– Постараюсь наверстать упущенное, – простодушно сказал Август. – О чем сейчас речь?
– В данный момент мы обсуждаем орудия для защиты.
– Для защиты? От кого? Разве в Крылатом Ущелье водятся медведи?
Паул сузил глаза, и Августу показалось, что тот приготовился столкнуть левитанта с плотины.
– На прошлом собрании мы говорили о призраках грифонов, которые появляются там в ночи посреди скал.
– Ах это… – Август постарался не рассмеяться. – Можем обсудить орудия, да. Или песни, отпугивающие призраков. Могу спеть я – ручаюсь, все призраки разбегутся во время первого же куплета. – Он радостно заулыбался. – Но вам не кажется, что эта вера в летающих призраков… похожа на паранойю?
Август оглядел окруживших его приятелей-кочевников, надеясь заручиться от них поддержкой, или усмешкой, в конце-то концов. Однако вместо всего этого он получил стаю осуждающих гримас.
– Граффы погибают в этом Ущелье, Август, – отчитала его Кастола, высокая девушка с бронзовой кожей. – И многие, кто побывали там и выжили, говорят о мутных сгустках, которые высовываются из скал и толкают путников в пропасть. И о ночном потустороннем реве говорят, похожем на орлиный.
– Так может это и есть орлы, ревущие себе в охотку, – предположил Август, заранее отойдя подальше от высокой Кастолы – так, на всякий случай.
– Если мы хотим лететь к Ущелью, нам нужно быть готовыми ко всему, – добавил Паул и показательно отвернулся от Августа. – Кастола, ты рассказывала нам о чаше, способной учуять угрозу. Продолжай.
– Да, чаша-сирена, – сказала Кастола.
Август подавил смешок и сделал вид, будто внимательно ее слушает.
– Это совместное изобретение материализатора и кукловода. На семьдесят процентов чаша состоит из морской соли, высушенной и спрессованной. Кукловод наделил чашу способностью к вою – знаете, как воют волки, когда голодны? Примерно так. И выть чаша начинает тогда, когда учует приближение опасности. Срабатывает как сирена, отсюда и название.
– А каким образом она чувствует опасность? – спросил левитант по имени Егор.
– Кукловод привил чаше способность к интуиции, только усиленной в несколько раз.
– Чаша с интуицией?
– Именно, – кивнула Кастола. – И если мы все скинемся по две реи, то сможем купить эту чашу в лавке кукловода на Туристическом бульваре. Открыта она с восьми до шести.
«Мог бы не приходить сюда сегодня и спокойно выспаться перед завтрашней каторгой», – с прискорбием подумал Август, отворачиваясь от толпы левитантов. К Крылатому Ущелью он давно намеривался слетать, но в одиночку туда лететь не стоило: в Ущелье действительно было опасно. Однако причиной тому Август считал вовсе не призраков, а узкие проходы и скользкий отвесной камень.
– Как твои дела, Август?
Из толпы к нему вышла Герда, старшая сестра Дзуфия. Ветер облепил ее лицо распущенными темными волосами, и она безостановочно их поправляла.
– Все путем, – ответил ей Август, облокачиваясь на сваи.
– Где ты все время пропадаешь? Пропускаешь собрания, а если приходишь – то опаздываешь.
– Работаю. Тружусь, как пчелка.
– Ну да. – Герда усмехнулась, и по ее усмешке было понятно, что скорее она поверит в чашу, наделенную интуицией, чем в трудящегося Августа. – Не хочешь сходить в пятницу на музыкальный вечер?
Услышав всплеск, он обернулся. Дзуфий стоял на краю плотины и кидал в воды Фессы камешки. «Ни одному мне невыносимо скучно».
– Кастола мне рассказала о музыкальных вечерах, которые проводятся в кофейне «Вилья-Марципана», – продолжала Герда, – и я подумала пригласить тебя.
«Дзуфий что, вздумал отращивать волосы? Стал лохматым похуже меня…»
Герда вдруг заливисто рассмеялась, чем привлекла отсутствующее внимание Августа.
– «Вилья-Марципана»? Мы ведь постоянно там, – отозвался он, переводя взгляд с брата на сестру. – А их пианистка – это Ирвелин, моя соседка по дому и хорошая подруга.
Герда скривила губы.
– Понятно.
– Но если хочешь, можем сходить туда вместе, – предложил Август. Да, проветриться ему не помешало бы, июнь в этом году выдался беспокойным. Просиявшая Герда отмахнула от лица очередную прядь волос.
– Давай. Тогда вечером в пятницу там?
– Вечером в пятницу, ага, – улыбнулся Август.
Взволнованная, Герда отошла к Кастоле, которая только что закончила свой доклад о чаше-сирене. Девушки уединились в сторонке от лагеря и принялись шептаться. Следующим к Августу подошел Дзуфий, удерживая в руке большую горсть камней.
– Назначил моей сестре свидание?
Август скрестил руки, умиляясь непосредственному тону, с которым мальчик задал вопрос.
– Дзуф, это всего лишь встреча.
– Это свидание, – кивнул мальчик со знанием дела. – И хорошо, что назначил. Герда днями и ночами о тебе говорит, надоела родителям до ужаса. Даже мне умудрилась надоесть, а ты знаешь, что мы с ней не разговариваем.
