отвращения до сочувствия, а в своей голове Август услышал фантомный комментарий Миры: «Пакость какая!»
– И тебе придется работать там целый год? – переспросила Ирвелин, сильнее округляя карие глаза, отчего те стали похожи на два баскетбольных мяча.
– Ага. Целый год.
Филипп, держа на коленях неразложенную стопку книг, поддался вперед:
– Так в чем же заключается твоя помощь в поиске принцессы? Пока ты занимаешься уборкой птичьего дома, ты вряд ли ее отыщешь.
– Какое точное замечание, господин Кроунроул, – улыбнулся Август, получая все большее удовольствие от беседы. – Знаете, благодаря кому Постулат смог выбраться из камеры Танцующей башни?
– Знаем. Благодаря тебе, – простодушно ответила Ирвелин.
– А вот и нет! – Август подмигнул ей и перекинул на столике-пне ноги. – Помимо меня и принцессы Постулату помогли еще четверо участников. Четверка черных грифов. Двое отвлекали крепостную стражу, а другие двое – выколупывали винты на решетке камеры. Теперь угадайте, кого я встретил в клетках птичьего дома?
– Четверку черных грифов! – ахнула Ирвелин, и Август лихорадочно закивал.
– И эти птицы так посмотрели на меня, будто узнали…
– Король подозревал мастера Морога в измене, и потому отправил тебя на слежку…
– О, Ирвелин, я думаю точно так же!
Филипп не разделил их восторга. Он сощурился и в сомнении склонил голову набок.
– Ты думаешь, в птичьем доме королевского сада живут те же самые грифы, что помогали принцессе в ночь побега?
– Сейчас я уже не думаю, а знаю. Влиять на поведение птиц может только кукловод, так? Да, догадываюсь, что ты скажешь – кукловодов в Граффеории как песка в пустыне, но… четверка точно таких же грифов! К тому же, управлять хищниками способен далеко не каждый из кукловодов.
– А на лапах грифов, что были на крыше Танцующей башни, были серебряные кольца?
Вопрос Филиппа застал левитанта врасплох.
– Было темно, я не рассматривал их лапы… – промычал Август предательски жалким голосом, а Филипп победоносно вскинул подбородок.
– Значит, ты не можешь утверждать, что те грифы с крыши – те же самые, что живут под покровительством Мартовского дворца.
Вот вечно Филипп так. Кроет козырями и заставляет пересматривать карты.
– Я уверен, те грифы с крыши – это грифы из птичьего дома, – упрямо заявил Август, хоть в мысли его и пробралось колючее, как крапива, сомнение. Но признаваться в нем он не собирался. – Я намерен прижать мастера Морога к стенке. Он в сговоре с пропавшей принцессой, и он может знать, где она прячется.
– Прижать его к стенке? – Филипп усмехнулся. – Ты же описал мастера Морога как мучителя и костолома.
– И не с такими мне приходилось управляться, – произнес Август с самодовольством. – Я раскрою его. Узнаю, где прячется принцесса, потом сообщу Королю. И в благодарность Ноормант Третий сократит мой срок с года до одного месяца.
Филипп откинулся на спинку дивана, не снимая рук со стопки книг, и снисходительно произнес:
– Таков твой план. Ясно.
Тон иллюзиониста Августа совсем не задел. Он знал, что был прав. И он это докажет. А сейчас ему следовало переходить к другим новостям.
– Я знаю, кто оглушил Прута Кремини на прошлом Дне Ола.
Филипп и Ирвелин, сидящие по разным сторонам от него, оцепенели одновременно. Долгую минуту Август крутил головой, переводил хитро-пытливый взгляд с одного на другого и ждал, кто же из этих скупых на эмоции граффов не выдержит первым.