«Обычное дело», – хотел было сказать Август, но передумал. Еще, чего доброго, Дзуфий перестанет его уважать, а общением с этим мальцом левитант дорожил. Вместо этого он отметил:
– Я познакомлю Герду со своей подругой, Ирвелин.
– О, сестра будет на седьмом небе, – хмыкнул Дзуфий и выкинул горсть камней в реку.
– Август и Дзуфий, вы с нами? – крикнул им Паул.
Толпа зашевелилась, левитанты начали расходиться.
– С вами, – крикнул в ответ Август.
– Хорошо. Тогда, господа кочевники, вылетаем к Ущелью в следующий четверг. В девять часов утра буду ждать вас здесь, на плотине. Кастола, не забудь купить чашу.
Август уже открывал рот, чтобы дать согласие, как одно мерзкое воспоминание словно плеткой его ударило.
– Погодите! А в субботу утром вылететь нельзя?
Паул, пожимая руки левитантам, неохотно ему ответил:
– Я же просчитывал время. Чтобы вернуться к вечеру воскресенья, нам нужно вылететь не позже четверга.
Левитанты начали взлетать, один за другим, разбредаясь в обе стороны от реки Фессы.
– Пока, Август. До следующего четверга, – кинул ему Дзуфий и вспорхнул в небо. Герда помахала ему с другого конца плотины и отправилась вслед за Кастолой, перелетающей реку.
Паул взлетел последним. Когда его светлые дреды скрылись за Гибким мостом, Август остался на плотине в одиночестве.
Он забыл, что теперь не мог улетать из столицы всегда, когда вздумается. Своим временем Август привык располагать абсолютно, для его путешествий не существовало помех… Раньше.
Придется ему завтра отпрашиваться у мастера Морога. Пропустить полет к Крылатому Ущелью никак было нельзя. А дни он отработает.
Да, решено.
***
– Разумеется нет, Август Ческоль. Никаких отлучек, никаких пропусков. Мы сможем обсудить данный вопрос только в случае, если вы будете при смерти.
– Но в четверг я не смогу сюда прийти! – выпалил Август, чувствуя, как краснеют от гнева его уши.
Мастер Морог одарил его ледяным взглядом.
– В четверг вы будете при смерти?
– Очень надеюсь, что нет.
– Ваши родные будут при смерти?
Август выдохнул.
– Нет.
– Тогда мы закончили. Возвращайтесь в клетку с уткохвостыми голубями.
Вернувшись во временно пустующую клетку, левитант хлопнул решетчатой дверцей так сильно, что свиристели из клетки соседней приняли сей поступок за сигнал и оглушительно завизжали. Одной рукой спасая свои перепонки, а второй вооружившись скребком, Август принялся чистить решетки и едва сдерживался, чтобы не кинуть этот скребок в беснующихся птиц.
Мастер Морог был не многим лучше костолома, только ломал он не кости, а всяческие надежды. Но ничего, думал Август. Придет время, и он тыкнет кукловоду в его же измену. Стоило лишь обзавестись парочкой доказательств и дождаться подходящего момента, и этот мучитель в его, Августа, лапах. Судя по слухам, гуляющим по Робеспьеровской, принцессу до сих пор не нашли, и королю Ноорманту будет интересен графф, который знает где его дочь, но безнаказанно молчит.
Пока Август работал, мастер Морог прохаживался по темному коридору, а его белая мантия угрожающе шелестела за ним.
– Поторопитесь, Август Ческоль. Голуби вернуться через четверть часа.
– Ясно, – буркнул левитант.
Надо же, Морог снизошел до предупреждения. А совсем недавно он запустил стаю белых воронов обратно в их клетку, когда в ней еще работал левитант. Вороны тучей влетели, сбили Августа с ног, тот споткнулся и упал лицом прямо в…
– Советую вам держать скребок крепче. Тогда затвердевшая грязь будет отпадать охотней.
Августу страшно захотелось кинуть скребок в Морога, целясь в его бледную физиономию. Сдержаться он снова смог, и лишь сильнее сжал рукоятку.
В пятницу он послушно доработал установленное время и вылетел в прохладный вечер сада. Следовало торопиться. Ему необходимо было успеть домой, отмыться от вони птичьего дома, переодеться в чистое и прибыть в «Вилью-Марципана» к началу выступления Ирвелин. Но несмотря на честную, искреннюю с его стороны спешку, в кофейню он опоздал. Он прибыл туда, когда Ирвелин уже сидела за черным роялем, а неподалеку от него сидела за столиком Герда и уныло потягивала из трубочки пунш.
– Привет, – как можно ласковее поздоровался с ней Август, приземляясь на стул напротив.
– Привет, – улыбнулась Герда, вмиг преобразившись.
– Сегодня в кофейне яблоку негде упасть, – оглядываясь вокруг, заметил он.
– И не говори. Трое наглых отражателей намеривались отжать у меня этот столик, мол, я одна могу сесть и у барной стойки. Но я смогла его отстоять. Напомнила им, что раз они отражатели, то вполне способны организовать себе столик сами. И вон, смотри.
Она указала на троих граффов, двух мужчин и одну женщину, которые уселись у стены. Стулья под ними были деревянными, а вот столешница, на которой сгрудилась дюжина бочонков с пуншем, была отражательным барьером – невидимой, но такой же, как дерево, крепкой.
Август восхитился.
– Ловко ты с ними.
– Спасибо, – расплылась в улыбке Герда и поправила съехавшие на глаза волосы.